– Где я могу его найти?
– Вы не сможете этого сделать. Вы даже не знаете, как он выглядит.
– Он коренастый, широкоплечий, носит белый пиджак и шляпу с большими полями…
– Ну и что из этого? Он снимет шляпу, а пиджак сменит на серый. Сколько сотен приземистых, широкоплечих мужчин разгуливают по улицам? Без меня вам его не найти.
Я пристально взглянул на нее:
– Но ради чего же вы будете мне помогать?
Лицо ее окаменело, а зеленые глаза сузились.
– Потому что он убил моего отца! – Она сказала это свистящим шепотом.
– За что?
– Чтобы занять его место. Мой отец был предшественником Валински и руководил рэкетом во Флориде. Дела шли очень успешно. Я была его секретаршей. Мы были очень близки. – Она откинулась на спинку стула и знаком попросила дать ей другую сигарету.
– Так вы тоже мафиози?
– Конечно, но сейчас я червяк в яблоке, которое стараюсь подточить. Когда убили моего отца, я поклялась над его телом отомстить, и этим я живу. Вот почему мне нужен такой человек, как вы, Дирк. Два червяка сделают больше, чем один. – Она наклонилась, и я поднес зажигалку к ее сигарете.
Я медленно усваивал весь этот поток информации.
– И для этого вы стали секретарем Валински?
– Да. Он не догадывается, что я знаю о его роли в убийстве отца. Все было очень умно устроено: его сбила машина на одной из улиц Майами и исчезла. Отец оставил мне письмо. Он знал, что Валински метит на его место и что Мински убьет его. Я три года работала с отцом и знала о рэкете намного больше, чем Валински. Поэтому он очень обрадовался, когда я предложила ему свои услуги.
– Зачем же вы это сделали? Представляю себе, как вы должны его ненавидеть.
– Я уже сказала вам, что я червяк в его яблоке. Больше года я жду своего шанса. Одна я не в состоянии свалить эту парочку. Мне нужна помощь. – Она пристально смотрела на меня. – Теперь я встретила вас и надеюсь с вашей помощью отомстить за отца, а вы поквитаетесь за свою невесту. У нас теперь общее дело.
– Итак, вы считаете, что если вывести Мински из дела, то Валински свалится со своего каната?
– Да. Конечно, рэкет этим не остановить. Валински заменят. Вместо Мински кто-то другой будет собирать грязь. Нельзя уничтожить организацию, но мы вдвоем сможем уничтожить Дж. В. и Мински. Это меня устроит.
Мне было над чем поразмыслить. Мне не нравилась идея работать с мафиози, но раз таким способом я мог выйти на Мински, я решил не быть слишком разборчивым.
– Хорошо, – сказал я. – Можете на меня рассчитывать. С чего же мы начнем?
Она пристально изучала мое лицо своими зелеными глазами.
– Вы это твердо решили, Дирк?
– Можете на меня положиться.
Она удовлетворенно кивнула.
– Первым делом нужно отыскать Мински. Он связывается с шефом только по телефону. Он неуловим. Конечно, он будет знать о вашем разговоре со Смедли, но о том, что вы знаете, что он жив, не знает. Поэтому он может стать менее бдительным. На свою квартиру Мински не вернется. Он снимал ее по неделям. Ему просто нужна была крыша в городе. В ней для видимости жил Смедли. Должен же был кто-то жить и платить. Для Мински не составит большого труда снять другое помещение. Так что найти его будет нелегко. – Ее голос сделался жестким.
– А может быть, он укрылся на яхте «Гермес»?
Ее голос сделался жестче.
– Откуда вы знаете о «Гермесе»?
– Я наводил справки у разных людей. Не имеет значения, кто мне об этом сообщил.
– Там его быть не может. Яхта – это только пункт, куда стекается вся дань для мафии. Валински там бывает только первого числа каждого месяца. Он собирает деньги и отплывает в Майами. Мински там не появляется.
– Откуда вы знаете?
– Мне говорил об этом отец. Раньше Мински работал на него.
– Вы можете мне его описать?
Она отрицательно покачала головой:
– Я его никогда не видела. Я только слышала его голос по телефону. Он говорит с сильным итальянским акцентом.
– У него здесь должна быть подружка.
Она задумалась.
– Возможно. Как-то раз, когда шеф разговаривал с ним по телефону, он спросил, как поживает Долли. Может быть, это и есть подружка Мински?
Я сразу же вспомнил о Долли Джильберт, проститутке, которая жила в «Брэкерсе». Если она была любовницей Мински, то неудивительно, что испугалась, когда я упомянул о Хенке Смедли. В отсутствие Мински она забавлялась с Хенком. К этому стоило вернуться снова.
– Вы не знаете, куда они теперь перенесут место встречи, раз «Черная шкатулка» больше не существует? Ведь все эти жертвы шантажа должны знать, куда нести взносы.
– Пока не знаю, но скоро выясню.
– Мински наверняка появится первого числа. Он же сборщик. В нашем распоряжении восемь дней. Постарайтесь узнать, где это будет происходить. Я накрою его там, если не смогу добраться до него раньше.
Она кивнула:
– Я это сделаю и позвоню вам. Оставьте мне ваш номер телефона.
– Вы найдете его в справочнике. И еще одно, Сандра. Вы случайно не знаете, почему шантажируют Анджелу Торнсен?
– Нет, не знаю. Все записи находятся у Мински. Шеф этим не интересуется. Ему подавай денежки.
– Вы хотите сказать, что Валински совершенно не знает грехи и имена людей, от которых он получает полтора миллиона долларов в месяц?
– А зачем ему это? Он всецело доверяет Мински и не хочет утруждать себя деталями. Он прокручивает большие дела с наркотиками, а шантаж полностью на Мински. – Она посмотрела на часы. – Ну, мне пора идти. Скоро вернется шеф. Я могу положиться на вас, Дирк?
– Во мне можете не сомневаться.
– У меня здесь открытый счет. Выйдете через пять минут после меня.
Она встала и направилась к двери. Но у двери остановилась и, повернувшись ко мне, сказала:
– Когда найдете Мински, не убивайте его. – Зеленые глаза блеснули, и вновь лицо стало каменным. – Оставьте это удовольствие для меня. – И, помахав рукой, она удалилась.
Когда я покинул «Три краба», время приближалось к часу ночи. Что-либо предпринимать было уже поздно, и я поехал домой. Билл уже спал. Я тоже лег, но сон ко мне не шел. Мозг усиленно перерабатывал информацию, полученную от Сандры. Наконец я заснул.
За завтраком, около 10 часов, я обо всем рассказал Биллу.
Помешивая в чашке кофе, он вопросительно посмотрел на меня:
– И что теперь?
– Я собираюсь искать Мински, – сказал я. – А потом займемся Анджелой. Я хочу, чтобы ты занялся ею. Мы о ней слишком мало знаем. Приклейся к ней намертво, Билл. Выясни, чем она занимается. Куда ездит. Не сидит же она весь день в этом своем чертовом коттедже. Я хочу знать, с кем она встречается.
– Хорошо, но что ты собираешься делать?
– Поеду в «Брэкерс», поговорю с тем дворником. Может быть, Мински прячется у Долли. Что бы он ни делал, я должен все свое внимание сфокусировать на нем. А ты, Билл, вплотную займись Энджи. Встретимся вечером. – Я собрался и поехал в «Брэкерс».
Было 11.00, когда я приехал туда. Знакомый уже мне дворник был на своем месте со своей неразлучной метлой. Его поросячье лицо расплылось в подобострастной улыбке, когда он увидел меня.
– Ах, это опять вы? – сказал он. – Ну что, нашли Зейглера?
– Нет. Теперь я ищу другого человека. Вы не видели здесь невысокого плотного мужчину, который носит белый пиджак и широкополую шляпу?
Он тяжело облокотился на свою метлу.
– Куча людей проходит мимо меня туда и сюда.
– Меня не интересует «куча», меня интересует только этот один.
– Все возможно, – сказал он, окинув меня долгим взглядом. – Может, я и видел его.
Пришлось достать бумажник и вынуть десять долларов.
– Это освежит вашу память?
Он вырвал купюру из моих пальцев, поцеловал ее и положил в свой грязный замусоленный карман.
– Да. Это сутенер Долли. Время от времени захаживает сюда. Я думаю, он берет с нее деньги. – Он бесцельно повозил метлой. – Я предпочитаю не распространяться о людях, которые здесь живут. Им это может не понравиться, мистер.
– А откуда они узнают, если ты сам не разболтаешь?
Он почесал свою волосатую руку:
– Наверное, вы правы.
– Опиши-ка мне его поподробней.
– Нет, мистер. Ему это может не понравиться. Не хочу из-за этого неприятностей.
Пришлось вынуть еще одну бумажку в десять долларов. Я сложил ее и вопросительно поднял брови.
Он не спускал глаз с купюры.
– Это мне?
– Возможно. Если опишешь этого мужчину.
Он подумал и удовлетворенно кивнул.
– Как вы и сказали, он невысокий и грубый. Я видел его дважды, но этого вполне достаточно. Лицо такое, как будто бы кто-то прошелся по нему, когда он был еще ребенком: плоский нос, покатый лоб. Такое лицо может напугать любого. – Он опять взглянул на купюру в моих руках. – Так это мне?
– Какого цвета у него волосы? Темные, светлые?
– Откуда я знаю? Он бреет голову, поэтому, наверное, и носит шляпу. Лысый, как яйцо. – Он пожирал глазами купюру. – И брови у него выбриты.
Наконец-то! С этим уже можно было работать. Я отдал ему обещанную десятку.
