– Но ведь клуба Смедли больше не существует?
– Ну и что? Найдут другое место. Я сообщу тебе, где это будет.
Лепски снял шляпу, провел пальцами по волосам, затем надел ее снова.
– Я поговорю об этом с шефом.
– На это я и рассчитываю, Том. Нужно что-то делать. Следующее первое число – ровно через неделю. – Я отодвинул стул и встал.
Лепски бросил на меня быстрый взгляд.
– А Мински все-таки оставь в покое. Это слишком большой кусок для тебя одного. Даже нам он пока не по зубам. – Понизив голос, Том продолжал: – В этом городе немало тузов, которые скорее готовы платить мафии, чем быть разоблаченными в своих грязных делишках. Запомни это, Дирк.
– Ты думаешь, я этого не знаю?! Скажи мне, Том, ну а вы делаете что-нибудь, чтобы покончить с этим рэкетом?
– У них очень хорошо отлаженный механизм, и расколоть их нелегко. Мы, конечно, знаем, чем занимается Валински, но это ничего нам не дает. Нужно, чтобы три или четыре жертвы шантажа пожаловались нам. Тогда, и только тогда мы могли бы начать действовать. Допустим, нам повезет, и мы найдем несколько человек, которые признаются, что их шантажируют. Никто, конечно, этого не сделает; а если бы и сделали? Их всех выловят в порту, как Смедли, еще до того, как мы передадим дело в суд.
– И поэтому вы ничего не предпринимаете?
– В общем, да, именно ничего.
– Ну замените хотя бы портовых копов. Попробуйте разрушить это осиное гнездо.
– Я поговорю с шефом…
– Ну, пока, Том, – сказал я и направился к выходу.
…У меня было время заехать домой. Билла там не было. Я понял, что он занят наблюдением за Анджелой Торнсен. Дело это, возможно, и скучное, не должно было быть слишком трудным. Так что я не испытывал угрызений совести, когда сделал то, чего не делал уже, кажется, много лет, – задрал ноги кверху, закрыл глаза и сидел, не думая ни о чем, разве что мысленно считал черных овец, прыгающих через высокий забор. Немного передохнув, я принял душ, переоделся и поехал в «Три краба», куда я вошел за три минуты до 18.00.
Метрдотель Уолли приветствовал меня, блеснув зубами.
– Мисс Уиллис уже ждет вас, мистер Уоллес, – сказал он. – Вы ведь знаете, как пройти наверх?
В этот сравнительно ранний час официанты сновали по ресторану, накрывая столы и готовясь к вечернему наплыву публики.
Поднявшись по лестнице, я постучал в дверь и, открыв ее, увидел Сандру, сидящую за столом. В ее тонких пальцах была сигарета.
– Привет, Дирк! – воскликнула она. – Сегодня у нас мало времени. Его не будет только до семи.
Сев напротив нее, я снова почувствовал то тревожное состояние, которое уже испытывал в ее присутствии. Выглядела она сногсшибательно в своем небесно-голубом платье. Зеленые глаза смотрели оценивающе и пытливо.
– Я видел Мински и думаю, что знаю, где он окопался.
Реакция ее была бурной: ноздри раздулись, дыхание участилось, зеленые глаза блеснули.
– Вы его видели? Каким образом?
Я коротко рассказал ей о разговоре с дворником, о том, как увидел Долли, выходившую из дома вместе с коренастым, широкоплечим мужчиной в спортивной кепке, как я последовал за ними в итальянский ресторан, а затем, когда Долли ушла, человек, с которым она приехала и который наверняка был Мински, вышел из ресторана с другим черноволосым мужчиной. Я сообщил ей, что его зовут Сол Хармас, что оба они поехали по Сивью-авеню, где я их и потерял.
– Так, так! – воскликнула она. – Так вот он где! На ранчо. Это местечко я знаю. Оно было выстроено по предложению моего отца. Оно абсолютно неприступно. Добраться до Мински, пока он там, не удастся – никаких шансов.
– Ну что же, будем ждать. Когда-нибудь он же выйдет, и тогда будем действовать.
– Конечно, выйдет. Уж во всяком случае в последний день месяца, тогда-то мы до него и доберемся. – Такой дьявольской улыбки я никогда еще не видел на женском лице.
– Вы его не видели, а я видел. Когда он появится, что вы предлагаете с ним сделать?
– Мы схватим его. Он нужен мне живым. Я заставлю его мучиться. – Ее лицо вновь превратилось в каменную маску.
– Я видел его. Схватить Мински – это все равно что поймать тигра сачком для ловли бабочек.
Она поднялась.
– Всегда есть какие-то способы. Я подумаю. Шеф на три дня уезжает в Нью-Йорк. Мы встретимся здесь в четверг.
Четверг был последний день месяца.
Я послушно кивнул:
– Хорошо, до встречи.
Она улыбнулась, похлопала меня по плечу и, коротко улыбнувшись, вышла.
Несколько минут я сидел молча и размышлял, затем спустился вниз, сел в машину и отправился домой.
Было уже заметно больше 22 часов, когда я услышал, как Билл открывает входную дверь. Все это время я просидел с тяжелыми думами, взбадривая себя виски.
На улице шел дождь, и я слышал, как тяжелые капли ударяли в стекло. Я встал ему навстречу, собираясь приготовить выпивку, но один взгляд на его лицо, когда он стоял в проеме двери в мокром плаще, заставил меня остановиться.
– Ни слова! – воскликнул он. – Только есть. Большой кусок мяса, величиной с твой письменный стол. Давай, пошли!
– Успокойся, Билл. Нам предстоит большой разговор.
– Это тебе так кажется, а я голоден как волк. Восемь часов я просидел под дождем, проглотив только одну сосиску. Никаких разговоров. Сначала еда, черт побери!
Зная Билла, я надел плащ, запер дверь и вышел с ним к машине, которую он взял напрокат.
Минут через сорок, в течение которых Билл расправлялся с огромным куском мяса, сдобренным жареным луком и горой жареного картофеля, он стал понемногу приобретать человеческий вид. До этого он был похож на голодающего беженца. Я нехотя ел крабовый салат, наблюдая за ним. Когда я наконец увидел, что он пришел в себя, я сказал:
– Понимаю, дружище, что тебе здорово досталось. Может быть, ты уже что-нибудь скажешь?
– Нет еще, – ответил он и заказал две порции яблочного пирога.
Мне пришлось ждать, хотя терпение мое начало иссякать. Наконец он откинулся и улыбнулся:
– Именно это мне и было нужно.
– Я спрашивал, есть ли у тебя что рассказать, – повторил я свой вопрос, едва сдерживаясь.
– Извини, Дирк, но мне так хотелось есть, – сказал он. – Есть информация, и ее много. Я наблюдал за домиком Энджи с одиннадцати часов утра, но она не показывалась. Ближе к полудню вышла миссис Смедли с корзинкой в руке и, сев в «жука», укатила. Затем через десять минут появилась Энджи. Шел сильный дождь. Она была в джинсах и свитере и, как всегда, в своих громадных очках. Анджела стала взад и вперед ходить по дорожкам сада, не обращая внимания на дождь. Мне кажется, что она промокла до нитки.
У меня было хорошее укрытие, откуда я все мог хорошо видеть. Она бесцельно металась по саду, как дикая кошка, все время разговаривая сама с собой. Время от времени она вдруг останавливалась, ударяя себе по голове сжатыми кулаками. Противно было на нее смотреть. Два или три раза она потрясала кулаками в воздухе, затем вновь ходила и разговаривала сама с собой. Она вела себя как сумасшедшая. Потом вернулась в коттедж, с силой захлопнув за собой дверь.
Вскоре возвратилась миссис Смедли с тяжелой сумкой. В течение следующих двух часов ничего не было слышно, а потом началось. Из коттеджа были слышны истерические крики. Это были жуткие крики, леденящие кровь. Я кинулся к дому и заглянул в окно гостиной. Если бы ты только знал, что я там увидел. Миссис Смедли забилась в угол, а Анджела наступала на нее с зажатым в руке большим ножом для нарезания мяса. Миссис Смедли, казалось, была совершенно спокойна и даже что-то говорила Анджеле. А та вопила: «Убирайся вон, черная сука! Я хочу видеть Терри!» Все выглядело как в фильмах ужаса. Ты представляешь, как эта девчонка, с обезумевшими глазами, с ножом в руке, медленно наступает на негритянку, прижавшуюся к стене? Я рванулся к двери и нажал на звонок. Анджела, истошно кричавшая, что ей нужен Терри, сразу замолчала. Я продолжал нажимать на кнопку звонка. Через несколько минут дверь открылась, и миссис Смедли показалась на пороге. По ее лицу тек пот.
«Извините, – сказал я. – Я из „Ридерз дайджест“. Я хотел бы…» Больше мне ничего не удалось сказать. Она захлопнула дверь прямо перед моим носом. Я подождал еще несколько минут, потом опять прильнул к окну гостиной.
Анджела сидела в кресле, барабаня сжатыми кулаками по своей голове. Нож лежал на полу. Миссис Смедли подняла его и отнесла в кухню. Она тотчас же вернулась, схватила Энджи одной рукой за волосы, а другой так ударила ее по лицу, что, казалось, та потеряла сознание. Тогда негритянка подняла ее на руки и унесла. Я вернулся к машине, сел и стал ждать, но больше ничего не было. Вот так, Дирк. Анджела в самом деле помешанная, ее надо изолировать.
– Она кричала и звала своего брата?
– Ну да!
– Джош говорил мне, что солнце ушло из ее жизни, когда исчез ее брат. Что могло с ним случиться? Куда он делся? Я ведь все время чувствовал, что ключ к этой загадке заключен в Терри.
