Он хихикнул.
— Ты когда-нибудь слышал о честных копах? У нас есть тут один, по фамилии Линдс.
— Я знаком с ним, — сказал я.
— Вот он присматривает за Серво. Хочет знать о его контактах, понимаешь?
— Да, Ну и что у него за контакты?
— Всего за десять баксов я должен остаться без головы? Мистер, даже за сто я ничего не знаю. За пять сотен, может, что и подвернется.
— Если ты труп, папаша, тебе будет трудно потратить и пятьсот монет, и сто.
У него блеснули глаза.
— Ты не прав, приятель. С полтыщей я тут же смоюсь отсюда. Все равно я здесь едва свожу концы с концами.
— Ну и как, у тебя есть что рассказать на пять сотен?
Блеск исчез из его глаз, он покачал головой.
— У меня и на десятку-то ничего нет. Я пошутил. У меня просто давно не было компании, чтобы поболтать.
Я откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Мне некуда спешить. Поболтаем, я не против. Курочка ведь тоже по зернышку клюет. Да и как же еще можно раскрутить это дело пятилетней давности?
— Давно здесь обосновался Серво?
Он как-то расслабился. Может быть, он чувствовал то же самое, что и я, зная, каким щекотливым являлся а предмет разговора.
— Он поселился здесь почти сразу, как появился в городе. Истратил на ремонт целое состояние. Ты видел его потаскушку?
— Да.
У него судорожно дернулся кадык. Он подался вперед и спросил напряженно:
— Ну… и как она?
— Голая. Хотела поиграться. Только я не люблю взбесившихся сучек.
Он опять сглотнул. Вена запульсировала у него на шее.
— Черт, что за баба! Я поднялся как-то починить кран, а на ней — ничего. Знаешь, что она делала? Пока я отвинчивал гайку, все время заигрывала со мной, так что мои руки с трудом удерживали этот проклятый гаечный ключ. Потом, когда я отвернулся от нее, она вытащила из сумки с инструментами молоток и…
— Ты знаешь что-нибудь о его бывших женщинах?
Его остекленевшие было глаза вновь обрели человеческое выражение. Он моргнул, выпрямился и пожевал губу.
— У него всегда были только хорошенькие.
— Может, помнишь кого-нибудь?
— Конечно. Всех помню. Эта самая лучшая.
Я вытряхнул из пачки еще одну сигарету и закурил.
— Лет пять назад у него была одна блондинка. Вера Вест. Помнишь ее?
Он сразу не ответил, поэтому я спросил:
— Так как?
Его лицо затвердело.
— Приятель, — медленно выговорил он, — как раз о ней я предпочту помолчать.
Я не стал предлагать ему еще банкноту, а просто дружески сказал:
— Не хочешь — не надо. Она не их породы, меня не интересует, что они тут выделывали с Серво.
— Ты совершенно прав. Это была особенная штучка, поэтому она всегда была сильно пьяна. Что ж поделаешь, ведь и красавица должна как-то жить. Но она долго его не подпускала. Я много раз слышал, как он орал на нее. Ему пришлось попотеть. Вообще-то он любит, когда его гладят по шерстке, но, как видно, ему надоели слишком легкие победы. Ведь он здесь мог купить любую. Когда я попал под машину, она дала мне свою кровь. Почти совсем не знала меня, а, видишь, пожалела.
— Она исчезла.
— Да, я слышал, — сказал он угрюмо. — Надеюсь, она успела поднакопить деньжат и вырвалась из этого дерьма.
Я выпустил новую струю дыма в потолок.
— Серво это не понравилось, а?
— Он страшно разозлился. Но, черт возьми, он тут же утешился с другой. Они недолго у него задерживаются, он выпинывает их. Эта рыжая, наверху, должно быть, чертовски хороша, раз зацепилась здесь. У нее есть темперамент, это точно. Она заставляет его прыгать.
— От такой любой запрыгает.
— Нет, тут другое, приятель. Там, наверху, она босс. Как жена, понимаешь?
— Бывает, — согласился я, встал и раздавил окурок в пепельнице. — Как-нибудь я забегу к тебе. Если раскопаешь что-нибудь достойное пятисот баксов, храни это под своей шляпой, пока я не найду тебя.
— Конечно. — Он дошел со мной до двери и открыл ее. — Вчера вечером наверху ссорились.
Я остановился и посмотрел на него сверху вниз.
— Баба?
— Нет. Он и еще один мужчина. Они старались не шуметь, но я слышал. Я был на крыше.
— Что же ты слышал?
— Так, одни обрывки. У него кондиционер, а окна были закрыты. Я слышал, как они кричали друг на друга, но слов не смог разобрать. Оба были очень злые.
— Знаешь второго?
— Нет. Узнал только Серво. Он-то в основном и орал.
— Ну ладно, спасибо.
Он опять обнажил в улыбке десны и закрыл за мной дверь.
Некоторое время я стоял на улице, глядя на косые тени. Я достал другую сигарету, но мысли не клеились.
Попробуйте вернуться в город, где вы не были пять лет. Попытайтесь по обрывкам составить правильную картину тех далеких событий, тем более что кто-то сильно не хочет, чтобы вы копались в прошлом. Не успел я здесь и шагу шагнуть, как меня уже избили, в меня стреляли и дважды пытались соблазнить. Совсем неплохо для начала. Они меня убедили, что я важная птица.
То есть настоящий Джони.
Он так кому-то мешал, что его нужно было либо заставить уехать из города, либо убить. Причем убить — лишь в крайнем случае, хотя это, в общем-то, легче. Черт возьми, почему же лучше, чтобы он находился в бегах?
Я бросил окурок в сточную канаву и пошел по улице. Похоже, мне стоило остаться и еще поболтать со старым дворником. По крайней мере, он был не прочь потрепаться. Если бы я навел разговор на эту тему, может быть, по его намекам я смог бы додуматься до чего-нибудь.
Я зашел в аптеку и направился к телефону. Попробовал дозвониться до Логана. Того на месте не оказалось. Следующая монетка соединила меня с Ником. Он, наверное, даже подпрыгнул, когда я сообщил ему, кто звонит.
— Ты что делаешь? — спросил он. — С тобой все в порядке?
— У меня все нормально. Пытаюсь думать. У тебя есть свободное время?
— Конечно. В ближайший час мне нечего делать. Ты заставляешь сильно переживать за тебя, мой мальчик. Звонила Венди и сказала, что ты не остался у нее.
— Как она?
— Сердится на тебя.
— Тем хуже для нее.
И тут мне пришла в голову одна мысль. Я сказал:
— Что, если ты позвонишь ей, и мы встретимся у тебя на вокзале?
— Да… — не очень охотно согласился он, — я думаю, она сможет чуть опоздать к Луи.
Теперь мне было чем заняться. Все время, пока я тащился в такси к вокзалу, я прикидывал и так и эдак, и пришел к выводу, что Ник и Венди могут быть замешаны в покушении на меня у библиотеки. Ник и Венди. Они одни из первых узнали о моем появлении в городе. Они улыбались и дружески хлопали меня по спине. Они здорово разыграли доброту и участие, а вскоре после этого кто-то чуть не убил меня.
Таксист затормозил у вокзала и протянул ладонь. Хватило доллара, чтобы она закрылась.
Они ждали меня в кассе. Окошко было закрыто, маленький радиоприемник выключен, на столе дымился кофе. Ник запер за мной дверь и тряхнул мою руку. У стены стояла Венди. Прелестная блондинка с чудесными ногами и грудью, которая, казалось, сейчас разорвет белую блузку и вырвется на свободу. Правда, на лице было столько грима, что лучше бы смотреть издалека. Она улыбнулась и повела плечиками. Это движение еще больше оголило ее грудь. Я с первого же взгляда понял, что если под блузкой и был лифчик, то он, надо полагать, нарисован на коже краской. Каждое движение девушки было полно изящества, как будто она танцевала румбу. Юбка туго обтягивала бедра. В высоком разрезе по боковому шву, если не отводить взгляд каждый раз, когда он распахивался, был заметен матовый блеск кожи выше того места, где кончались чулки.
Она бросила плащик на спинку стула и села. Ник устроился рядом. Я остался стоять спиной к двери.
Я глядел на них, а на моем лице, наверное, отражалось все то, что творилось в душе. Губы Венди зашевелились, как будто она хотела что-то сказать, но Ник опередил ее. Он нахмурился и спросил:
— Что с тобой случилось?..
Я усмехнулся.
— Вы, наверное, не знаете, что должно произойти с двумя мужчинами и одной женщиной?
Они непонимающе посмотрели друг на друга, потом на меня.
— Одного я убью. Другому переломаю руки. Женщину изобью до полусмерти.
Пальцы Венди сжали подлокотники кресла. Она привстала. Ее глаза сверкнули.
— В чем дело? — выдохнула она.
— В меня стреляли.
Папаша испуганно прохрипел:
— Джони…
— Заткнись. Тебя пока не спрашивают.
Венди не забывала демонстрировать мне свои красивые ножки и почти вывалившиеся груди, но сейчас не это волновало меня. Я пытался решить, способна ли такая раскрашенная цыпка убить человека, и пришел к выводу, что вполне способна.
— Где ты была весь день? — спросил я.
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Сначала ответь мне.
Венди разозлилась, и, похоже, всерьез.
— Не ори на меня! Я не терплю грубиянов!
