– Чего ты к нему придираешься?! – возмущенно спросила Фиалка. – Он тебе что, дорогу перешел?
– А как же насчет принципа «кто не работает, тот не ест»? – едко поинтересовался вор. – Мы и хазу замастырили, и ужин приготовили, а эти двое… – он бросил косой взгляд на Крошу, которая тоже начала проявлять признаки жизни, – эти двое палец о палец не ударили.
– Не волнуйся, они свое наверстают, – – уверенно сказала Фиалка.
– Да ну? – Малеванный скептически ухмыльнулся. – Эта парочка для нас балласт, зуб даю. Не знаю, как вы, а я не собираюсь их обихаживать. Или пусть пашут наравне со всеми, или…
– Или – что? – с вызовом спросила Фиалка.
– Ну, тебе, блин, все нужно объяснять… – Вор поморщился, будто съел что-то кислое.
– Считай, что я дура. А потому объясни.
– То, что ты дура, это и ежу понятно. Все бабы с приветом. А что касается этих тронутых, то пусть живут отдельно. Это мое мнение.
Малеванный невольно взглянул на Гараню, который в этот момент плескался в воде и не слышал разговора.
– Ясно… – Фиалка неприязненно посмотрела на раскрасневшуюся физиономию вора. – С тобой все ясно.
– Ты на что намекаешь? – задиристо спросил Малеванный.
– Какие там намеки… – Фиалка принюхалась. – Ты лучше скажи, почему от тебя пахнет спиртным?
Вор резко отшатнулся от девушки и изменился в лице.
– Это у меня такой естественный запах, – криво осклабившись, попытался отшутиться Малеванный.
– Ну да, конечно… – Фиалка нехорошо улыбнулась. – Значит, виски не пролилось, а ты украл его…
– Ты что мелешь, выдра?!
– Может, я и выдра, а ты гад, – отрезала Фиалка.
– Да я тебя сейчас!.. – Вор замахнулся. – Пасть порву, прошмандовка! Ты чё фуфло гонишь?!
– Попробуй, ударь… – Фиалка отскочила на безопасное расстояние. – Мой тебе совет, ворюга: не распускай руки. – Она выдержала паузу, прожигая растерявшегося Малеванного своими льдисто-синими глазами, а потом продолжила: – Не беспокойся, я никому ничего не расскажу. Без толку. Горбатого только могила исправит. Но держись от меня подальше. Я тебе не шестерка, которой может помыкать каждый, кому вздумается.
Она круто развернулась и отошла от костра к Са-мусю, беседовавшему с Люсиком. Тот все расспрашивал бомжа о его встрече с леопардом. При этом Люсик старался не поворачиваться спиной к зарослям, словно оттуда вот-вот должен был выскочить и сам зверь.
– С-с-сука-а… – с ненавистью прошипел ей вслед Малеванный. – Ей-ей зашибу когда-нибудь. Нюх как у собаки…
Он снова бросил быстрый вороватый взгляд на Гараню – тот уже вышел из воды и отжимал рубаху; Гараня купался прямо в одежде.
– Урод… – с ненавистью бубнил вор, вращая над огнем вертел с нанизанным на него свиным окороком. – Меня никто не нанимал кормить и обслуживать этого доходягу. Если не свалит на все четыре стороны, пусть пеняет сам на себя. Видал я таких…
Малеванный, как это нередко бывает с чиновным сословием (к которому он никогда не принадлежал) и с начальниками вообще, уже начал приписывать все деяния «новых робинзонов» себе. Ему казалось, что и воды без него не нашли бы и что мясо, раздобытое Самусем, – тоже его заслуга, не говоря уже о шалаше, сооружением которого он руководил лично.
После купания Гаране немного полегчало. По крайней мере, отступила боль, клещами выворачивающая кости ног и рук, и в голове наступило просветление. Он посмотрел на шалаш, построенный под руководством Малеванного, и скептически покачал головой.
– Не нравится? – спросила Фиалка.
– Да как тебе сказать… – Гараня пригладил мокрые волосы. – Сделано добротно, но без ума.
– Эй, ты о чем там звонишь?! – резко окликнул его вор, который слышал разговор. – Что значит – без ума?
– А то и значит, что стоять шалашу до первого шторма или бури.
– Это почему? – Малеванного даже перекосило от злости.
– Шалаш расположен на открытом месте и чересчур близко к воде. Но и это еще не все. В тропическом климате так жилища не строят.
– Нет, вы только посмотрите на него! – Вор принял позу обвинителя на суде и ткнул указательным пальцем в сторону Гарани. – Советчик хренов! А где ты был со своими советами, когда мы рогами упирались, чтобы построить этот шалаш?
Гараня сумрачно посмотрел на Малеванного и промолчал.
– Что, нечего сказать? – не унимался вор. – То-то.
– Посмотрим, что ты запоешь, переночевав в этом курятнике, – пробурчал Гараня.
– Ну, фраер… – Малеванный не нашел слов, чтобы выразить свое негодование, и сплюнул. – Все ему не так… Что еще ты хочешь напророчить?
– Я не пророк. Но дело в том, что местная живность – в том числе и змеи – имеет нехорошую привычку осваивать такие уютные жилища. А на острове всякой нечисти хватает, я в этом уверен. Кроме того, ночью в шалаше будет душно.
– Зато дождь не намочит, – не сдавался Малеванный.
Гараня молча пожал плечами, давая понять, что больше не намерен дискутировать по поводу шалаша, и присоединился к Самусю и Люсику, которые старались держаться подальше от Малеванного – кто знает, что ему может взбрести в голову.
Набычившись, вор злобно посмотрел ему вслед и занялся поварскими обязанностями. Он мог бы поручить это дело, например, Люсику, но аппетитный кусок мяса на вертеле притягивал его как магнит.
Малеванный никому не признавался, что любит готовить. Любит и умеет. Этому искусству его обучила кочевая жизнь.
Когда он наконец приобрел себе угол – купил на ворованные деньги двухкомнатную квартиру улучшенной планировки, – то нередко священнодействовал на личной кухне, не только приготавливая, но и изобретая различные яства.
В конце концов приготовление пищи стало его хобби. Он тщательно скрывал свое увлечение от дружков и подельников, чтобы не стать посмешищем. И это обстоятельство мучило его больше, нежели любые другие житейские неурядицы, – Малеванному очень хотелось оваций и похвал в свой адрес.
Короче говоря, вор-карманник Малеванный тайно болел той же болезнью, что и все творческие личности, – он жаждал признания и, не получая его, страдал и злобился на всех и вся…
«Робинзоны» собрались на обед в полном составе. Даже Кроша, стряхнув на время свое заторможенное состояние, подошла к товарищам по несчастью, с вожделением наблюдавшим за Малеванным, который нарезал мясо на порции.
Обедали в полном молчании, наслаждаясь сочным, но немного жестковатым мясом. Вор жадно глотал куски, почти не пережевывая. Он ел и с ненавистью посматривал на остальных. Мяса было мало, а едоков – чересчур много; это была главная мысль, мучившая Малеванного во время обеда.
Несмотря на то что они сидели в тени, влажная жара была невыносимой. Солнце, постепенно клонившееся к горизонту, потускнело, и, тем не менее, его лучи буквально впивались в не защищенные одеждой участки тела.
Гараню не покидало чувство тревоги. Он все время посматривал на океан, будто ожидая увидеть там что-то ужасное. Его тревожное состояние постепенно передалось и остальным. Вор не утерпел и спросил, как обычно, с подковыркой:
– Чего зенки на океан вылупил? Небось хочется смайнать отсюда?
– К ночи что-то будет, – коротко ответил Гараня.
– Ты о чем?
– Давление резко упало – у меня в ушах начало звенеть.
– Ну компания собралась… – Малеванный криво ухмыльнулся. – Один – натуралист, – он бросил взгляд на Самуся, – второй – предсказатель… Чтобы в ушах не звенело, их мыть нужно почаще.
– Думаю, что скоро всех нас помоет по полной программе, – невозмутимо ответил Гараня. – Насколько я понимаю, приближается шторм… или кое-что похуже.
– Нам-то что? Шторм так шторм. Мы на суше.
– Так может говорить только человек, который ни разу не видел тропической стихии, – сказал Гараня. – Это тебе не гроза в Подмосковье.
– А ты откуда знаешь? – спросил вор. – В кино показывали? – Он ехидно осклабился.
– Знаю, – отрезал Гараня, не намереваясь вдаваться в подробности. – Будет нам кино, если придет то, что я предполагаю.
– Не надо нас пугать, – самоуверенно заявил Малеванный. – Мы не дети.
Гараня пристально посмотрел на него, хотел что-то ответить, но передумал. Фиалка, внимательно прислушивающаяся к разговору, тихо сказала:
– Не обращай внимания на этого недоделанного. Из-за своей злобной натуры он готов всех нас перекусать.
– А я и не обращаю, – тоже шепотом молвил Гараня.
– Скажи мне, что может быть? – с тревогой спросила Фиалка.
– Если я не ошибаюсь, надвигается тайфун.
– Это… опасно?
– Лишь в том случае, если попадем в эпицентр циклона. Тогда только держись… Зрелище не для слабонервных.
– О чем вы там шепчетесь, голубки? – неожиданно раздался хриплый раздраженный голос Малеванного. – Небось замышляете какую-нибудь пакость?
