— Я просто не хотела, чтобы ты жалел бедную вдову, любимый, — нежно сказала она.
— Он, видно, был не в своем уме! — буркнул я.
— Кто?
— Брюс Вильяме — кто же еще. Парень, который ухитрился жениться на такой женщине, как ты, и не воспользовался этим.
— Я любила Брюса. — Она тупо смотрела куда-то в дальний угол зала. — Он, наверное, тоже любил меня по-своему. Но это была пытка.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Несколько первых месяцев все было прекрасно, но потом он узнал, что его обманула. Брюс был тем, кого я искала; я любила его и знала, что могу стать ему хорошей женой. Поэтому я придумала трогательную историю о добропорядочной семье со Среднего Запада и о том, как мои бедные мамочка и папочка погибли в автомобильной катастрофе, когда мне было семнадцать лет. Добрая старая тетушка Кэрри взяла меня к себе, но она умерла, когда мне исполнилось двадцать, и уже больше ничто не держало меня в тех местах. Тогда я приехала в Южную Калифорнию.
— Но мне ты собираешься сказать правду, я полагаю, — подтолкнул ее я.
— Действительность несколько отличается от этой истории, — спокойно продолжала Хелен. — Мой отец умер от сердечного приступа в Сан-Квентине, где ему оставалось сидеть еще восемь лет. Моя мать была алкоголичкой, и ее отправили в лечебницу, когда мне было шестнадцать. На следующий день сбежала с парнем, самым взрослым из моих приятелей, ему уже исполнилось семнадцать. Пять недель спустя нас поймали, его отдали под суд, а меня — смешное слово — под опеку. К двадцати годам я побила все рекорды! На мне висели обвинения в наркомании, проституции и вымогательстве — вы так называете это, — и я за все рассчиталась! Потом стала умнее — я изменила им и уехала в Южную Калифорнию. Там я устроилась на работу, брала уроки риторики, даже начала читать книги. В то время, когда я встретилась с Брюсом, я уже собиралась пойти учиться. — Она взяла свой мартини, но пить не стала. — И вот, через пару месяцев после нашей свадьбы, он узнал обо мне правду. — Ее губы скривились в слабом подобии улыбки. — Его больше задела не сама история, а то, что я лгала ему. Он просто не мог примириться с этой мыслью! Поэтому он решил, что теперь всю оставшуюся жизнь я должна расплачиваться за свой грязный обман. У Брюса вошло в привычку все вымещать на мне, я была виновата во всем, даже в его служебных неприятностях. Порой думала, что он ночью не спит, только чтобы измыслить для меня новые унижения.
— Почему ты не ушла от него?
— Я все еще любила его. Сначала я предлагала ему развестись со мной, но он не желал и слушать об этом. Даже после всего я для него была как наркотик для наркомана. — Она повернула голову и в упор смотрела на меня. — Я все еще чувствую свою ответственность за то, что произошло. Он никогда бы не посмотрел на такую девицу, как Голди Бейкер, если бы не вообразил, что, ложась с ней в постель, мстит мне.
Официант принес рубленое мясо, но Хелен, едва он отошел, мягко отодвинула свою тарелку в сторону.
— Мне кажется, у меня пропал аппетит. Но ты должен подкрепиться, Эл.
— Позволь мне дать маленький комментарий, — вмешался я. — Из твоего описания следует, что Брюс Вильяме был болен — это просто шизофрения! — и если ты винишь себя за то, что он покончил с собой, то ты тоже не в своем уме!
— Ты хороший парень, Эл Уилер! — прошептала она и быстро отвернулась.
Я принялся за мясо, потому что был голоден и понятия не имел, какого черта я еще могу сделать. К тому времени, как я доел и заказал еще мартини, Хелен уже взяла себя в руки.
— С какой стати мы стали обсуждать мои прежние неприятности, — сказала она, когда официант принес нам бокалы, — когда у тебя их сейчас более чем достаточно. Что ты собираешься делать, Эл?
— Ты меня переплюнула, — отозвался я, — , и у меня начисто вышибло из головы все мысли.
— Марко звонил еще раз прямо перед тем, как я ушла из конторы, и сказал, что он разделался со своими делами гораздо быстрее, чем ожидал, поэтому вернется сегодня после обеда. — Она отхлебнула мартини. — Если бы придумать что-нибудь, что заставит его связаться с Кендриком…
— Это было бы замечательно, — сказал я. — Но что?
— Пока не знаю! — Она покусала губы. — Но я соображу что-нибудь.
— Даже если тебе удастся испугать его до такой степени, что он станет звонить Кендрику, — спокойно сказал я, — Марко не настолько глуп, чтобы делать это через коммутатор.
— Одно из преимуществ бурной молодости, — пробормотала она, — что ты учишься таким вещам, которые добропорядочной средней секретарше и не снились.
Внутри коммутатора есть устройство, которое выводит прямо на линию, когда Марко у себя в кабинете набирает номер, и когда оно срабатывает, старый магнитофончик на моем столе сразу начинает записывать. — Она победно улыбнулась. — Конечно, в том случае, если я на месте. Босс ужасно подозрителен и обыскивает мой стол в среднем два раза в неделю.
— Ты это, конечно, проверяла? — поинтересовался я.
— Проверяла. — Она кивнула. — Если уж он попадется на удочку, где мне найти тебя?
— Есть только одно место. — Я зевнул. — Моя квартира. Это даст мне отличную возможность пойти лечь спать и абсолютно ничего не делать до тех пор, пока я не поговорю с тобой.
— Ты сукин сын! — проговорила она с ноткой восхищения.
— Меня так часто называют. Думаю, это правда.
— Есть чему радоваться! — Она посмотрела на небольшие со сверкающими камнями часики на запястье. — Мне лучше вернуться в контору. Надо придумать что-нибудь до того, как вернется Марко, иначе будет поздно.
— Хорошо. Я не стану ничего предпринимать, пока ты не позвонишь. И… — Я замолк и уставился на нее.
— Я знаю, моя красота возбуждает тебя время от времени, — бесстрастно сказала она, — но сейчас не время!
— Дело не в этом. Просто меня осенило, — объяснил я. — Это решает все проблемы.
— И что же? — довольно холодно осведомилась она.
— Скажи Марко, что я приходил в контору утром и разыскивал Кендрика по обвинению в двух убийствах. Чертовски испугал тебя, носился как ураган по конторе, угрожая тебе разными карами, если ты не позвонишь мне сразу же, как Кендрик придет.
— Ты думаешь он купится на это? — В голосе Хелен звучало беспокойство.
— Надеюсь, купится, — уверил я. — Если он спросит о втором убийстве, значит, он не знает, что прошлой ночью Кендрик убил Селестину Джексон, и наверняка захочет выяснить, что это значит, как можно скорее. Хелен кивнула.
— Ты гений, — проговорила она. — Но мне надо идти, а то Марко придет и уйдет, пока меня нет!
— Еще один маленький вопрос.
— Только покороче, любимый.
— Это уже проходит?
— Проходит? — Она искоса посмотрела на меня. — Что проходит?
— Боль. — Я слегка кашлянул. — Если этой ночью мне не на что рассчитывать, лучше знать заранее.
— Я тебя слушаю, — протянула она. — И ничего не понимаю.
— Я просто волнуюсь о твоем здоровье, — пробормотал я. — Помнишь, эти переодетые скрипачи и так далее.
— О! — В ее сапфировых глазах сверкнуло понимание. — Ты затронул очень деликатный предмет, Эл Уилер, ты знаешь это? Как бы это ответить поприличней: может мой ситар и расстроен, но я настроена вполне!
— Полицейское управление, — раздался скучающий голос.
— Я хотел бы побеседовать с мисс Аннабел Джексон, — попросил я, ловко изменив голос.
— Конечно, лейтенант! — воскликнул догадливый болван-дежурный. — Сию минутку.
— Управление, — ответили мне через пару секунд, мягко, по-южному растягивая слова. — Мисс Джексон у телефона.
— Это я, Джордж! — свистящим шепотом проговорил я.
— Ты что, не в своем уме, Эл Уилер? — удивилась она. — Я знаю парня по имени Джордж, ничего похожего!
— Это шутка! — прошипел я. — Я не хочу, чтобы шериф догадался, что говорю с тобой.
— Откуда бы ему догадаться. Его нет, после полудня он отправился играть в гольф.
— В гольф?! — Это казалось невероятным.
— Он сказал, что ты все равно порушишь все его планы, так что он вправе считает себя развлечь.
— Милое дитя! — принялся умолять я. — Что случилось? Расскажи мне с самого начала, а!
— Я, как всегда, сидела за машинкой, — удивленно начала она. — Как вдруг шеф выскакивает из кабинета с лицом, лиловым от злости, представляешь?
— Представляю, — поддакнул я.
— Потом он поинтересовался у меня, который час, я ответила ему, что одна минута одиннадцатого. О! Он просто взорвался как бомба!
— А что же он сказал?
— Предпочла бы этого не повторять, — отрезала она. — Там были некоторые слова и выражения, которые не произносят в присутствии леди! Выпустив пар, он распорядился, чтобы я немедленно соединила его с капитаном Паркером, и говорил с моего пульта. Знаешь, Эл, он расписывал тебя капитан так, что даже я посчитала это не вполне справедливым.
