— Да. Об этом не сказали.
— А с кем вы говорили — с лейтенантом Синкфилдом?
— Да, с Синкфилдом. Он позвонил прошлой ночью довольно поздно. Фактически, часа в два ночи. Но мы были еще на ногах — играли в бридж с Кьюком и его женой. У нас в последнее время не так часто бывают гости, и было очень приятно. Мы как раз заканчивали, когда он позвонил. Мне было очень жаль услышать такое про Игнатиуса. На самом деле я никогда не одобрял его кандидатуру, но он был такой забавный … И Каролина ведь его любила, да?
— Очень, — сказала Конни Мизелль.
— Может быть, Кьюк и сегодня зайдет, опять поиграем в бридж? — спросил Эймс.
— Не думаю, дорогой, — сказала она, и, посмотрев на меня, добавила:
— Кьюк — это Билл Кьюмберс. Он был административным помощником у сенатора.
— Хотите еще что-нибудь спросить у меня по поводу Игнатиуса? — сказал сенатор.
— Нет, — сказал я и поднялся. — Похоже, мои вопросы иссякли.
Сенатор не встал. Он смотрел куда-то в сторону. На пианино, наверно.
— Когда я ушел из Сената, у меня осталось, откровенно говоря, не так уж много занятий. Прежние друзья как-то уже и не хотели иметь со мной никаких дел… Вы не думайте, я их за это не виню. Но Игнатиус, бывало, заскакивал сюда, и мы с ним выпивали по рюмочке… или по две… Он мне рассказывал всякие истории про Биафру. Врал много, без сомнения, но все ж занятно… Такой, знаете, был человек — вроде и мерзавец самый настоящий — но ужасно обаятельный, и Каролина его очень любила…
По щеке сенатора побежала слеза. По правой. Не думаю, что он знал об этом. Он посмотрел на меня и сказал:
— У бедного парнишки совсем не было денег. Я позаботился о расходах на его похороны. Хочу, чтобы он лежал рядышком с Каролиной… Я думаю, это же будет хорошо, ведь так, мистер Лукас?
— По-моему, это будет просто замечательно, сенатор, — ответил я.
Чем ниже опускался лифт, тем глубже я погружался в уныние. Терпеть не могу убивать время зря — а экс-сенатор Роберт Эймс убил мое время абсолютно впустую. Сломать всю свою жизнь ради стройной фигурки и хорошенького личика… Ну и что? Разве он первый? Правда, надо еще умудриться сделать это настолько тупо. Как можно быть таким болваном? — я никак не мог понять…
И конечно, никаких такси на горизонте не наблюдалось. Все в полном соответствии с моим поганым настроением. Машину сегодня взяла Сара. Я пробормотал несколько грязных ругательств в ее адрес — и решил, что ничего не остается, кроме как выпить пару капель… Или уж как пойдет.
Однако, взглянув на часы, я обнаружил, что еще нет 11. Конечно, в Уотергейте найдутся и ресторан, и бар. Но кто даст гарантию, что в такое время они не окажутся закрытыми (назло мне, конечно же)?
— Желате прокатиться, мистер Лукас?
Голос мужской, откуда-то из-за спины. Я обернулся. Это был Артур Дейн, личный сыщик для высших слоев общества. «Расследования с соблюдением всех требований осторожности и конфиденциальности. Поиск мужей, сошедших с пути истинного. Улики, запечатленные на фотопленку. Консультация — бесплатно! Заходите, мы ждем вас». Что ж, по крайней мере кто-то, с кем можно «выпустить пар».
— Кататься нет желания. Есть желание немного выпить.
Он озарился улыбкой, словно в полной мере понимал мое состояние.
— Я знаю одно тихое местечко. Не возражаете, если я вам составлю компанию?
— Какое удачное совпадение! — сказал я. — А вы что, держите здешнее любовное гнездышко под круглосуточным наблюдением?
Он снова улыбнулся.
— Моя машина совсем рядом, — сказал он. — А совпадения никакого нет. Я вас искал.
— Откуда ж вы узнали, где надо искать?
— Мне сказал лейтенант Синкфилд.
— Замечательно, — сказал я. — Ладно, поехали в вашу забегаловку.
У Дейна оказался «Кадиллак». Из небольших, но смотрелся он вполне приятно — как раз настолько, чтобы не смущать его клиентов, если им приходилось парковаться под одним "порт-кошером".[9] С машиной Дейн управлялся не очень хорошо. Он вел ее как человек, никогда особо не интересовавшийся автомобилями.
Бар, в который он меня привез, стоял на Пенсильвания Авеню, в восьми или девяти кварталах к западу от Белого Дома. Располагался он в в типичном здании "старого города" и слыл "пристанищем для одиночек". «Прибрежная полоса» — чем не название для бара? По-моему, не хуже любого другого.
Мы заняли кабинку и сделали заказ длинноволосому официанту. Я заказал мартини. Дейн — импортное пиво. Во всем заведении мы были единственными посетителями.
Первым делом я хорошо отхлебнул из своего стакана, нимало не побеспокоившись о том, чтобы сказать Дейну «Ваше здоровье!» или что-нибудь в этом духе. Вкус был какой-то не такой, и поэтому я сделал еще глоток. Дейн к своему пиву пока не притронулся. Он наблюдал за мной.
Я сделал знак официанту. Когда он подошел, я сказал:
— Принесите мне еще раз того же, и еще: есть ли у вас «Лаки Страйк»?
— Да, в торговом автомате, — сказал он.
— Отлично. Принесите мне, пожалуйста, пачку, ладно?
В ожидании я допил мартини. Дейн по-прежнему не притрагивался к своему пиву. Он спросил:
— Вы в самом деле хотите выпить еще?
— Именно так.
— Вы, похоже, чем-то расстроены.
— Это заметно?
— Увы, — сказал он. — Заметно.
— Даром убил время, — сказал я. — Меня нервирует, когда я убиваю время ни за что.
Официант принес мне второй бокал и сигареты. Я распечатал пачку и закурил одну, не давая себе времени передумать. Это была моя первая сигарета за более чем два года, и после первой затяжки я уже не понимал, зачем вообще когда-то бросал.
— Вы говорите о сенаторе, как я понял, — сказал он.
— Да. О сенаторе.
— Как он вам показался?
— Плох, — ответил я. — Очень плох. Он даже немного плакал, когда я уходил.
— О! По какому поводу?
— По поводу парня, которого убили перед моим домом прошлой ночью.
— Олтигбе?
— Был кто-то еще? Я знаю только о нем.
— Он был весьма расположен к Олтигбе.
— А когда вы с ним общались?
— С сенатором? Никогда. Я просто приглядываю за ним.
— Для его жены?
Дейн решил наконец выяснить, каково его пиво на вкус. Он сделал глоток. Ма-аленький. Я протянул ему пачку «Лаки Страйк». Он покачал головой.
— Я не курю.
— Как и я еще две минуты назад.
Дейн оживился.
— И сколько же времени вы продержались?
— Два года.
— Это большой срок. Что ж вдруг?
— Настроение паршивое, — сказал я. — Всегда, когда у меня паршивое настроение, я делаю себе какую-нибудь поблажку. К примеру, съедаю целую коробку конфет. Или напиваюсь без меры. Я слаб.
— Ха! — сказал Дейн, должно быть, решив, что я шучу. Хотя не думаю, что он был в этом уверен. Он вообще-то не производил впечатления человека с большим чувством юмора. Скорее, он походил на зануду, для которого жизнь — чертовски серьезное мероприятие.
— Когда она собирается подать на развод? — спросил я.
— Кто?
— Ваш клиент. Госпожа Эймс. Жена сенатора.
Дейн еще раз отхлебнул свое пиво. Похоже, второй глоток пошел у него лучше первого.
— Она не собирается, — сказал он.
— Как нет? Ей что, нравится, когда ее унижают?
— Да нет, что тут может нравиться? По правде говоря, ее это бесит.
— Тогда что ж она не избавится от муженька? Он, право, совсем немногого стоит в своем нынешнем состоянии.
— Сейчас он стоит пару миллионов. Может быть, конечно, для вас это немного…
— Я говорю совсем не об этом, — ответил я.
— Я знаю, — сказал он. — Так как он вам показался?
— Вы меня уже об этом спрашивали.
— Вы ответили, что он выглядит плохо. Что он немного поплакал. Что еще?
Вопрос заставил меня малость поразмыслить.
— Выглядит как человек, летящий в пропасть с огромной высоты. Причем сам он это давно осознал и уже даже не боится. Понимаете? Не осталось уже ни надежд, ничего. И он держится за жизнь просто в силу привычки — но может и растаться с ней в любой момент без особых возражений.
— Суицид?
— Вероятно, но я не слишком большой дока в области самоубийств. По-моему, эти ребята обычно испытывают горечь или депрессию. Это не про него. Он как будто все время в состоянии легкого шока — то всплывает, то будто снова проваливается каждые пять минут или около того. Похоже, Конни Мизелль держит его под полным контролем. Не удивлюсь, если она командует ему, когда идти в ванну.
— А что вы скажете про нее? — спросил он. Дейн явно заинтересовался.
— У меня от нее встает.
— А кроме этого?
— Жесткая, умная и опасная.
— Что значит «опасная»?
— Видел своими глазами, что она способна заставить человека делать практически все, что она пожелает.
