Анита подбежала к статуе. Между грудями деревянной женщины была щель, в которую как раз вошла маленькая бомба.
Заплетающийся мужской голос произнес:
– Красивая девушка, беби, но ты еще лучше.
Анита почувствовала сильный толчок в груди, и сердце бешено заколотилось. Ее рука непроизвольно схватилась за рукоятку кинжала, спрятанного под свитером. Она медленно обернулась.
Грузный седой мужчина сидел в глубоком кресле и смотрел на нее. У него было красное лицо, и выглядел он полусонным.
– Откуда ты вдруг явилась? – спросил он.
Стараясь побороть охватившую ее панику, она ответила как можно спокойнее:
– Я просто одна из уборщиц.
– Прекрасно. Думаю, что мне пора спать.
Мужчина с трудом выбрался из кресла и, шатаясь, направился к ней. Теперь она видела, что он сильно пьян.
Анита увернулась от него и бросилась к выходу.
– Эй! Не убегай же! Как насчет поцелуйчика?
Но Анита уже сбежала с лестницы и исчезла в ночи. Она бежала как никогда в жизни. Когда она, добежав до ворот, выскочила на бульвар, ее окликнул знакомый голос:
– Анита!
Она замедлила бег и остановилась. Из темноты вырулил «линкольн» с вмятинами на боках и затормозил возле нее.
Мануэль улыбнулся ей.
– Я ждал. Все в порядке? – спросил он.
– Да.
Она содрогнулась.
– Я сказала, что сделаю это. И сделала.
– Садись, – предложил Мануэль и открыл дверцу. – Ты великолепная женщина!
Анита обежала машину и забралась на сиденье рядом с ним.
– Педро? У тебя есть новости о нем?
Мануэль похлопал ее по колену.
– Я как раз из больницы, – солгал он. – Все идет замечательно. Поговаривают о том, что послезавтра твоего мужа собираются перевести в тюремную больницу. Педро отказывается говорить. Он думает только о тебе и защищает тебя. Твой муж, женщина, – прекрасный парень! А ты прекрасная женщина!
– Ему действительно гораздо лучше?
– Так, как я тебе говорю. А теперь расскажи-ка о бомбах.
Пока они ехали к дому Аниты, она рассказала, что сделала с бомбами. По ее лицу текли слезы облегчения. Мануэль слушал, одобрительно кивал, но никак не мог отделаться от ощущения, что предал ее.
Оправдывая себя, он вновь и вновь возвращался к мысли о деньгах. С такой суммой он сможет иметь все, что пожелает! Кроме того, его мысли занимал Фуентес. Дать такому пустому, никчемному человеку миллион? Нет, пять миллионов всегда лучше, чем четыре. Когда придет время, он устранит Фуентеса: мгновенный удар – и в море.
Подъехав к дому Аниты, он погладил ее по плечу:
– Завтра ночью мы все сделаем. Встретимся здесь в полночь. Это будет просто. Завершим наш план. О'кей?
Анита обеими руками схватила его руку.
– Да, завтра ночью. – И помедлив, она продолжала: – Мой друг, я доверяю тебе. Ты известен как хозяин своего слова. Деньги для меня ничего не значат, мне нужен только Педро, мой муж. Я верю тебе.
Комок подступил к горлу Мануэля. Лицо его сморщилось, когда он вторично погладил ее по плечу.
– Положись на меня, – проговорил он, не в силах взглянуть ей в глаза. – Ты получишь своего мужа. Итак, завтра в полночь.
– Благослови и храни тебя Бог, – сказала она и прижалась своими губами к твердой руке Мануэля.
– Иди спать, – отрезал он, вырывая свою руку. – Завтра ночью.
Он смотрел, как она поднималась по ступенькам лестницы. Она опять плакала.
Содрогнувшись, Мануэль вытер тыльную поверхность руки, стирая прикосновение ее губ. Он долго сидел неподвижно, уставившись невидящим взглядом в пыльное стекло машины и ненавидя себя больше всего на свете, потом, с мыслью, что он скоро станет обладателем пяти миллионов, Мануэль безнадежно пожал плечами, включил зажигание и отъехал от дома.
На следующее утро Лу Бреди в гриме старика сидел в кресле-каталке в гостиной своего коттеджа и напильником обрабатывал небольшую стальную полоску. С другого конца комнаты за ним наблюдал Майк Бенион.
Мегги отправилась поплавать в бассейн. Накануне вечером она рассказала Бреди о больной дочери Майка Крисси, и Бреди, которому нравился этот высокий отставной сержант, был потрясен.
В комнате стояла тишина. Слышался лишь звук напильника. Время от времени Бреди бросал острый взгляд на Майка и снова отводил глаза в сторону. Майк прервал молчание:
– Вы в совершенстве владеете ремеслом. Для чего это?
Бреди отложил напильник и размял пальцы.
– Этот кусочек стали, Майк, откроет нам сейф. Да, действительно, я знаю свое дело. – Бреди замолчал, прикуривая сигарету. – Сегодня ночью мы провернем дело. Думаю, что это будет нетрудно. Мегги рассказала мне о вашей маленькой дочке. Я сочувствую вам. Вы получите деньги, Майк. Немного везения – и никаких проблем. Вас что-нибудь беспокоит?
– Нет. Если вы говорите, что не будет никаких проблем, почему я должен волноваться? Я, как и Мегги, полностью доверяю вам.
Острая боль, словно докрасна раскаленный нож, резанула тело Майка. Он напрягся, пытаясь ничем не показать, как страдает. Однако Бреди, внимательно наблюдавший за Майком, заметил, как ему плохо.
– Вы больны, правда, Майк? – спросил он. – Послушайте, мы работаем вместе, и вы мне нравитесь. Нам предстоит крупное дело. Если где-то произойдет осечка, мы все загремим в тюрьму. У каждого из нас свое дело. Мегги должна позаботиться о шпике отеля. Вы должны будете устранить всех, кто может неожиданно появиться и помешать нам. Я обязан достать бриллианты Уорентонов и вскрыть сейф. Мы с вами одна команда. Будьте откровенны со мной, вы ведь очень больны, да, Майк?
Майк несколько секунд смотрел на свои большие руки, потом взглянул в лицо Бреди.
– Через шесть месяцев я умру, – молвил он. – Поэтому я и пошел на такое дело. У меня неоперабельный рак.
Бреди почувствовал, как его руки стали липкими от пота.
– Неизлечимый рак!
Он панически боялся смерти. А этот высокий, выдержанный парень говорит ему, что это большое тело через шесть месяцев будет лежать в гробу, и несмотря на это, сколько твердости в его глазах!
– Все, что касается меня самого, сейчас меня не волнует. Я прожил хорошую жизнь. Пусть все будет как есть. Но мне небезразлична моя дочь. Вы не должны беспокоиться. Мне нужны деньги. Я вас не подведу.
Бреди наклонился вперед и уставился на Майка.
– Сегодня ночью, Майк. Предположим, что вас скрутит боль в тот момент, когда вы будете мне срочно нужны, что тогда? Ради Бога, скажите мне честно! Если вы не уверены, что справитесь с этим делом, мы отложим его и просто смотаемся отсюда. У меня нет никакого желания попасть в тюрьму, и я не хочу, чтобы Мегги угодила туда же. Ради Бога, будьте откровенны, Майк!
Тот посмотрел Бреди прямо в глаза.
– Я вас не подведу, – сказал он медленно и отчетливо. – Я сделаю ту работу, на которую меня наняли. У меня есть обезболивающее средство. Я ненавижу таблетки, но сегодня вечером приму их. Даю вам слово, что выполню все, что от меня потребуется.
Бреди посмотрел еще раз на этого высокого, сильного парня, который не избегал его взгляда, и почувствовал прилив доверия к нему.
– О'кей, Майк, наверно, не нужно говорить, как я вам сочувствую. Мне чертовски жаль! О'кей. Раз это зависит от вас, уверен, что вы справитесь.
В этот момент в комнату вошла Мегги, закутанная в купальный халат.
– Я уже проголодалась. Когда мы будем есть?
– Мегги, малышка, – обратился к ней Бреди, – сегодня мы можем обжираться. Этой ночью мы исчезнем, и не придется платить по счету. Мы будем далеко.
Она завизжала от восторга:
– Ты имеешь в виду, что я могу съесть все, что захочу?
– Именно так. Сегодня ты можешь пройтись по всему их чертову меню. А теперь принеси нам выпить.
Пока Мегги готовила мартини с джином, Бреди изложил план операции.
– Как только Мегги уволочет ночного детектива в кусты, мы поднимемся на верхний этаж, – объяснил он Майку. – У меня есть все необходимое. Предоставь эту часть операции мне. Сначала мы выпотрошим сейф, потом спустимся на террасу апартаментов. Если Уорентоны не спят, ты усыпишь их. Мы возьмем бриллианты и смотаемся. Сложного здесь нет ничего. Начнем операцию, как только Мегги займется детективом: примерно в 2.45. В это время почти никого уже не бывает, а если кто и появится, будет пьян. Потом мы возвращаемся сюда, дожидаемся Мегги, садимся в «роллс» и смываемся. После ужина я переговорю с шефом. Он назначит место встречи. Все будет готово ко времени начала операции.
Мегги отпила глоток из стакана.
– Ах, зайчик, мне будет так жалко уезжать отсюда. Мне так здесь понравилось.
– В других местах тоже не так уж плохо, – сказал Бреди и посмотрел на часы. – Думаю, нам пора ужинать.
Мегги захлопала в ладоши:
– Быстро собирайтесь! Я умираю от голода!
– А когда ты не умираешь от него? А как вы, Майк?
Майк, боровшийся с новым приступом боли, заставил себя улыбнуться:
– Я, пожалуй, останусь здесь. Счастливо повеселиться!
– Вы хотите сказать, что отказываетесь от ужина? – спросила Мегги, широко раскрыв глаза.
