— Знакомился, шел к ним домой и делал свое дело, — предположил я.
— Или шел следом, потом грозил пистолетом и силой затаскивал их в дом, — пожал плечами Квирк.
— И вламывался, скорее всего, не наобум. Нельзя наугад попасть к трем женщинам, чтобы все они оказались негритянками.
— Ну, на Рагглз-стрит это все возможно, но нарваться на негритянку на Брайтоне не так-то просто. А здесь, в последнем случае, шансов было еще меньше.
— А сам он, скорее всего, белый.
— Да, наверняка. Нетрудно догадаться. Он ищет чернокожих, но ищет не в негритянских кварталах. Ведь даже на Рагглз-стрит живут и цветные, и белые. Так что он либо боится идти ночью в негритянский район, либо считает, что будет там слишком приметным.
Белсон свернул на Перкинс-стрит.
— А письмо? — спросил я.
— Лабораторный анализ не дал ни черта, — ответил Квирк. — Если, конечно, парень, который его делал, сам не является убийцей.
— Можно отдать письмо кому-нибудь другому и сделать повторный анализ, — предложил я.
— И если один из них окажется неверным, у нас появится подозреваемый, ты это хотел сказать? Я уже пробовал. Результаты совпали.
— Значит, в лаборатории знают про письмо, — вздохнул я.
— Да. И отсюда следует, что скоро о нем узнает все управление. Я сказал, чтобы они держали язык за зубами, но на это слабая надежда. Все равно разболтают.
— Так что скоро все будут знать, что это дело рук полицейского.
— Конечно, морального настроя это не повысит, но я был обязан проверить письмо, — вздохнул Квирк.
— Есть что-нибудь такое, о чем знаете только вы? — спросил я.
Белсон снова остановился у дома на Шеридан-стрит.
— Нет, — ответил Квирк. — Пресса не в курсе насчет спермы, но об этом известно в управлении, значит, скоро узнает и пресса.
— Да, тяжело сохранить все в секрете.
— Невозможно. Полицейские приходят домой и делятся с женами. Потом идут в пивную и рассказывают приятелям. Черт, да и я сам говорю об этом с женой. И ты наверняка ничего не скрываешь от Сюзан.
— Ну, она-то уж точно будет держать рот на замке, — возразил я.
— Конечно, — мрачно улыбнулся Квирк. — И моя жена тоже, и жена Белсона, и все остальные. Правда, через недельку «Глоб» напечатает обо всем подробную статью, а по пятому каналу сварганят передачку.
— Черт, не старый же еще, а уже такой циничный, — проворчал я.
Квирк продолжал задумчиво смотреть в окно.
— Но, может, все это и к лучшему, — наконец, произнес он. — Похоже, этот малый не собирается останавливаться. Скоро об этом деле будут трубить на каждом углу. Телепередачи, радио, газеты. «Таймс» и «Ньюсуик», мэр, губернатор, феминисты, расисты, негры, ФБР — все, кто живет по эту сторону Миссисипи. Так что убийце будет очень трудно сделать следующий шаг.
— А ведь этот тип хочет, чтобы вы его поймали, — вставил я.
— Может хочет, а может и нет. А может, и то и Другое, — ответил Квирк.
Белсон повернулся и положил руки на спинку сиденья. Наполовину истлевшая сигара давно погасла, но он продолжал сжимать ее в зубах.
— В любом случае нам надо создать свой собственный отряд, — сказал он. Густая борода придавала его лицу синеватый оттенок.
— Конечно, — кивнул я. — Можно еще подключить Хоука.
На лице Квирка мелькнула ироничная улыбка.
— Думаешь, он сможет сдержаться и не проболтаться обо всем прессе? — спросил он.
— Если на горизонте не появится Барбара Уолтерс, — ответил я. — Когда Хоук ее видит, у него начинается размягчение мозгов.
— Ну что ж, можно попробовать, — согласился Квирк и выбрался из машины.
Белсон отвез меня домой.
На Сюзан были черные кожаные брючки и такие же черные туфли на низком каблуке, со вставками из голубой кожи. Поверх синей блузки висело несколько золотых цепочек. Уши украшали золотые серьги в виде колец. Она сидела в моей гостиной, положив ноги на журнальный столик и медленно потягивая шампанское, слегка смешанное с «Майдори».
— Ну, и что же хотел от тебя Квирк? — спросила она, глядя сквозь бокал. «Майдори» придавало шампанскому легкий зеленоватый оттенок. Наконец, она чуть опустила бокал и взглянула на меня своими большими черными глазами.
— Он хочет, чтобы я стал тем, кому он мог бы доверять. — Я обошел стойку и поставил на журнальный столик перед Сюзан маленький серебряный поднос. На нем была баночка белужьей икры со специальной ложечкой, вафли «Бремнер» и шесть долек лимона.
— Ох, ням-ням, — улыбнулась Сюзан и, опустив бокал, чуть запрокинула голову. Я наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
— Только легенький поцелуйчик — и все, — пояснил я. — Чтобы не притуплять вкусовые ощущения.
Сюзан сделала глоток шампанского и промолчала. Я вернулся за стойку и, достав большой нож, принялся отбивать куриные ножки.
— Нужно попотеть, чтобы мясо получилось мягким и нежным, — улыбнулся я.
— Так я смотрю, Квирк сколачивает там у себя что-то вроде собственного участка? — спросила Сюзан.
— Белсон назвал это отрядом. Личным отрядом Квирка, — ответил я.
— Потому что убийцей может оказаться кто-то из управления?
— И еще потому, что его управление скоро сожрут со всеми потрохами. Так что ему нужна альтернатива. Нужен кто-то, не входящий в штат. Кто-то, кто не подчинялся бы ни мэру, ни муниципалитету. И не ползал на брюхе перед капитаном. Ему нужно место, где он мог бы спокойно посидеть и подумать.
— Неужели все может обернуться так плохо? — удивилась Сюзан.
— Может, и очень скоро, — кивнул я.
— У тебя когда-нибудь раньше случалось что-нибудь подобное?
— Я занимался делом Душителя. Там тоже было полно разных придурков и психопатов. А от киношников вообще, помню, житья не было.
Я побрызгал расплющенные куриные ножки розмарином и положил помариноваться в оливковое масло с лимонным соком.
— Многие, кстати, их неплохо используют, — заметила Сюзан.
— Да, — я плеснул себе немного шампанского. — Чтобы продвинуться по службе, прославиться, а то и просто поразвлечься. — Я залпом осушил бокал, налил еще и зачерпнул ложечку икры.
— Похоже, он хочет, чтобы его поймали, — сказала Сюзан.
— А, письмо. Да, вполне возможно. Но он написал его только после второго убийства.
— Значит, если надеяться на то, что он сам будет подбрасывать нам улики, дело может затянуться надолго.
— И прежде, чем этих улик соберется достаточно, чтобы покончить с ним, список его жертв успеет изрядно увеличиться, — добавил я.
Сюзан зацепила на кончик ложки две икринки, отправила их в рот и принялась медленно жевать.
— Вот именно, — мрачно кивнула она. — Пока мы тут балуемся икоркой.
— И попиваем шампанское, — кивнул я и плеснул ей немного в бокал, не забыв добавить «Майдори».
— Ни стыда ни совести, — вздохнула Сюзан.
— Если бы мы пили прокисшее пиво и заедали тухлой колбасой, это все равно не избавило бы их от смерти, — покачал головой я.
— Знаю.
Мы оба замолчали. Выпили по глотку шампанского. Кожаные брючки Сюзан плотно обтягивали ее длинные, стройные ноги.
— И единственное, что нам известно, — наконец проворчал я, — это то, что какой-то белый убивает чернокожих женщин. Смахивает на расистские убийства.
— А следы спермы? — напомнила Сюзан.
— А это смахивает на сексуальные убийства, — вздохнул я.
— Так что мотивы неизвестны.
— К тому же не видно никаких следов насилия.
— Кроме пистолета. Можешь себе представить, как нужно бояться женщин, чтобы связывать их, заклеивать им рот и все равно не осмеливаться вступить с ними в контакт и только в онанизме находить сексуальное выражение.
— Выражение?
— Ну, в буквальном смысле.
— И все же, почему негритянки? — спросил я.
— Этого нам пока не понять, — покачала головой Сюзан. — У психопатов, а нужно признать, что здесь мы имеем именно такой случай, так вот у психопатов своя логика, основанная на своей собственной символике.
— Другими словами, то, что он белый, а они черные, еще не значит, что он убивает их на почве расизма? — уточнил я.
— Верно. Но во всех этих женщинах есть что-то, что толкает его на убийства. Да, все это может базироваться и на цвете кожи, хотя вполне вероятно, что решающим фактором может быть и что-то совершенно другое, ну, например, их социальное положение в обществе. Хотя здесь у него могут быть такие сложные и запутанные ассоциации, что нормальный человек и представить себе не сможет.
— Как, к примеру, в детстве ему подействовала на психику какая-то книжка про негров, — заметил я.
Сюзан улыбнулась. Мне всегда было приятно смотреть, как она улыбается. В эти мгновения казалось, что расцветает все ее существо, оживляя и раскрашивая новыми яркими красками ее облик.
— Конечно, все не так просто, но ты понял, что я имею в виду. Для человека с таким высоким уровнем страха жертвы могут символизировать совершенно далекие от них самих понятия и образы.
