– Ты меня не ожидала увидеть, Клер? Я пришел, чтобы отвезти тебя домой.
– У меня нет дома, – сказала она холодно.
– Не стой под дождем. Ты промокнешь. Я уверен, что ты хочешь покурить.
Хотя она и пыталась сохранить на лице твердое выражение, губы ее затрепетали.
– Нет… нет. Я не сяду. Я вернусь пешком.
Он взял ее за руку. Она дрожала, но не вырвалась, когда он усадил ее в автомобиль. Гарри закрыл дверь и, обойдя вокруг автомобиля, сел на свое место за рулем.
– Бери, – сказал он, кладя пачку сигарет и спички на колени Клер. – Я заведу мотор. На это нужно время.
Возясь со стартером, он смотрел в пустоту, чувствуя настроение Клер, которая дрожала рядом с ним, не прикасаясь к сигаретам. Вдруг она закрыла ладонями лицо и принялась рыдать. Не глядя на нее, он взял ее за руку, и она прижалась к нему.
– Ничего, милая, – сказал он, обнимая ее за плечи. – Я с тобой, и я тебя люблю. Все устроится. О, Клер, моя любовь…
К счастью, у миссис Вестерхэм была свободная комната рядом с комнатой Гарри. Он поспешил нанять ее и с помощью Дорис и Муни привел в порядок. Комната, конечно, не была похожа на прежние апартаменты Клер, но, несмотря на потертый ковер и старые обои, выглядела неплохо.
Гарри толкнул дверь и вошел с Клер.
– Это временно, пока не найдем лучше, – уверил он Клер. – По крайней мере, кровать здесь в полном порядке. Я ее уже испытал.
Клер едва оглядела комнату. Бросив сумочку на кровать, она подошла к столу. Все время, пока они ехали, они не сказали ни слова. Клер во все глаза смотрела на дома, прохожих, улицы, магазины. Этого она была лишена целых девять месяцев.
Гарри не пытался завязать разговор. Он удовлетворился тем, что сидел рядом с ней, смотрел на нее время от времени и вел машину до Леннокс-стрит.
– Мы тебя оставим на секунду, – сказал он. – Ты, наверное, хочешь привести себя в порядок? Когда будешь готова, придешь в мою комнату.
– Хорошо, – сказала она, не оборачиваясь.
Гарри прошел в свою комнату, наполовину притворил дверь, снял плащ, повесил его в шкаф, зажег сигарету и посмотрел на улицу. Было половина десятого. Ему казалось, будто он провел всю ночь на ногах. «Вполне естественно, что она чувствует себя взволнованно, – думал он. – Нужно быть терпеливым». Но лучше бы она обратилась за поддержкой к нему, чем оставалась такой далекой и жестокой.
Он подождал полчаса, потом у него зародился страх. Он подошел к двери. Ни звука. Он прошел через коридор и увидел ее на том же месте, стоявшую неподвижно у окна. Он подошел к ней и, взяв ее за плечи, повернул к себе.
– Не надо, милая, – сказал он ей. – Все кончено. Садись. У тебя усталый вид.
Он сел в кресло, а она уселась ему на колени. Положив голову ему на плечо, она вдруг сказала:
– Я была уверена, что ты меня забудешь. Я не поверила своим глазам, когда увидела тебя выходящим из машины.
Он взял ее за руки.
– Ты меня не забыла, так как же я мог тебя забыть?
– Я о тебе все время думала, – сказала она, пожав плечами. – А вот ты – это другое дело. У тебя много дел и так много знакомых…
– И тем не менее я не забыл, – спокойно сказал Гарри. – Я считал дни. В моей комнате есть календарь, где я отмечал дни твоего пребывания в тюрьме.
Она поднялась и посмотрела ему в лицо.
– Ты все такой же, Гарри, совсем не изменился. Милый, не похожий на других. Я так боялась, что ты можешь измениться.
Зато она изменилась. В ее взгляде появились жестокость и беспокойство. Она казалась уже не такой молодой и хорошенькой. Две жесткие складки с обеих сторон рта придавали ей горькое и циничное выражение.
– Я знаю, что изменилась, – произнесла она. – Ты бы тоже изменился, если бы тебя заперли на девять месяцев в клетку, как дикое животное.
– Все устроится, милая, – сказал он, беря ее лицо в руки. – Попытайся забыть.
Он прижал ее к себе, но она оттолкнула его. Поднялась и прошла снова к окну.
– Не нужно, Гарри. Будь терпелив. Я совсем холодна, и нужно, чтобы ты был терпелив.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы подавить в себе разочарование.
– Извини, милая. Ты права: всему свое время.
Она повернулась к нему.
– Я не знаю, что бы со мной сделалось, если бы я не думала о тебе. Потерпи, Гарри, я тебе обещаю, но дай мне время прийти в себя.
– Конечно. Пошли ко мне. Я тебя угощу кофе. Моя комната лучше, и вид у нее из окна привлекательнее. Если она тебе понравится, ты можешь ее занять вместо этой.
Она взяла Гарри под руку и на мгновение стала прежней Клер. Они пошли в его комнату, и, пока он готовил кофе, она осмотрела ее.
– Кто это? – спросила она, останавливаясь перед фотографией. – У него приятное лицо.
– Это Рон Фишер, – сказал Гарри, наливая кофе. – Он…
Ее лицо нахмурилось. Через некоторое время она спросила:
– Как его здоровье?
– Он все еще в госпитале.
– В госпитале? – Она посмотрела на него и отвернулась. – Еще не выздоровел?
– Он не выздоровеет никогда. Садись и выпей кофе.
Она уселась и с непроницаемым лицом взяла чашку.
– Так и не нашли типа, который напал на него?
– Нет.
– Ты хочешь, конечно, знать, не замешана ли я в этом деле?
– Нет, я ничего не хочу знать о твоем прошлом, Клер.
Она задумчиво мешала ложечкой в чашке.
– Расскажи о себе, Гарри, – попросила она наконец. – Что ты делал все это время?
Он рассказал ей историю с портретом Муни, благодаря которому он получил работу у Аллана Симпсона.
– Пятнадцать фунтов в неделю, – сказал он, улыбаясь. – Это невообразимо. И я экономил, рассчитывая на твое возвращение. Когда мы будем вместе… Сейчас мне надо как-то развязаться с обязательством работать только у Симпсона, так как у меня много свободного времени. Если мне это удастся, я смогу зарабатывать еще больше.
– Колесо поворачивается, – сказала она с горькой улыбкой. – Теперь ты более богат, чем я.
– Мы же с тобой договорились, что неважно, у кого деньги.
– Прошлого не существует.
– Хочешь выйти за меня замуж?
– Я не хочу замуж. Я буду жить с тобой, не выходя замуж.
– Но почему?
– Я ничего не умею делать: ни убирать квартиру, ни зарабатывать деньги, разве только снова займусь воровством. Кто захочет жениться на такой женщине?
– Я. Мы наймем маленькую меблированную квартирку, где ведение домашнего хозяйства будет включено в общую стоимость, и я научу тебя помогать мне в работе. Муни ничего не понимает в освещении. Ты познакомишься со знаменитыми людьми. Увидишь, как это приятно, моя милая.
– Приятно звездам познакомиться с бывшей каторжанкой? – бросила она.
– Не будь такой. Никто ничего не узнает о твоем прошлом. Муни – единственный, кто знает, но он будет молчать.
Она покорно пожала плечами.
– Хорошо. А чем я могу тебе помочь?
– За пятнадцать дней я научу тебя всему, что касается освещения при фотографировании, это несложная и приятная работа. Хочешь выйти за меня замуж? Я не буду требовать от тебя никакой домашней работы. От тебя я требую только оставаться всегда со мной.
– Это абсурдно, Гарри. Ты ничего обо мне не знаешь. Как ты можешь хотеть на мне жениться?
– Я знаю все, что мне надо знать. Ести ты меня любишь, все будет хорошо.
– Я люблю тебя настолько, что хочу только твоего счастья, а могу принести лишь одни неприятности. Ты это сам увидишь. Я никогда не была добродетельной и не буду. Я так сделана, и этим все сказано. – Она уселась на пол у ног Гарри. – Мне уже поздно, да я и не хочу переделывать свою жизнь, милый. Я порочна со дня рождения. Я всегда ввязывалась в какие-то неприятности. Это моя доля. Мой отец был служащим, мать – домашней хозяйкой. Она не умела ни читать, ни писать и целые дни ничего не делала. Дом напоминал свинарник. Я целый день была предоставлена самой себе и моталась по улицам. Однажда вечером отец вернулся домой пьяный и поднялся ко мне. Мне в то время уже было пятнадцать лет. Мать застала нас. Разгорелась ссора, и отец столкнул мать с лестницы. Мать повредила себе позвоночник. Он получил пять лет тюрьмы и еще пять лет за убийство соседа по камере. Меня отправили в исправительный дом, но я быстро оттуда убежала и пристроилась на работу в прачечной. Работа в прачечной навсегда вылечила меня от желания зарабатывать себе на жизнь честным трудом.
Клер замолчала и, закурив, бросила спичку на пол.
– Я понимаю, слышать все это малоприятно, но ты должен знать, Гарри, на ком хочешь жениться. Вместе с одной девушкой я начала воровать в больших магазинах. Ее поймали, а я так испугалась, что на время перестала заниматься этим ремеслом. Затем началась война. Я жила с одним американским офицером. Когда он уехал, я перешла к кому-то из его друзей. Тот купался в деньгах, но был невероятно скуп. Я воровала у него деньги. Он был так богат, что ничего не замечал. Он мне не нравился, но я оставалась с ним, так как надеялась, что он заберет меня в Америку. Но однажды он уехал, не предупредив меня. Я провела, как могла, пятнадцать дней, ночуя в разрушенных домах и выходя на панель. Потом я наткнулась на одного типа, который научил меня карманным кражам. На него уже работали три женщины. Все было продумано блестяще. Никогда до этого у меня не было столько денег. Потом я встретила тебя. В тот вечер ты спас меня. И тогда первый раз в жизни я испытала угрызения совести. Я не хотела и до сих пор не хочу, чтобы ты стал моим сообщником.
