— Вы осмотрели мою машину?
Сержант взглянул на меня с любопытством.
— Кто-то выкачал всю тормозную жидкость и надрезал тросики привода рулевого управления. Оставил только один проводок, чтобы вы могли как следует разогнаться.
— А как же мне удалось остановиться у светофора на Сто третьей?
— В цилиндре осталось немного тормозной жидкости. Если нажать на педаль слегка, тормоза кое-как работают. Но если со всей силы, ничего не получится... Кто же устроил вам такой подарочек? Где вы оставляли автомобиль?
Я сказала. Сержант покачал головой:
— В порту полно хулиганов. Вам повезло, что вы остались живы.
— Слабое оправдание для того охранника, который дежурит возле элеватора компании «Зерно трех штатов». Пошлите кого-нибудь потолковать с ним. Возможно, он что-нибудь видел.
Мак-Кормик сказал, что подумает на эту тему, задал мне еще несколько вопросов и удалился.
Потом мне принесли здоровенный букет весенних цветов с запиской: «Вик, приношу соболезнования. Поскорее выздоравливайте. Пейдж».
Очень мило с ее стороны. Жена Бобби Мэллори прислала мне цветок в горшке. Мюррей Райерсон явился лично и вместо букета принес кактус. Ему казалось, что это очень остроумно.
— Вик, ты живуча, как кошка. Никому еще не удавалось влететь под грузовик и при этом остаться в живых.
Мюррей — здоровенный детина с кудрявыми рыжими волосами. Что-то среднее между шведом и евреем. Его широченные плечи и зычный голос заполнили собой всю палату.
— Привет, Мюррей. Ты слишком доверчиво относишься к газетной брехне. С самосвалом сталкивалась не я — в последний момент он свернул и сшиб другой автомобиль.
Мюррей подвинул к кровати виниловое кресло и откинулся назад.
— Что же произошло?
— Ты что — пришел навестить больную или взять интервью? — сердито спросила я.
— Договоримся так: ты мне — интервью, я тебе — историю про Пейдж Каррингтон. Идет?
Мое лицо просветлело.
— Ну и что ты выяснил?
— Мисс Каррингтон — очень работоспособная девушка, извини, молодая женщина. У нее есть старшая сестра, братьев нет. С пятнадцати лет получала стипендию Американского театра балета, но дальше не потянула. Живет в квартирке на Астор-стрит. Отец умер. Мать живет в южном Парк-Форесте. Семья небогатая. Должно быть, имеет богатого покровителя. А возможно, ей платят кучу денег в балете. Если хочешь знать подробности, найми частного детектива. Во всяком случае, Пейдж уже несколько лет живет в одной и той же квартире.
Я нахмурилась:
— Говоришь, мать живет в южном Парк-Форесте? А Пейдж сказала, что выросла в Лейк-Блаффе.
— Может, так оно и было. Я же сказал, где сейчас живет мать, только и всего... Теперь про ее отношения с твоим кузеном. Примерно с месяц или около того по городу поползли кое-какие сплетни. В публичных местах Бум-Бум с ней не появлялся, поэтому Грета не сразу вышла на след, но в марте кто-то из наших засек их на стадионе. Если у них и были серьезные отношения, то они их не афишировали. Мы поговорили кое с кем из хоккеистов. У них такое ощущение, что Пейдж ухлестывала за Бум-Бумом, а он не то чтобы очень.
Это известие доставило мне массу удовольствия — честно в этом признаюсь.
— Теперь твоя очередь. — Мюррей уставился на меня своими жизнерадостными голубыми глазками. Я сообщила ему подробности аварии.
— Кто выпустил тормозную жидкость?
— Полиция говорит, хулиганы из порта.
— А ты что думаешь?
«А я думаю, это сделал тот же человек, который столкнул моего брата с пирса». — Эти слова я произнесла мысленно, а вслух сказала:
— Понятия не имею. Просто ума не приложу.
— Вик, если бы это сказал кто-то другой, я поверил бы. Но тебе не верю. Ты здорово разозлила кого-то, и тебе изуродовали автомобиль. Так что давай — кого ты достала?
Я закрыла глаза.
— Скорее всего лейтенанта Мэллори. Он хочет, чтобы я не совала нос в дело Келвина.
— Это кто-то из порта.
— Мюррей, оставь несчастного инвалида в покое.
— И этот кто-то связан с делом Келвина.
— Никаких комментариев.
— Вик, я с тебя глаз не спущу. Хочу видеть все собственными глазами.
— Немедленно убирайся отсюда. Иначе я напущу на тебя медсестер. Ты не представляешь, какие стервы работают в этом госпитале.
Он засмеялся и погладил меня по голове.
— Ладно, выздоравливай. Если тебя в конце концов прикончат, мне будет тебя не хватать... Так и быть, прокачусь для смеха на элеватор и потолкую с твоим красномордым охранником.
Я открыла глаза и быстро сказала:
— Если что-то выяснишь, немедленно позвони.
— Прочтешь об этом в «Стар». — Мюррей засмеялся и ретировался, прежде чем я успела сказать ему напоследок что-нибудь язвительное.
После этого наступила некоторая пауза. Я приподняла изголовье и попробовала пристроиться так, чтобы можно было писать на столике. Вот уж не думала, что обходиться одной рукой так трудно. Слава Богу, у меня в машине рулевой привод с усилителем, подумала я, но тут же вспомнила, что никакой машины у меня теперь нет. Тогда я позвонила в страховое агентство и сообщила об аварии. Очень хотелось надеяться, что мой страховой полис предусматривает ущерб от актов злостного хулиганства.
Затем я взяла листок дешевой больничной бумаги и стала рисовать: вот корабль плывет по морю, вокруг несколько крокодилов. В порту к моему автомобилю мог подобраться кто угодно. Я знала, что Филлипс видел, как я выхожу из конторы «Полярной звезды». Филлипс мог сказать об этом Грэфалку, диспетчеру и еще Бог знает кому.
Неподалеку от крокодилов я изобразила акулу с огромной пастью, способной проглотить фрахтер, и несколько испуганных рыбешек. Весь экипаж «Люселлы» тоже обо мне знал. Включая Бледсоу. Но он так замечательно целуется... Трудно представить, что злодей, выведший из строя машину, обладает таким важным талантом. В то же время на «Люселле» в машинном отделении сколько угодно всяких инструментов. Шеридан и Винстейн, даже Бемис, запросто могли изуродовать мой автомобиль, пока Бледсоу водил меня ужинать.
Итак, возьмем Филлипса. Он вел себя со мной очень странно. Может, влюбился и стесняется признаться? Вряд ли. Не будем забывать, что они с Бум-Бумом ссорились из-за контрактов накануне гибели моего брата.
Я нарисовала кружок и пририсовала к нему прическу. Это будет Филлипс. Сделала соответствующую подпись — вдруг медсестра захочет подарить мой шедевр своему внуку. Итак, надо будет потолковать с каждым из них: Грэфалком, Филлипсом, Бемисом, Шериданом, Бледсоу. И чем скорее, тем лучше.
Я злобно покосилась на свое левое плечо. Пока я валяюсь тут, привязанная к потолку, сделать ничего не удастся. А почему бы не просмотреть контракты «Юдоры Грэйн» на грузовые перевозки? Какая-то добрая душа вытащила мою холщовую сумку из разбитого «линкса», и теперь она лежала на нижней полке прикроватной тумбочки.
Я опустила кровать, кое-как выудила ежедневник из сумки, снова подняла кровать и уставилась на даты, подчеркнутые Бум-Бумом. Я тоже у себя в календаре обвожу некоторые числа кружочком — когда приходят менструации. Но не думаю, чтобы Бум-Бум использовал календарь с той же целью. Я представила себе, что высказываю Бум-Буму такое предположение, и невольно улыбнулась.
Итак, подчеркнутые числа не имеют никакого отношения к менструальному циклу моего двоюродного брата. Стало быть, речь идет о каких-то иных событиях. Я переписала все числа на отдельный листок бумаги. Интервал между ними был непредсказуемым: два дня, семнадцать, одиннадцать, пять. Только нечетное количество дней? Нет, вот промежуток в шесть дней, потом три, четыре, два. Первое число подчеркнуто в конце марта, последнее — в ноябре. В этом году — начиная с апреля.
Очевидно, имеется в виду судоходный сезон на Великих озерах. Элементарно, Варшавски. Кораблевождение по Великим озерам начинается в конце марта или в начале апреля, а заканчивается перед новым годом, когда лед становится слишком толстым на верхних озерах. Тогда навигация прекращается.
Компания «Юдора Грэйн», конечно, работала круглый год, без перерыва, но навигация продолжалась лишь девять месяцев в году. Значит, проблема связана именно с озерными перевозками. В чем же там дело?
Снова началась головная боль. Я выпила воды и опустила изголовье. Решила немного поспать.
Когда я проснулась, то увидела, что на стуле перед кроватью сидит молодой человек и смотрит на меня с беспокойством. Круглая гладкая физиономия, сломанный нос, карие собачьи глаза. Знакомая личность. Я приподнялась.
— Пьер! Как я рада тебя видеть. Майрон сказал, что тебя нет в городе.
Пьер Бушар улыбнулся, и теперь я окончательно его узнала. Дело в том, что никогда прежде я не видела Пьера без улыбки на лице.
— Я вернулся вчера вечером. Анна прочитала в газете про твою аварию. — Пьер скорбно покачал головой: — Какой кошмар, Вик. Сначала история с Бум-Бумом, теперь с тобой.
