Бэзил почувствовал себя идиотом. Он пошарил в карманах в поисках бумаги, осознавая, что стал пунцовым от стыда. Обнаружив обрывки бумаги, что он прихватил из квартиры Чеса, Бэзил расписал ручку на одном из них.
Терри повернулся к Герману, который сел за стол перед компьютером и что-то набирал на клавиатуре.
— Что ты делаешь? — с подозрением спросил Терри.
— Ты хочешь Ноэля Бишопа?
— Да.
— Тогда…
На экране вспыхивали разные картинки.
— Что это? — переспросил Терри. — Что ты теперь делаешь?
— Здесь есть всё… — Герман дважды нажал на клавишу, и список фамилий, начинающихся на «Б», высветился на экране.
Терри схватил руку Германа и потянул ее прочь от клавиатуры. Затем взял клавиатуру и поднял ее над столом.
Неожиданно Герман вернулся к жизни, он был зол и испуган одновременно.
— Не трогай ее! — закричал он, выхватывая клавиатуру и баюкая ее словно ребенка. — Никогда не трогай!
— Что ты делаешь? — Терри был в ярости. — Скажи мне, что ты делаешь!
Бэзил никогда прежде не видел его таким. Таким возбужденным.
— Терри… — начал говорить Бэзил. Но Терри даже не обернулся.
— В чем дело? — спросил Герман, поворачиваясь к экрану монитора. — Я же хотел помочь. Я же пытаюсь найти вам Ноэля.
— Что ты делаешь, играя с этой штуковиной? — Терри опять выхватил у Германа клавиатуру.
Герман вышел из себя. Он ударил по экрану тыльной стороной ладони, юноша почти кричал:
— Ты слепой? Ты что — дурак? Не можешь прочитать?
Герман взглянул на него как раз во время, чтобы увидеть, как голова Терри неотвратимо несется на его челюсть. Юношу отбросило ударом к спинке кресла, а потом он свалился на пол.
Бэзил не был уверен, что на сей раз это было необходимо. Терри был не похож на себя. Правда, следует признать, что вновь увидеть Терри в действии было потрясно, но вряд ли это как-то им поможет.
Герман лежал, оглушенный, на ковре, и кровь из разбитого носа и губ залила пол-лица. Он словно изображал мертвое насекомое. Терри на самом деле ударил его очень сильно.
У самого Терри на лбу красовалось круглое красное пятно, будто в него кто-то кинул помидор.
Герман застонал и открыл глаза. Он сел и стал осторожно ощупывать рот кончиками пальцев. Что удивительно, очки по-прежнему оставались на месте.
— Зачем ты это сделал? — спросил он возмущенно. — Ты сумасшедший? Зачем ты это сделал? Глупо… — Его речь звучала невнятно, словно у человека, у которого рот еще не отошел от наркоза после посещения дантиста.
— Никогда не называй меня глупым, — сказал Терри и, схватив монитор, с силой опустил на голову Герману.
Герман упал навзничь и остался лежать без движения.
Теперь уж Бэзил точно сомневался в разумности всего происходящего. Мудрым действием назвать это было трудно. Герман уже готов был дать им то, что нужно, но теперь что-то вывело Терри из себя, парень был в отключке, а компьютер сломан. Бэзил действительно испугался, ведь до сих пор Терри вел себя как робот: целеустремленный, рациональный, не подверженный никаким эмоциям. Теперь он будто помешался, как машина, которая потеряла управление. Как тот компьютер из «2001 года»,[41] сумасшедший и логичный одновременно. Бэзил знал, что ему надо попытаться остановить Терри, но его ощущения были неоднозначны. В таком состоянии Терри не стоит говорить, что он должен или не должен делать. Он даже мог наброситься на него. И, кроме того, Бэзил был зачарован. Он хотел посмотреть, что Терри будет делать дальше.
Герман слегка дрожал, его глаза закатились, а веки подергивались. Терри присел на колени рядом с ним и схватил за шею. Приподняв его голову с ковра, он дважды ударил ею об пол. Потом Терри остановился и оглядел комнату, тяжело дыша.
— Что? — торопливо спросил Бэзил. — Что ты хочешь, Терри?
— Мне нужно что-нибудь острое. Я хочу разделаться с ним.
— Терри. Ты уверен?..
— Дай мне что-нибудь острое, Смолбоун. Будь полезным. Это дело нужно закончить.
Бэзил в отчаянии огляделся по сторонам. И тут он неожиданно понял, что в комнате нет ничего острого. У всех предметов были закругленные края, словно в детской. Здесь не было ничего, что могло бы поранить.
— Терри, здесь нет ничего такого… Оставь все это…
— Дай мне твою ручку, — ответил Терри.
— Что?
— Ручку. Дай мне твою ручку.
Бэзил протянул Терри шариковую ручку.
В эту минуту взгляд Германа вновь сфокусировался, и он перестал дрожать. Теперь он выглядел немного лучше. Герман пробормотал что-то по-немецки, но Бэзил не понял.
Смолбоун наклонился к нему:
— Ты в порядке? — спросил он. Герман посмотрел на него и слабо улыбнулся. Он будто не понимал, что происходит.
Терри оттолкнул Бэзила и прижал голову Германа к ковру, повернув на ухо. Затем, прикусив кончик языка, сосредоточившись, просунул конец ручки Герману в ухо.
— Никогда не называй меня глупым, — сказал он и, крякнув, пропихнул ручку внутрь. Герман завопил, широко распахнув глаза.
— Терри… — начал Безил. Но Терри его не слышал, он был в своем мире.
— Терри…
Терри остановился. Он выглядел деловито и собранно, словно уже проделывал такое миллион раз. Бэзил видел перед собой искусного мастера за работой — плотника, электрика или кого-то в этом роде. Занятый повседневной рутиной, опытный, высококвалифицированный, расторопный мастер.
Герман пытался вырваться, его голова с торчащей из уха ручкой моталась из стороны в сторону.
— Держи его крепко, можешь? — спросил Терри.
Бэзил неохотно опустился на колени и стал держать Германа. Он опять почувствовал этот исходящий от юноши жар и мускусный животный запах.
Терри поставил ногу на ручку и нажал, проталкивая ее дальше в мозг Германа. Парень открыл рот, обнажая зубы, все его лицо искривилось в немом крике. Терри напрягся, встряхнул ногой и принялся вбивать ручку дальше. Каждый раз ручка погружалась глубже и глубже, пока не вошла наполовину. Крови не было вовсе, и, кроме первых немых вскриков, Герман больше никак не реагировал. Он выглядел теперь почти спокойным, губы слегка приоткрыты, словно у спящего. Бэзил подумал, что парень, вероятно, уже мертв.
— Все, — сказал Терри.
— Что будем делать теперь? — спросил Бэзил.
— Ты записал данные? Записал адрес Ноэля?
— Нет, — сказал Бэзил, прощупывая пульс на шее Германа. Пульса не было. — Ты разбил компьютер, прежде чем я успел записать.
— Неважно. Нам просто придется съездить в Суиндон и разыскать его отца.
Он сказал так просто и спокойно, словно ничего важного и существенного не произошло.
Уже после, в машине, когда они выезжали из Бата, к Терри вернулась его былая серьезность и хладнокровие. Он стал самим собой. Он сидел и смотрел в окно, делая по ходу странные замечания: вот дом, который ему нравится, забавная собака, два хиппи за рулем фургона. И ни слова о том, что произошло с Германом.
Наконец Бэзил не выдержал и сказал:
— Терри!
— Ммм?
— Сколько людей ты убил, всего?
— О чем ты?
— Ну, я имею в виду… много?
— Только одного.
— Что? До этого только одного?
— Нет. Только его. Насколько я знаю, до этого я никого не убивал.
— О-о.
— Ты только посмотри. Посмотри на этот закат. Красиво, правда? Похоже на рождественскую открытку.
Бэзил посмотрел.
— Да.
Конечно, Паттерсона дома не оказалось.
Сначала это было все, что сказал им служащий регистратуры Бельведера:
— Его нет дома, ребята.
— Тогда где он?
— Ничего не могу вам сказать. Даже если бы знал.
Они поняли, что больше ничего не добьются от этого старикашки, и вышли на улицу. Немного побродив вокруг, они обнаружили въезд в подземный паркинг для жильцов, находящийся прямо под башней. Внизу они разыскали молодого служащего, который помнил черный джип «чероки» Паттерсона, он рассказал им, что Паттерсон уехал вчера и больше не возвращался.
С этим они вернулись к «эскорту», изрядно помрачневшие.
— Мне следовало посильнее надавить на Германа, — в итоге сказал Пайк, вытирая запотевшее лобовое стекло.
— Ты обращался с ним, словно с красной девицей, — заметил Ноэль. — Прежний Пайк избил бы парня просто по привычке.
— Может, ты заткнешься и перестанешь твердить о прежнем Пайке, о прежних днях…
— Но ты действительно был с ним слишком мягок. А в результате мы остались ни с чем. Я вот о чем: как ты думаешь, то, что он нам рассказал, это правда или нет?
— Нет.
— Ты считаешь, он может знать, где у Паттерсона еще есть собственность?
— Да.
— Ты считаешь, нам нужно к нему вернуться? — спросил Ноэль.
— А что ты думаешь?
— Бат. Туда-то мы и поедем.
— Но не сразу, — сказал Пайк. — Сначала мне нужно кое-что забрать. Я долго думал об этом. Если мы хотим прищучить Паттерсона, то нам для этого понадобятся определенные вещи.
