— Нет, сами знаете.
Мартофф расплылся в улыбке:
— Не будем отвлекаться. Хочу отметить, что в данной ситуации именно вы пытаетесь выжать из него сальца. Значит, Маккехни наверняка мог бы с легкостью отдать мне то, что перепадает вам, правда ведь? — Мартофф вздохнул и погладил бронзового лебедя. — Меня всегда печалит, господин Райт, как часто люди лгут насчет денег. С крестьянами это еще можно понять, но в бизнесе… Боюсь, я слишком большой идеалист в своем деле. Поразительно: люди начинают визжать, будто им яйца выдавливают, когда я только слегка сдавил апельсиновую кожуру между большим и указательным пальцем, как это делает хозяйка на рынке.
Даффи выжидал. Когда общаешься с людьми такого сорта, с теми, кто привык к власти, им надо дать выговориться. Мартофф, похоже, начал выходить из мира собственных фантазий:
— Я, наверное, вообще слишком большой идеалист. Возьмем, к примеру, историю с вами. — Даффи затаил дыхание. — Я согласился на встречу из-за того, что рассказал мне Георгиу. Он мне сообщил, будто вы хотите заключить сделку. Я ему поверил. Поэтому приглашаю вас, жду, что вы мне скажете, и что же получается? Никакой сделки. Ничего похожего на сделку. По моим представлениям, сделка — это когда одна сторона говорит: «Если я дам тебе икс, ты дашь мне игрек?», а вторая сторона обдумывает предложение и отвечает либо «да», либо «нет», или пытается поторговаться. Поправьте меня, господин Райт, но предварительный анализ вашей «сделки» показывает, что суть ее в том, чтобы сказать мне: «Отвали». Разве не к этому все сводится?
— Маккехни спрашивает, что вы от него хотите? — Даффи упрямо повторил свою единственную реплику.
— Господи ты боже мой. Мистер Райт, я, наверное, непонятно объяснил. Моя позиция сводится к следующему: Маккехни волен утверждать, что истощил свои запасы и ему больше нечем поделиться, но что он может предложить в качестве отступного вместо скромных пожертвований в мой фонд? Вот что я понимаю под «сделкой». Ладно, простите мои старомодные взгляды, но для меня здесь никакой сделкой и не пахнет.
— Тогда я лучше пойду, — заключил Даффи и поднялся с дивана.
— Я задержу вас еще ненадолго, если позволите, мистер Райт. Осталось несколько вопросов, которые нам следует прояснить, и это в наших общих интересах, не говоря уже о вашем нанимателе. Думаю, я мог бы помочь вам разобраться в трех пунктах. Надеюсь, вы потерпите, — Эдди явно не сомневался в готовности собеседника потерпеть. — Во-первых, вы пришли сюда не затем, чтобы «заключить сделку». Давайте без обиняков. Вам нечего предложить. Сомневаюсь, что вы вообще обсуждали этот вопрос с Маккехни — ведь если бы вы этим озаботились, то выступили бы более убедительно. Поэтому вам, вероятно, придется признаться себе самому, в чем же состоит истинная причина вашего визита. Вы пришли, чтобы увидеть меня. Понимаю. Я бизнесмен, обладающий в здешних краях определенным весом. Многие хотят со мной встретиться. Вы, наверное, предполагали, что без какой-нибудь вымышленной «сделки» не сможете произвести на меня должного впечатления, и я не захочу вас принять. Возможно, в этом есть смысл. Однако мне представляется, что мы все должны как можно яснее изложить свои мотивы. Согласны?
Отсюда следует второй момент. Вы довольно невнятно интересовались моими мотивами и намерениями относительно человека, чьи капиталы обеспечивают ваши счета. Думаю, с вами я могу быть вполне откровенным, мистер Райт, ведь если вы до сих пор не разгадали моих намерений, то должны терзаться в загадках так же, как сейчас мистер Джегго за дверью. Проще говоря — сложного в этом ничего нет — я забираю у Маккехни дело. Вот какие у меня намерения. Спросите, чем я руководствуюсь? Никакого секрета: мой мотив — заполучить его дело. Таким образом, я освобождаю Маккехни от владения двумя складами и офисом. Все очень просто. Простите, если возникли какие-то неясности, но, боюсь, мой деловой девиз всегда гласил: «Медленно, но верно». Мне нравится, когда люди привыкают к мысли о потере того, что им принадлежит. Иногда им требуется время, чтобы приспособиться, переключиться на что-нибудь другое. Но Маккехни сумеет приспособиться, не сомневаюсь.
— А если он не захочет передать вам свое дело?
— Ладно вам, мистер Райт. Вы задаете вопрос, чтобы я ответил вам какой-нибудь фразой, которую вы потом сможете цитировать? Не приклеен у вас скотчем к животу диктофон? Вы не способны на подобные глупости, правда? Мы вынуждены будем проверить, прежде чем отпустить вас, понимаете?
Даффи хмыкнул. Правильно сделал, что кусачки выбросил.
— Короткий ответ звучит так: если он не передаст мне свое дело, я начну предпринимать разные неприятные и, возможно, жесткие меры, которые заставят его это сделать; но я и так был с вами слишком откровенен, поэтому конкретных планов раскрывать не буду. А в-третьих, вот что, мистер Даффи. — При звуках своего имени Даффи удивленно поднял голову. Он почувствовал, что невольно вздрогнул и что мочевой пузырь сжался в приступе паники. Георгиу усмехнулся. — Рад, что это подействовало. Я так люблю сюрпризы. В-третьих, вот что. — Мартофф раскрыл папку и прочел: — «Даффи. Николас, обычно Ник. Уэст-Сентрал, 1972–1975. Раскрываемость от средней до хорошей — задерживал Леверти (ненадолго), также Спайро, хотя до заключения не дошло, также Дочерти. От рождественских подарков отказывается, предлагались разные варианты. Последний случай — нападение на Бейтман-стрит (ножевые ранения). Слишком длинный нос. Разобрались: май 1975. Гомосексуален, однако известно, что спит с женщинами. Помолвлен с констеблем, Кэрол Лукас, помолвка расторгнута». Мои соболезнования. — Мартофф порылся в папке и бросил Даффи в лицо фотографию. — Не очень похож, а? — снимок упал на пол. Даффи наклонился за фотографией, а когда поднялся — понял, что смотрит в объектив полароида со вспышкой. Яркий свет ослепил его.
— Обновим материалы. — Мартофф положил фотоаппарат обратно, обойдя стол, присел на краешек столешницы и пристально посмотрел Даффи в лицо:
— Два последних штриха. Первое: хоть я и не философ, иногда меня тянет на философские формулы. А для данной ситуации наиболее подходящей мне кажется следующая: «Знание — сила». Запомните, мистер Даффи. — Эдди отклонился назад и похлопал рукой по папке с именем Даффи. — Второй момент вытекает из первого и заключается в следующем: я не любитель угрожать, поэтому не призываю истолковывать мои дальнейшие слова как угрозу; это просто инструкция, четкая и недвусмысленная, а чтобы было еще яснее, скажу, как принято у вас, у полицейских. Вон с моего участка. Понял? И в сфере моих деловых интересов не появляйся. Ты никогда больше не будешь оскорблять моих сотрудников, посягать на мою собственность и вообще ходить по земле, которая принадлежит мне.
— А если не послушаюсь? — спросил Даффи.
Мартофф наклонился к нему поближе; карие глаза бесстрастно смотрели на Даффи, лицо оставалось бледным.
— Ну, рискни, Даффи. Попробуй, рискни.
Георгиу тщательно обыскал Даффи и отправил обратно через кинотеатр. Через парадный вход, где бы он ни был, его выпускать не хотели. Прощаясь с Эдди, Даффи напоследок быстро оглядел большую зеленую комнату. Внимание его привлекла проводка, шедшая по стене под потолком над той дверью, из которой явился Мартофф: провод вел к небольшому квадратному ящику, крашенному в бежевый цвет так, что сливался с фоном. В коридоре с ковровым покрытием Даффи остановился рассмотреть гравюру и оглянулся на дверь, ведущую в зеленую комнату: насколько хватало глаз, никаких проводов видно не было.
Спускаясь вниз по лестнице, Даффи услышал голос Георгиу:
— Надеюсь, Джегго не поджидает тебя в уборной, — после чего раздался смех.
Даффи и сам на это надеялся. Причин для беспокойства достаточно и без того — не хватало еще разборок с этим уродом в лохмотьях. Впрочем, какой из Джегго противник. Такому прикажи убить старушку и дай нож, так он схватит резак за лезвие и забьет жертву рукояткой.
Даффи отправился домой на метро. Рабочий день только что закончился, но он не обращал внимания на толкотню. Все мысли занимал Большой Эдди Мартофф. Теперь это имя казалось ему совершенно неподходящим. Оно, скорее, подошло бы какому-нибудь отморозку с челкой до бровей и руками, как у питекантропа. На самом же деле это имя принадлежало человеку, который разговаривал с интонациями эксперта из телешоу. «Сегодня на ваши вопросы отвечают, — пробормотал Даффи себе под нос, — Норманн Сент-Джон Стивас, Ричард Марш, Изобель Барнетт и новый гость — бизнесмен из Лондона, Большой Эдди Мартофф». Дурацкое имя. А может, это одна из его шуточек. Эдди явно гордится своим чувством юмора.
То, что Даффи узнал о нем, было не просто страшно, а очень страшно. Мальтиец во втором поколении, с колыбели разбирался в уличных делах, затем был отправлен в частную школу для избранных — там его обучили этике британского бизнеса, главная заповедь которой: грабь и властвуй. Сочетание не из приятных. Эдди от природы был умен, наслаждался властью и не собирался отказываться от этого еще долго. Он хотел, чтобы эта власть позволяла ему получать удовольствие и от других вещей: об этом свидетельствовали и одежда, и убранство кабинета. Последнее опять же выдавало бандита во втором поколении. В первом поколении подобные люди часто зацикливаются на воспоминаниях о нищей молодости, оставаясь злобными и скупыми: такие не делают пожертвования в праздники и деньги свои в кубышке прячут, не доверяя банкам. Второе поколение всегда лучше осведомлено о возможностях, которые дают деньги. Им куда интереснее использовать для достижения своих целей легальные пути. Бандиты в первом поколении воспринимают себя вне закона, вне общества, иногда даже испытывают чувство вины из-за неполноценности своего социального статуса. Тогда как бандиты во втором поколении представляют себя бизнесменами, защищающими и приумножающими наследный капитал. У некоторых даже бухгалтеры есть.
