– Здесь написано, что ты переживаешь из-за каких-то ее слов. Каких именно?
– Она сказала, что хочет меня бросить.
– Вы поссорились? Почему?
– Да... – Я подумал, что Малтон вряд ли рассказал ему о связи между Лоррейн и Винсом. – Из-за нашего гостя... Она... была с ним – как бы сказать – чересчур любезна. Они сбежали вдвоем.
– Откуда ты знаешь, что вдвоем?
– Пол, я, конечно, не знаю наверняка. Но подумай сам: я прихожу домой, их обоих нет, их вещей – нет, ее машины – тоже. Мой дружок всегда нравился женщинам. А Лоррейн в последнее время была какая-то странная.
– Странная?
– Много пила, держалась очень вызывающе. Вообще, если честно, наша семейная жизнь давно дала трещину.
– Детей нет?
– Нет.
– А у меня четверо, и пятый на подходе.
– Наверное, у нас все могло сложиться иначе, если бы Лоррейн могла родить. Она просто не знала, на что убить свободное время.
– Теперь по поводу этого Бискэя. Сколько ему лет?
– Примерно наш ровесник.
– Женат?
– Вроде нет.
– Как зарабатывает на жизнь?
– Я точно не знаю, но он говорил, что работает кем-то вроде помощника какого-то латиноамериканского промышленника.
– Как вы познакомились?
– Во Вьетнаме. Он был моим командиром в подразделении “зеленых беретов”. Потом мы много лет не встречались, а в апреле он меня разыскал и прогостил здесь пару дней. Сказал, что скоро ложится на операцию. Что-то с плечом. Вскоре после его отъезда у меня возникли разногласия с Малтоном, и я уволился с работы. Поехал улаживать кое-какие свои дела и натолкнулся на Винса. Он только что выписался из больницы и был не в лучшей форме, поэтому я и пригласил его к себе.
– Где ты его нашел?
– В одной... он снимал квартиру в Филадельфии.
– Какой адрес?
– Я уже не помню. Улица называлась... что-то вроде... то ли Каштановая, то ли Ореховая... или Кленовая. Какое-то деревянное название. Он дал мне адрес, когда был здесь в апреле.
– И просил к нему приезжать?
– Нет. Винс приезжал ко мне с деловым предложением. Но оно меня заинтересовало. И он сказал, что если я вдруг передумаю, то могу написать ему в Филадельфию.
– В чем заключалось предложение?
– Какое-то дельце в Южной Америке. Мне показалось, что там не сосем чисто. Это на него похоже. Он... довольно рисковый тип. Я не совсем понял, о чем шла речь, по-моему, он собирался вступить в конфликт с законом. А это не в моем стиле.
Он попросил описать Винса, и я постарался сделать это как можно подробнее.
– Как ты считаешь, он когда-нибудь привлекался к судебной ответственности?
– Я не знаю.
– Ладно. Попрошу ребят в Вашингтоне проверить, нет ли в банке данных его отпечатков пальцев. Если он в розыске, у меня будет повод задержать с ним и твою жену.
– Вряд ли она будет довольна.
– Зато будет доволен ее отец. Опиши, пожалуйста, ее машину. Я описал и назвал регистрационный номер.
– Машина на ее имя?
– Да. И технический паспорт она взяла с собой. Машина шикарная, и она вполне может ее продать.
– Не знаешь, куда они могли поехать? Может, есть какие-нибудь предположения на этот счет?
– Дай подумать. Он явно не был стеснен в средствах. Возможно, решил вернуться в Южную Америку. Я, конечно, могу только догадываться, но у меня почему-то такое чувство, что их уже нет в Штатах.
Нахмурившись, он листал свою записную книжку.
– Рад, что она уехала, Джерри? – Он бросил на меня быстрый испытующий взгляд.
– В каком-то смысле – да. Наша семейная жизнь в последнее время совсем не клеилась. Я даже начал подумывать о разводе. С другой стороны, теперь я по ней скучаю.
– Да, банальная история. Жена изменяет с лучшим другом. Немало людей было застрелено в припадке ревности.
– Я не способен на такие решительные действия.
Он ухмыльнулся.
– Помнится, раньше ты был довольно решительным парнем.
– Скажи, Пол, а как пойдет расследование?
– Даже не знаю. В том, что жена тебя бросила, нет ничего противозаконного. Она не оставила на произвол судьбы никаких детей и даже не забрала твою машину. Поэтому у нас нет оснований ее задерживать. Единственное, что я могу сделать, – это раскопать что-нибудь на Бискэя и получить ордер на его арест. Это должно здорово испортить ей настроение. И она может вернуться домой. Отец ее будет рад. А ты – нет?
– Пожалуй, не очень.
– Может быть, ты потом передумаешь?
– Вряд ли.
– Где ты нашел ее записку?
– В спальне.
– Можно туда подняться?
– Да, конечно.
Я проводил его наверх и положил записку на туалетный столик. Ее можно было заметить от самой двери.
Развалистой походкой он прошелся по спальне, тихонько насвистывая и внимательно озираясь по сторонам.
– Уютное гнездышко, – заключил он.
– Слишком большое для двух человек.
– Ты останешься жить здесь?
– Пока – да. По крайней мере, на первых порах.
Он приоткрыл дверцу ее шкафа.
– А она оставила много шмоток.
– И забрала столько же с собой. Моя жена накупала шмотки вагонами.
– А в какой комнате жил Бискэй? Я показал.
– В каком он был состоянии? Передвигался свободно?
– Рука на перевязи и довольно сильно хромал.
– Почему он хромал?
– По-моему, ему делали операцию и на бедре.
– Но ты точно не знаешь?
– Пол, ты разговариваешь как на допросе. Винс был не из тех людей, которые любят делиться своими проблемами.
– Друг его приютил, а он увел у него жену. Порядочная скотина.
– Я не ожидал от него такого свинства.
– Бывают такие люди, которые ходят по головам.
– Да, Винс из таких.
Мы спустились в гостиную, он нахлобучил свою шляпу и пошел к двери.
– Мистер Малтон дал нам несколько ее хороших снимков. Если мы раскопаем что-нибудь на Бискэя, то отыскать их не составит большого труда. Очень уж заметная машина и очень яркая женщина. Я видел ее пару раз в городе, но не знал, что она твоя жена, пока не увидел фотографии. Она выглядит прямо как кинозвезда. Элизабет Тейлор.
– Все так говорили, и ей это нравилось.
– Ну, рад был тебя повидать, Джерри. Может, как-нибудь попьем вместе пивка.
– С удовольствием, Пол.
– А тебе так и не выправили нос после той игры, я смотрю.
– Да, это Проктор тогда постарался.
– Хороший он защитник. Трудно было его остановить. Ладно, пока. Еще увидимся.
Он сел в машину и, отъезжая, помахал мне рукой. Я вздохнул с облегчением, как будто целый час находился без воздуха. Ничего, все обойдется. Вряд ли возникнут какие-нибудь сложности. Я чуть было не попался на вранье про Филадельфию, но он вроде бы ничего не заподозрил. А главное – он не взял с собой записку Лоррейн, только переписал ее в свой блокнот. Подумав о том, что они легко могут определить возраст чернил, я взял, порвал обе записки, да и спустил их в унитаз. И в тот момент, когда они исчезли в потоке воды, я с ужасом понял, что ведь никем еще пока не доказано, что записка написана ее рукой.
После ухода Пола Хейсена, дождавшись вечера, я в сумерках отправился в коттедж “Сутсус”. Взял оттуда черный чемодан и привез домой. Разобрав поленницу, я достал свою долю, запихнул ее в чемодан и запрятал его на прежнее место. Было приятно осознавать, что все деньги теперь у меня. От вида огромной массы туго перевязанных пачек сладко замирало сердце.
В понедельник утром я поехал на Парк-Террэс и попросил Реда Олина помочь мне сдать кое-какие вещи на хранение. Он отдал распоряжение плотнику сколотить большой прочный ящик. К тому времени, когда я закончил обычный осмотр строительной площадки, ящик уже лежал у меня в машине. Он был сделан из толстой фанеры и скреплен по бокам досками и шурупами. По дороге домой я купил бечевки и плотной коричневой оберточной бумаги.
Ирена уже ушла. Я запер все двери и упаковал деньги по четыре пачки в оберточную бумагу, обвязав ее бечевкой. Получилось семнадцать коричневых свертков. В каждом свертке по двести тысяч долларов, за исключением последнего, в котором было четыреста тысяч банкнотами по пятьсот долларов. Я плотно уложил пачки в ящик. Они заполнили его почти доверху. Я с трудом перетащил ящик в гостиную и доложил оставшееся пространство книгами. Привинтив шурупами фанерную крышку, я написал на ней красным фломастером свое имя.
Потом отыскал в телефонной книге номер склада и позвонил. Они выразили готовность принять мой ящик и пообещали тут же прислать грузчиков. Через час двое дюжих парней погрузили ящик на грузовик и увезли, оставив мне маленькую оранжевую квитанцию с мелко напечатанным на обороте текстом. Я внимательно прочитал каждое слово. Там была указана сумма страховки на каждый кубический фут. Мой ящик был размером два на три. Значит, в случае утери я получу шестьдесят долларов. Что ж, ладно.
Теперь нужно было придумать, куда спрятать квитанцию. Я долго бродил по дому, пока не нашел хорошее место. Однажды Лоррейн решила, что ей непременно нужно научиться играть на флейте. Она приобрела хорошую флейту и самоучитель. Десять дней в доме раздавались душераздирающие скорбные звуки, после чего она оставила эту затею навсегда. Я отыскал кожаный футляр, вытащил мундштук, засунул туда свернутую трубочкой квитанцию, вставил мундштук на место и положил футляр на полку.
