– Пожалуй, можете войти, – ответила она. У нее был очень нервный голос. – Пока что я ничего не достигла.
Карл толкнул меня дулом пистолета, и мы вошли в зал.
Мисс Эплби в латексных штанишках и бюстгальтере держала в руке плетку-семихвостку. Ее лицо раскраснелось, безусловно от больших усилий, а фиолетовые глаза за очками в черной оправе имели просто дьявольское выражение.
Луиза д’Авенди была подвешена в центре зала к нам спиной на наручниках металлического треугольника. Ее голова склонилась на сторону, светлые волосы рассыпались по плечам.
Вся ее спина, ягодицы, ноги до колен были, как у зебры, покрыты полосами. Полосы эти имели кошмарный вид и сильно кровоточили.
– Она отказывается разговаривать, – заявила мисс Эплби.
Ее правая рука внезапно поднялась, хлыст просвистел в воздухе, и его концы упали на спину Луизы. Тело слегка качнулось, но она не издала ни звука.
– Вы понимаете, что я хочу сказать? – продолжала мисс Эплби. У нее был враждебный тон. – Воистину ослиное упрямство!
– Она без сознания, – сказал я, – или мертва.
– Не будьте глупцом! – воскликнула мисс Эплби. – Она притворяется.
– Секундочку! – Карл внезапно проявил беспокойство. – Патрон не хотел, чтобы ее забили до смерти.
– С ней все в порядке, – уверила его мисс Эплби. – Она просто притворяется!
– Лучше бы вы проверили, Карл, – посоветовал я. – Возможно, она мертва!
Он осторожно обошел меня, потом стал пятиться назад к треугольнику, держа пистолет наготове.
– Если она потеряла сознание, – сказала мисс Эплби, – можете выплеснуть на нее ведро холодной воды.
Карл продолжал пятиться.
Дойдя до треугольника, он дотронулся левой рукой до плеча Луизы, заставив ее немного покачнуться.
На таком близком расстоянии ее полная нагота должна была заставить его затаить дыхание. Именно это и произошло, но только по другой причине.
Ее большие широко раскрытые глаза смотрели на нас, но нас не видели, в них было осуждение, а язык был так сильно зажат между зубами, что кровь понемногу сочилась с уголков губ и капля за каплей падала на ее левую грудь.
– Она мертва! – воскликнул я. – Вы ее убили!
– Она без сознания, – возразила мисс Эплби. – Только и всего.
Карл быстро прижал ухо к левой груди, пытаясь услышать биение сердца. На несколько секунд он почти забыл обо мне.
Я вырвал хлыст из рук мисс Эплби и поднял его высоко над головой. Секундой позже все семь кожаных концов ударили по руке Карла и закрутились на ней.
Я сильно рванул хлыст, и Карл, потеряв равновесие, сделал несколько судорожных шагов, пытаясь удержаться на ногах. Оружие выскользнуло у него из рук.
Я снова взмахнул хлыстом, концы которого соскользнули с его руки, и ударил второй раз – по шее и щеке. Он с истошным криком отскочил, хватаясь руками за щеку, и больше не обращал на меня внимания. У него было только одно желание – как можно скорее удрать отсюда! Он бросился к открытой двери и помчался по лестнице, не переставая вопить.
Я подобрал пистолет, потом пощупал запястье Луизы и констатировал, что пульса нет.
Мисс Эплби стояла неподвижно. Небольшой тик пульсировал в центре ее лба, а фиолетовые глаза страшно блестели.
– Она мертва, – сказал я.
– Нет, я причинила ей боль, но это не могло убить ее.
– Вероятно, этого оказалось достаточно, чтобы вызвать сердечный приступ.
– Откуда я могла знать, что у нее больное сердце? Ей следовало предупредить меня об этом.
– Она могла сама этого не знать.
Я наставил на нее пистолет:
– Теперь идите.
– Куда?
– Вашему патрону следует знать о случившемся. Вы должны сами сказать это ему.
– Мистеру Пемброку такое не понравится. – Она закусила нижнюю губу. – Он рассердится на меня. Вы думаете, он привяжет меня к треугольнику? – Ее глаза неожиданно наполнились слезами. – Это мне будет безразлично. Заметьте себе. Если мистер Пемброк будет хлестать меня, то я это заслужила, не так ли?
– Двигайтесь! – прошипел я.
Мы поднялись к библиотеке.
По мере того как мы приближались, все явственнее слышалось, как продолжает стонать от боли Карл, и четко различался голос Пемброка, искаженный страшной яростью.
Я заставил мисс Эплби остановиться в трех шагах от двери и встал позади нее.
– Пемброк! – закричал я.
– Что?
– Все кончено. Луиза д’Авенди мертва. Я отправляюсь вызывать полицию. Не пытайтесь помешать мне, я вооружен.
– Входите, и я разнесу ваш череп, Бойд! – заорал он.
– Это убийство – ваша большая ошибка, – совсем тихо прошептал я мисс Эплби.
Она медленно кивнула:
– По моему мнению, самое лучшее, что вы теперь можете сделать, – это войти и сказать ему, что был несчастный случай, что у нее случился сердечный приступ.
– Думаете, он мне поверит? – прошептала она.
– Может быть, не сразу, но когда-нибудь поверит вам, потому что это правда.
– Вы совершенно правы. Если я предложу ему похлестать меня на треугольнике, он, возможно, не будет так сердиться.
– Возможно. Стоит попробовать.
Она двинулась в библиотеку, а я по-прежнему шел за ней, только на некотором расстоянии.
– Я иду, Пемброк! – закричал я в тот момент, когда она появилась на пороге.
Последовали два быстрых выстрела, и Пемброк заорал проклятия и ругательства, увидев, как тело мисс Эплби валится на ковер.
Я всадил ему две пули прямо в грудь, и он замолчал, опрокинувшись через письменный стол.
Наступила полная тишина.
Даже Карл перестал стонать и смотрел на меня испуганно. Элоиза, упав в кресло, потеряла сознание.
Я проверил состояние мисс Эплби.
Это заняло у меня лишь две секунды. Обе пули Пемброка попали ей в лоб в сантиметре друг от друга. Она была несомненно мертва.
Я подошел к телефону и набрал номер капитана Шелла, понимая, что будет очень трудно объяснить ему все эти убийства, но выбора у меня не было.
Рыжая вручила мне виски со льдом, потом снова села на диван, держа свой стакан между сжатыми руками.
– Луиза и Пемброк мертвы, – пробормотала она, – не говоря уже о мисс Эплби. Так, значит, это она убила мужа Луизы?
– Элоиза толкнула ее на это.
– Вероятно, вам было очень трудно объяснить все это полиции?
– Вы говорите о капитане Шелле? – спросил я. Воспоминание о беседе с ним заставило меня вздрогнуть. – Всю прошедшую ночь до восьми часов утра меня допрашивали в полиции. Вернувшись в гостиницу, я повалился на кровать и проснулся только в пять дня.
– А что будет с Элоизой?
– Мне это неизвестно. Они еще допрашивали ее, когда я уходил. Шелл великодушно дал мне сорок восемь часов на то, чтобы я убрался из Санта-Байи, но не слишком далеко – на тот случай, если еще раз понадобится допросить меня как свидетеля. Если Элоиза будет молчать, то, мне кажется, все будет в порядке. Шелл ничего не сможет сделать с ней. Но, конечно, он наверняка прогонит ее из Санта-Байи. И с борделем будет покончено – он будет закрыт.
– Это означает, что Элоиза дешево продаст дом, когда завещание Луизы вступит в силу, – прошептала Кэрол Доркас. – Наше дело вполне может состояться.
– Ваше с Брэдом?
– Теперь у нас недостаточно для этого денег, когда Пемброка не стало.
– Ну что ж, пригласите в дело Грега Стоунли.
При этой мысли ее лицо оживилось.
– Однако! А это неглупая мысль!
Я отпил глоток виски.
– Вы предложите мне обед, перед тем как?..
– Перед чем?
– Вы обещали, что мы сможем исполнить такую музыку… ну просто демоническую… вдвоем. Я даже припас для этого скрипку.
Она громко расхохоталась. Потом в ее глазах появилось выражение сильного беспокойства.
– Но, Дэнни, что, если Брэд появится в середине нашего концерта? Мне абсолютно наплевать на него самого, но я не хочу, чтобы дело с загородным клубом полетело в тартарары.
– Совершенно незачем беспокоиться о Мэйсоне, – очень авторитетно заявил я. – Не более часа тому назад я беседовал с ним по телефону.
– И что вы ему сказали?
– Я рассказал ему, что произошло, и про то, что флики собираются продержать Элоизу по меньшей мере двадцать четыре часа. Итак, я дал ему возможность бесплатно воспользоваться борделем. Все девицы, каких он только пожелает, будут в его распоряжении, поскольку они еще не в курсе о произошедшем. Он так обрадовался, что забыл повесить трубку.
Она расхохоталась:
– Вы просто гений, Бойд!!
– Так что насчет обеда?
Она осторожно поставила стакан, потом поднялась.
Ее свитер и юбка исчезли мгновенно, и она встала передо мной совершенно голая.
– К дьяволу обед! – воскликнула Кэрол. – Можете потребовать от меня небольшой завтрак, но… потом!
