«Паккард» Хармаса стоял возле ступенек веранды, и когда я поднимался по ним, то услышал немелодичное посвистывание детектива, находящегося в гостиной.
Он оглянулся, когда я появился в дверном проеме.
– Входите. Остальные явятся с минуты на минуту.
На негнущихся ногах я вошел в гостиную.
– А кто это «остальные»? – спросил я.
– Сегодня вы увидите, как ищейки страховых компаний отрабатывают свои денежки, – сказал Хармас. Он забросил роль сонного, добродушного человека и был подтянут и оживлен. Его широкая, дружелюбная улыбка заставила сильнее забиться мое сердце. – Я хочу, чтобы вы были моей правой рукой. – Он вытащил два банкнота по десять долларов и передал мне. – Лучше дать их сейчас в качестве аванса, так как я вполне могу забыть о деньгах, когда появится мой шеф. В присутствии Мэддокса, помните, я рассказывал вам о нем, я забываю даже собственное имя.
– Мэддокс? – эта новость меня ошеломила. – Он приедет сюда?
– С минуты на минуту.
Я услышал шум мотора автомобиля и выглянул наружу.
Вид полицейской машины с сиреной и красным фонарем на крыше вверг меня в шок.
Из машины показался лейтенант Джон Бус из отдела по расследованию убийств: высокий, мощного телосложения мужчина около сорока двух-сорока трех лет с красным мясистым лицом и маленькими, стального цвета глазками. За ним из машины показался толстый коротышка, который, как я понял, и был знаменитый Мэддокс. Ростом не больше пяти футов шести дюймов, он имел плечи и грудь чемпиона по борьбе, но ноги были коротковаты. Лицо его было красным и лоснилось от пота. Но что больше всего запоминалось, так это глаза – черные, пронзительные и холодные, как русская зима. Прекрасно сшитый костюм он носил с франтоватой небрежностью. У него была привычка поглаживать толстыми крючковатыми пальцами свою седую шевелюру, что добавляло ей еще больше беспорядка.
Нахмурив брови, Мэддокс поднялся на веранду, его маленькие острые глазки не упускали ничего.
Хармас представил меня.
Мэддокс пожал мою руку, кивнул. Его рука была твердой и теплой.
– Рад вашей помощи, мистер Риган, – сказал он. – Как я понял, именно вы помогаете нашей компании?
Я пробормотал что-то невразумительное, и в этот момент появился Бус.
– Привет, Риган! Как я понимаю, ты тоже замешан в этой истории, не так ли?
– Совершенно верно, – мой голос опустился до шепота.
– Не будем терять время, – распорядился Мэддокс, проходя в гостиную и останавливаясь перед телевизором. – Итак, это именно тот аппарат?
– Именно он. – Хармас развернул телевизор. – Видите эти четыре винта? Они крепят заднюю стенку.
Некоторое время Мэддокс тщательно исследовал телевизор, затем, сунув руки в карманы, отошел к погасшему камину.
– Садитесь, лейтенант. Вы, мистер Риган, тоже можете сесть. Мы пока что не нуждаемся в вашей помощи, так что можете отдыхать.
Я сел подальше от этой троицы и закурил сигарету. Мое сердце колотилось в груди, а руки дрожали, что было несомненным признаком страха.
Бус выбрал кресло и комфортабельно устроился в нем. Вытащив из кармана трубку, он принялся неторопливо набивать ее табаком.
Хармас расположился в кресле напротив, вытянув длинные ноги.
– Итак, лейтенант, – начал Мэддокс, – вы спрашивали меня, почему это я пригласил вас приехать сюда, когда и так все ясно. Но я совершенно не уверен в правомочности этого иска. Недавно один из наших агентов позвонил мистеру Делани и уговорил его застраховать свой телевизор. Один из пунктов полиса гарантировал получение пяти тысяч долларов в случае смерти владельца от неосторожного обращения с аппаратом. Это один из чисто теоретических случаев, и этот пункт наша компания включила из чисто рекламных соображений, чтобы привлечь побольше клиентов. К настоящему моменту мы заключили двадцать три тысячи четыреста десять договоров подобного рода, но в первый раз с нас требуют уплату по подобному случаю. Итак, можно констатировать, что подобное случается лишь один раз на двадцать три тысячи. Это первая причина, из-за которой я заподозрил неладное. С другой стороны, требование об оплате пришло спустя пять дней после заключения договора. Делани умер даже раньше, чем почтальон принес ему заверенный полис.
Бус зажег трубку, краем глаза наблюдая за Мэддоксом.
– И все же подобные случаи имели место и раньше. К тому же я читал заключение коронера. Я также расспросил шерифа Джефферсона. Ничто в этом рапорте не показалось мне подозрительным, и именно такого же мнения придерживается и шериф. Это рядовой случай, и в нем нет ничего, что противоречило бы рапорту.
– Это выглядит как рядовой случай, лейтенант, но не является таковым, так как вы не рассматриваете полторы тысячи исков об оплате в неделю, как это делаю я, – сказал Мэддокс. – Если бы вы занимали мою должность столько лет, сколько занимаю ее я, а поверьте, я работаю в этой компании уже весьма солидный срок, вы, вне всякого сомнения, тоже пришли бы к выводу, что дело нечисто. Я совершенно уверен в этом! – Он замолчал, ударив себя в грудь. – Но я не стал бы отнимать ваше время, руководствуясь лишь моими инстинктами. Рассмотрим ситуацию под другим углом. Делани был парализован ниже пояса. Я читал рапорт врача, который осматривал его после несчастного случая в автомобиле. Врач заявил, что он был совершенно не способен даже наклониться. Единственное, что он мог делать, это прямо сидеть в кресле-коляске. Чего он не мог, так это наклоняться вперед. Я еще раз повторяю это. А теперь я хочу провести небольшой эксперимент, если вас это интересует.
Он повернулся ко мне.
– Мистер Риган, не будете ли вы так добры помочь нам? Пожалуйста, сядьте в кресло Делани.
Я знал, что мне придется это сделать, поэтому с непроницаемым лицом подошел и уселся в кресло.
Хармас взял длинную веревку и привязал меня так, что я не мог наклониться вперед.
– Итак, мы смоделировали положение Делани. Он совершенно не мог наклоняться вперед, – нравоучительно произнес Мэддокс.
– О'кей, о'кей, – Бус нахмурился. – Что дальше?
– Придвиньте кресло к телевизору, – сказал Мэддокс, – и попытайтесь снять заднюю крышку.
– Это невозможно, – сказал я.
– И тем не менее все же попытайтесь, и изо всех сил.
Я подкатил кресло к телевизору и без труда отвинтил два верхних винта, но никак не мог дотянуться до двух нижних, какие бы отчаянные попытки ни предпринимал.
– Вы читали рапорт коронера? – спросил Мэддокс Буса. – Когда Риган обнаружил тело Делани, задняя стенка телевизора была снята. И еще одна странность: рядом с рукой Делани лежала отвертка. Ее он достал из ящика, который стоял на верхней полке чулана. Этот ящик Делани якобы свалил на пол, зацепив его палкой. Инструменты рассыпались по полу. В таком случае возникает вопрос: как Делани смог дотянуться до отвертки на полу?
Хармас положил отвертку на пол возле кресла.
– Сможете дотянуться до нее?
Моим пальцам не хватило примерно двенадцати дюймов, чтобы дотянуться до вожделенной отвертки.
– Снимите заднюю стенку телевизора, – распорядился Мэддокс, обращаясь к Хармасу.
Когда Хармас выполнил приказ, Мэддокс сказал, обращаясь к Бусу:
– Посмотрите на эти два блока. Предполагается, что Делани закоротил отверткой высокое напряжение на кинескопе. Это и явилось причиной его смерти. Вы видите, лейтенант, так же хорошо, как и я, что из своего кресла Риган никак не сможет дотянуться туда отверткой.
Бус порывисто поднялся на ноги. Подойдя, он остановился перед телевизором.
– Теперь вы понимаете, к чему я клоню? – спросил Мэддокс. – Предполагается, что Делани снял заднюю стенку телевизора. Но он физически не смог бы этого сделать. Вы же видите, он просто не смог бы дотянуться до этих двух винтов. Я уже не говорю о его манипуляциях с отверткой.
Бус растерянно уставился на Мэддокса.
– К чему вы клоните, черт возьми?
Хармас развязал веревку, и я смог подняться с кресла.
Бус злобно уставился на меня.
– Ну-ка, Риган, повторите еще раз вашу версию случившегося. Начните с самого начала. Вы навестили Делани, чтобы узнать, как работает телевизор. Правильно?
– Да. Я нашел Делани лежащим перед телевизором. Около его руки валялась отвертка, а задняя стенка телевизора была снята. Как я понял, его убил электрический разряд. Я понял, что он пытался отремонтировать телевизор и неосторожно прикоснулся к контактам высокого напряжения.
– Он был мертв? – спросил Бус.
– Да.
– Откуда у вас такая уверенность?
– Тело его было холодным и твердым.
– Когда человек погибает от смертельного разряда электрического тока, – вмешался Мэддокс, – тело его горит. Исходя из этого, тело не могло так быстро остыть, так как в момент смерти температура тела была значительно повышена. К тому же учитывая дневную жару, мне это представляется маловероятным. Ведь, если верить Ригану, прошло лишь три часа с момента смерти.
