— Пройдемте в контору, — пригласил Джейк Шапиро.
Они прошли в тесную каморку, отделенную от мастерской стеклянной перегородкой до потолка. В фирме «Шапиро и сын» не было никаких излишеств — здесь делали меховые шубы, и все было подчинено только этому; шикарными магазинами владели их заказчики, торгующие продукцией фирмы.
— Я очень встревожен, — начал Джейк.
— Что случилось?
— Возможно, я слишком близко принимаю это к сердцу… Во всяком случае, как следователь моей страховой компании вы должны быть информированы…
— Что же все-таки произошло?
— Я уже обращался в полицию. Я стал получать вот такие письма… — Джейк протянул посетителю клочок бумаги.
Это была записка, составленная из слов и букв различной величины и шрифтов, вырезанных из журналов и газет и наклеенных на бумагу. Она гласила: «Мы хотим 500, или вы будете ограблены. Подчиняйтесь нашим приказам. Пантеры».
— Остальные я отдал лейтенанту Фурньеру, но, черт побери, он сказал, что ничего не может поделать. Возможно, говорит, это простой розыгрыш.
— А что было в других записках?
— Чтобы я оставил пятьсот долларов в мусорном ящике на углу.
— И вы подчинились?
— Еще чего? Ведь это может продолжаться вечно! Да я предпочитаю заплатить полиции пять тысяч, чтобы она защитила меня, чем пятьсот этим вымогателям! Фурньер сказал, что отправит записки на исследование. В отношении отпечатков пальцев. Но он не думает, что это принесет пользу.
— Вы увольняли кого-нибудь из своих служащих в последнее время? — спросил Герб.
— Я готов хоть сейчас выгнать всех этих лентяев, но не могу себе этого позволить — у нас слишком много заказов.
— Может быть, были какие-нибудь споры или конфликты?
— Нет, ничего выходящего за рамки обычного. Наши мастера работают в фирме по много лет. Ни один из них не написал бы ничего подобного. Кроме того, пятьсот долларов слишком ничтожная сумма. Если б уж кто-нибудь из них захотел встать на путь вымогательства… Это, конечно, только предположительно, но они бы запросили значительно больше. Ведь они уверены, что мы набиты деньгами…
— Не было ли стычек с кем-нибудь, кому вы должны или кто должен вам?
— Мы никому не должны ни цента, а я не одалживаю денег дольше чем на месяц, и то если уверен в человеке. Вот почему мы все еще можем содержать фирму, в отличие от других, которые вылетели в трубу. Многие наши служащие в свое время были владельцами собственных мастерских.
— Неужели ни с кем не было столкновений? Вспомните. У вас должны быть враги. Подозреваете кого-нибудь?
— Никого.
— А что ваша жена?
— Исключено; я даю ей все, чего она хочет, лишь бы оставила меня в покое.
— Родственники?
— Все они состоят у меня на жалованье.
— Вот как!
— Налоги, сами понимаете, — смущенно пояснил Джейк.
— Зачем же вы позвали меня?
— По двум причинам. Во-первых, я желаю увеличить сумму страховки еще на пятьдесят тысяч…
— Это не по моей части, ведь я следователь компании. Но, во всяком случае, это обойдется вам куда больше, чем в пятьсот долларов.
— Знаю, но это мне безразлично.
— Что ж, коль скоро вы меня предупредили, считайте, что с этого момента стоимость застрахованного вами имущества увеличена на пятьдесят тысяч. Я скажу в конторе, чтобы вам прислали соответствующие бумаги.
— Хорошо. Вторая причина, главная, заключается в том, что лейтенант Фурньер сказал, будто вы можете знать, кто посылает мне эти угрозы.
— Да, многие преступники у меня на крючке, но это явно дело рук шантажистов-любителей. Ни один из моих знакомцев не пошел бы на такое дело. Ведь риск при вымогательстве куда больше, чем риск при краже.
— И вы никогда не слыхали о «Пантерах»?
— Никогда.
— А я думал, вы их знаете, — Джейк поскреб в затылке.
— Честно говоря, на вашем месте я бы не волновался. Единственно, кого вы должны остерегаться, так это профессионалов, а ваш случай смахивает на детскую шалость.
— Может быть, нанять полицейского для ночных дежурств?
— Зачем? — отозвался Герб. — Лишняя трата денег.
— Вы так думаете?
-: Конечно, ведь рядом полицейский участок, а при существующей системе сигнализации только Гудини может проникнуть в здание незамеченным.
Джейк удовлетворенно рассмеялся.
— Дайте мне знать, если получите новые письма, — сказал на прощание Герб.
Он прошел через мастерскую и, выйдя в коридор, стал дожидаться лифта.
Дверь лифта растворилась, и Герб вошел в кабину. Он был единственным пассажиром.
— Вниз, пожалуйста.
Лифтер стоял к Гербу спиной. Герб наклонился и бесцеремонно заглянул ему в лицо.
— Здорово, Гризи, — произнес он.
— Здравствуйте, Герб, как поживаете?
— Ты тут в деле, парень?
— В деле? Не понимаю, о чем вы говорите. Я служу здесь лифтером.
— Что ты знаешь о «Пантерах»?
— О пантерах?
— Да, о «Пантерах». И не вздумай морочить мне голову. Потому что, если ты хочешь потерять работу, то мне стоит лишь шепнуть кому следует несколько слов о тебе…
— Пантеры — это такие животные, которые живут в джунглях. Я никогда их не видел.
— Ладно, ублюдок, считай себя солдатом великой армии безработных.
— Не надо, Герб, не делай этого, молю богом.
— Кто такие «Пантеры»? — повторил Герб.
— Я не имею ничего общего с ними…
— Об этом я догадываюсь. Кто они?
— Молодые парни. Из верхней части города.
— Они собираются совершить здесь налет?
— Не знаю, — ответил ошарашенный Гризи Дик.
— Они устраивают тут неприятности.
— Я не связан с ними, ничего не знаю.
— Ладно, выпусти меня.
Гризи Дик проводил взглядом высокую фигуру Смолла. Он чуть не плакал. Прошло уже три недели, а его никто здесь не «наколол», и вот, на тебе, всего за несколько часов до начала разрабатанной им операции его увидел следователь страховой компании. Но отступления для Гризи Дика быть не могло. Вопрос стоял не о добыче средств к существованию, а о самом существовании, о том, останется он в живых или нет.
Папаша Саччини должен был сделать пересадку на станции Квинсборо. Он поспешил пробраться в вагон в числе первых и занял место. Развернув газету «Нью-Йорк пост», которую его младший сын принес из колледжа, он принялся просматривать ее. Папаша Саччини обращал мало внимания на происходящие в мире события; единственно, что интересовало его, так это сыновья. Их у него было четверо. Трое уже получили среднее образование, а младшему оставалось всего два года до окончания городского колледжа. Папаша Саччини весьма гордился, что ему удалось дать образование мальчикам на то мизерное жалованье, которое он получал. Папаша Саччини служил ночным сторожем и уборщиком.
Гризи Дика в это время одолевали свои заботы. Он знал, что двери во все мастерские скоро будут заперты и включена особая сигнализация против воров. Знал он также, что фирма «Братья Леви», находящаяся в том же здании, получила новую партию мехов, и теперь наблюдал, как служащие фирмы покидают помещение, отправляясь по домам до понедельника. Он ждал прихода ночного сторожа, которому должен был сдать дежурство. В обязанности лифтера входило и то, чтобы Варвик-билдинг ни на минуту не оставался без присмотра.
— Здравствуй, Кальвин, — приветствовал его папаша Саччини.
Поступая сюда на службу, Гризи Дик сказал управляющему, что его зовут Кальвин Джонсон.
— Привет, папаша, — отозвался Гризи. Старый Саччини был ему симпатичен.
— Тяжелый был денек? — поинтересовался тот. — Как сказать, терпимый, — сказал Гризи. — Как обычно. Но все же я рад, что он позади. Как ваши дела?
— Все в порядке. Сегодня я хорошо провел время.
— Что же вы делали?
— Починил соседу холодильник — мотор нуждался в переборке и смазке. А остальное время, сам знаешь, сидел себе, потягивал пивко, болтал с приятелями. Все как всегда. Ничего необычного в моей жизни не происходит.
Скоро должно было произойти много необычного, но старый Саччини не мог об этом знать.
Гризи стоял, прислонившись к дверце лифта. Несколько человек оставалось в здании, ему нужно было дождаться ухода последнего. Гризи отлично разработал план действий, до мельчайшей детали. Случись эта неожиданная встреча с Гербом несколько дней назад, Гризи отказался бы от своего намерения, но теперь он не мог отступать.
— Что с тобой, сынок? — заботливо спросил старик. — Ты выглядишь утомленным.
— Ничего особенного, устал немного, как всегда к концу рабочего дня.
— Чего же мешкаешь? Иди домой! Я присмотрю за лифтом.
— Еще рано, папаша Саччини. Я не хочу, чтобы управляющий заметил, что я ушел с работы прежде времени.
— А он и не узнает, он никогда не показывается здесь в пятницу вечером. Мне-то уж это известно, не первый год тут служу.
