Глава одиннадцатая
Глаза Пакстона потемнели от ярости, когда он гневно уставился на меня.
— Я думал, она здесь, — зарычал он. — Только поэтому и утруждал себя приездом в вашу мерзкую конуру, Холман! Я требую, чтобы вы немедленно сообщили, где сейчас находится моя сестра!
— Она в полной безопасности. И обеспечена уходом, какого можно только пожелать.
— Почему бы вам не поверить Рику на слово? — спросила Джеки Эриксон ледяным тоном. — Мне начинает уже надоедать ваше киношное кривляние, Рэй. Вы на меня не очень-то действуете даже в широкоэкранном варианте, а уж в обыкновенной жилой комнате выглядите просто смешно!
— Не разрешай ей подпускать тебе шпильки, Рэй, — быстро сказала Ева Байер.
— Может быть… — начал Шумейкер осторожным тоном. — Если мы все стиснем зубы и постараемся выслушать до конца то, что нам хочет сообщить Холман, то узнаем, наконец, где же Кармен, и тогда сможем скорее увидеть ее.
— Только не мечтайте, что я помчусь к ней сломя голову! — фыркнул Тайлер Уоррен.
Глаза у него были налиты кровью, обвислые щеки пылали румянцем. Похоже было, храбрость свою Тайлер черпал со дна бутылки виски. «Интересно, сколько еще спиртного ему понадобится до конца вечера, чтобы сохранить хотя бы часть этой храбрости», — подумал я.
— Я полагаю, всем уже известно, что сегодня около восьми часов утра в Венеции, был найден труп Росса Митфорда? — спросил я.
— Я ничего не знал, пока Ева не сообщила мне об этом по дороге сюда, — неожиданно тихо ответил Пакстон. — Но ведь, насколько я понимаю, я всегда последним узнаю все новости, которые касаются в первую очередь меня лично, не так ли? Верно, Джерри?
— Расскажите им, Джеки, как мы прошлой ночью отправились на Венецию-Бич в поисках Кармен и наткнулись на еще не остывшее тело Митфорда.
— О’кей. — Она вопросительно подняла брови. — Все, с начала до конца? Насчет Бурундука, Чарли-Лошади и всего остального?
— Не упускайте ничего!
— О господи боже! — взорвался Пакстон. — Я сейчас окончательно потеряю терпение!
Пока Джеки рассказывала во всех подробностях историю наших ночных приключений, я получил возможность внимательно понаблюдать за ними.
Джеки сегодня вечером была тщательно одета — в длинном вечернем платье из шелка цвета сливы; четырехугольный вырез был таким глубоким, что я искренне призадумался, как это девушки с таким бюстом ухитряются постоянно помнить, что им нельзя глубоко вздыхать. Длинные черные волосы Джеки были аккуратно причесаны. Рядом с ней на кушетке сидел Тайлер Уоррен в том же костюме, что и днем.
Ева Байер примостилась на ручке кресла Пакстона. На ней был потрясающий брючный костюм: жакет из тончайшего кружева, весь в воланах, и плотные брюки, расширенные книзу, так что ножки были полностью скрыты. На лице у нее все время, пока Джеки вела свой рассказ, сохранялось напряженное выражение, а я про себя подумал: «Неужели эти ужасные синяки совсем не причиняют ей боли и скоро ли они окончательно заживут?»
Пакстон развалился в кресле с мрачным нетерпеливым выражением лица. На нем был белый свитер и защитного цвета брюки, заправленные в высокие ботинки, на которых — я мог бы в этом поклясться! — блестела та же самая синтетическая пыль, что и утром.
Наряд Джерри Шумейкера был весьма консервативен: дорогой вечерний костюм и белая шелковая рубашка. Он стоял, облокотившись на бар, и на его лысой голове играли отблески горевшей на потолке люстры. Из-под тяжелых век он бросал быстрые взгляды на Пакстона и нетерпеливо постукивал ногой.
Я стоял за баром, потому что мне пришлось смешивать напитки, но еще и потому, что выбрал самую удобную стратегическую позицию: отсюда мне были видны одновременно все присутствующие.
— Ну и тогда мы ушли оттуда, — закончила Джеки свой рассказ, — и вернулись в Лос-Анджелес.
— Что все это означает, Холман? — спросил Пакстон напряженно. — Что Кармен убила его, чтобы защитить меня?
— Весьма возможно, что именно она убила Митфорда, — ответил я. — Но никто не сможет этого доказать.
— В таком случае объясните мне вразумительно: чего ради мы сидим в этой вашей поганой комнате и ждем, пока вы нам ничего не говорите?! — взбесился он.
— Вы хотите узнать, где именно я нашел Кармен? — обозлился я в свою очередь. — И где ее держали в заточении все это время? Что это за место? Хотите?
И я дал им точное описание хижины, рассказал о том, как руки Кармен были связаны, а другой конец веревки намеренно прикреплен к металлическому крюку таким образом, чтобы она не могла ни лечь, ни встать. И о том, как она выглядела после такого обращения, отсутствия подходящей пищи и от того чудовищного количества наркотиков, которыми ее накачивали все это время.
Шумейкер первым нарушил молчание, когда я кончил.
— Это варварство! — сказал он дрожащим голосом. — Чудовищно! Эти люди — не просто варвары, да они просто банда сумасшедших выродков!
— К тому же они страшно напуганы, — добавил я. — Кто-то ведь заметил когда-то, что чем больше человек напуган, тем более жестоким и злобным он становится.
— Но почему именно Кармен? — спросил Шумейкер.
— Все время, пока я вез ее туда, где она сейчас находится, да и раньше, в хижине, она не умолкала ни на минуту — все время говорила. — Я пожал плечами. — Время от времени, правда, язык у нее заплетался, речь становилась несвязной, но все можно было отлично понять.
Под действием наркотиков она с радостью выложила мне все, что знала о людях, с которыми была близка раньше. И сделала бы то же самое в присутствии любого другого, если бы только он захотел ее слушать. А я хотел! Те люди, которых она знала, холодно и расчетливо задумали убийство Митфорда и считали, что смогут свалить его на Кармен, от чего они получили бы двойную выгоду.
Во-первых, полиция удовлетворилась бы, найдя «убийцу», а, во-вторых, Кармен была бы надежно упрятана в какое-нибудь соответствующее заведение до конца своих дней. А там она могла распространяться о своих секретах сколько угодно — все равно ей никто бы не поверил!
— Я чертовски устал выслушивать всю эту чушь, которую вы, Холман, нагородили здесь, пытаясь обелить мою бывшую жену, — сварливо начал Тайлер. — Он,— Тайлер ткнул указательным пальцем в Шумейкера, — заявил недавно, что в этом деле замешаны дегенераты. Что ж, я в свою очередь могу добавить, что самая дегенеративная из них — Кармен!
Пакстон быстро поднялся с кресла, расправил плечи и устремил на Тайлера грозный взгляд.
— Я считал бы большой любезностью с вашей стороны, если бы вы встали и еще раз повторили то, что только что заявили о моей сестре! — прорычал он.
— У меня есть для него более интересное дело, — быстро вмешался я. — Вернее, вопрос. Ведь та хижина, в которой я нашел Кармен, принадлежит мистеру Уоррену-старшему, но он уже давно не пользуется ею. А когда вы были там в последний раз, Тайлер?!
Выпученные глаза в крапинках мрачно уставились на меня, потом челюсть у него отвалилась и беззвучно захлопнулась — это повторилось несколько раз подряд.
— Я бы хотел услышать, что вы ответите на это, Уоррен? — взорвался Пакстон.
— Я могу вам сам ответить: это будет намного быстрее, чем дожидаться, когда внутри этого толстого черепа заворочаются тупые мозги, — сказал я устало. — Кармен выложила мне целую кучу фактов и цифр относительно того, как он во время их супружества все время обкрадывал своего отца. А больше всего на свете Тайлера ужасает мысль о том, что сделает с ним отец, если ему представят доказательства мошенничества его собственного сына!
Как я уже сказал, остатки сдержанности окончательно покинули Кармен, как только она стала употреблять наркотики, а ведь это именно Митфорд стал приучать ее к ним! Вот потому-то Тайлер и рад был присоединиться к заговорщикам-убийцам: он ведь и так уже платил за молчание шантажировавшему его Митфорду.
— Но ведь заговор предполагает более одного человека, — тихонько заметила Ева.
— Я как раз и подхожу к этому, но сначала нужно еще кое-что прояснить, — ответил я ей. — Тайлер как раз и осуществлял необходимый контакт с сестрой санатория. Он соблазнил ее — деньгами, конечно, не чем-нибудь другим! — и передал через нее Кармен записку о том, что ее брат не подозревает, какая ему грозит опасность со стороны Митфорда. Правда, сначала сестра Демпси сказала мне, что ее подбила на это какая-то женщина-брюнетка, но, может быть, это был и парик. Так что этой «брюнеткой» могла быть и Джеки, и Ева — в парике.
Но сестре приказали: если Кармен спросит, от кого именно ей передают сообщение, назвать Джеки Эриксон. А часа два назад Кармен рассказала мне, что самое яркое ее воспоминание об этих последних днях — это то, как какая-то блондинка, издеваясь над ней, вонзает ей в руку шприц и приговаривает при этом, что она, Кармен, будет теперь всегда под замком и, значит, никто больше не будет мешать блондинке заполучить Рэя Пакстона. Ей больше не придется делить его привязанность с сестрой.
