— Да ты сумасшедший! — заорала она.
— Какое на тебе потрясающее платье, — дружелюбно сменил тему я. — Оно, должно быть, стоит целое состояние, Зои?
— Сто семьдесят... — Лицо у нее окаменело.
— Если бы Клайва убил один из троих подозреваемых, он не стал бы покушаться на ту пачку денег, уходя из квартиры, потому что они для него ничего не значат. Но деньги имеют чертовски большое значение для нищей писательницы, не так ли?
— Ладно, — безразлично сказала Зои. — Я его убила. Я ненавидела его даже больше, чем ненавижу Рида. Все это хвастовство в письмах, а когда я приехала сюда, то поняла, что он собой представляет. Грязное маленькое ничтожество, которое... — И она разразилась потоком брани.
— И тогда специалист по улаживанию неприятностей спрятал в кобуру свой шестизарядный револьвер и выехал из города навстречу заходящему солнцу с печальной улыбкой на устах, — сказал Леонард. — Правда, справедливость и любвеобильный Леонард снова победили, благодаря обходительности Рика Холмана. Айван, старина, думаю, самое время позвать легавых!
— Подождите минуточку!
Я повернул голову и с умеренным удивлением увидел, что Чарли Стерн встает с кушетки и решительно направляется к нам. Глаза у него были по-прежнему налиты кровью, а на лице хищной птицы застыла маска непоколебимой решимости.
— Я прежде хочу кое-что сказать. — Он остановился перед Зои Парнелл, гордо расправил плечи и уставился ей в лицо. — Ты понимаешь, что натворила?
— Убирайся отсюда, коротышка! — презрительно ответила она. — У меня достаточно проблем и без карлика, который льет слезы по любому поводу, словно младенец!
— Это ты втянула меня во все это под предлогом того, что преступником является Леонард Рид, — начал Чарли звонким голосом, словно читал наизусть стихотворение. — Это ты поставила меня в неприятное положение, натравив на меня полицейского! Это ты стала причиной того, что вчера днем Холман прибегнул к физическому насилию в стенах моего собственного дома! А сегодня из-за тебя был жестоко избит Джон! Возможно, он больше никогда не сможет мне служить! А кроме того, ты намеренно унизила меня, оскорбив в присутствии всех этих людей! А этого, — сказал Стерн с ударением на каждом слове, — я тебе не прощу! Никто никогда не осмеливался поступать так с Чарли Стерном, и ты за это ответишь! Ты меня понимаешь?
— Ты — просто недоразумение, а не мужчина, — с издевкой сказала Зои. — Ты — параноик! Это у тебя мания величия! Ты думаешь, что ты мужчина, а на самом деле ты лишь жалкая пародия на него! — Она размахнулась и отвесила ему пощечину. — А теперь убирайся, откуда пришел! Поди поплачь на коленях у своей мамочки!
— Все понятно. — Его тело напряглось. — Конечно, добавить больше нечего. Уверен, все присутствующие понимают, что мне больше ничего не остается.
— Чарли! — неожиданно закричала Фрида. — Не надо!
Его правая рука мгновенно оказалась в кармане и вынырнула оттуда с револьвером 22-го калибра. В то же мгновение Стерн приставил дуло чуть ниже левой груди Зои и три раза спустил курок. Из разорванного серебряного платья вырвался странный красный фонтанчик. Секундой позже я заехал Стерну кулаком в челюсть, сбил его с ног и отбросил фунтов на десять, но Зои уже было все равно. Глаза ее постепенно стекленели, и, когда она упала серебряной грудой на ковер, на сверкающем платье расплылось большое кровавое пятно.
Фрида кинулась к неподвижно лежащему Чарли Стерну и снова положила его голову себе на колени. Потом бросила на меня укоризненный взгляд.
— Вам не стоило бить его так сильно, — сказала она тоненьким голоском. — Он не собирался больше никого убивать. Только ее!
— Айван, если ты все еще празднуешь труса, — спокойно произнес Леонард, — надеюсь, ты не станешь возражать, если легавых позову я?
Он направился к двери гостиной, и, когда поравнялся с бывшим сторонником дисциплинарных взысканий, великан неожиданно очухался и сел. Леонард замедлил ход, на какое-то мгновение его лицо приняло задумчивое выражение, после чего он быстро пнул громилу носком ноги в висок и спокойно продолжил свой путь.
— Я вот тут размышлял, — натянуто сказал Айван, — ничто не может вывести Леонарда из себя, верно? Первое, что я сделаю завтра утром, — это позвоню своему агенту и скажу, что совсем не заинтересован в этой библейской эпопее!
* * *
Блондинка с выбеленными прядями сидела на моей кушетке и нервно осматривалась.
— Вы уверены, что здесь никто не набросится на меня с пистолетом?
— Я лично гарантирую вам безопасность, — торжественно произнес я. — Жилище Холмана — место святое. Все неприятности происходят в домах других людей.
Сара задрожала:
— Если это обычная голливудская вечеринка, то я намерена поселиться в Пасадене и восстанавливать свою нервную систему вязанием.
— Я и не предполагал, что так все обернется, честное слово! — поклялся я.
— А эти невыносимые полицейские офицеры! — продолжала она, игнорируя мои протесты. — Мне несколько раз казалось, что лейтенант Олтчек вот-вот ударит вас!
— Я чувствовал то же самое, — признался я. — Я просто счастлив, что у меня было достаточно свидетелей, которые могли присягнуть, что все произошло именно так, а не иначе.
— Который теперь час?
— Я так боялся, что вы спросите об этом, — простонал я. — Пять минут четвертого.
— Если я сейчас поеду домой, мои три подруги будут уверены, что самое худшее уже произошло, — пожаловалась она. — Что же мне делать?
— Выпейте еще, — находчиво предложил я, беря пустой бокал из ее руки.
К тому времени как я приготовил Саре свежую порцию и вернулся к кушетке, она немного повеселела.
— Результат аутотренинга, — гордо заявила она. — Я уже почти забыла весь ужас сегодняшнего вечера!
— Браво!
— Я стараюсь думать о приятных вещах. А что, все кинозвезды такие развращенные?
— Если вы имеете в виду Айвана Оллсопа и Леонарда Рида, ответ “да”.
— Наверное, не обращать внимания ни на какие запреты довольно приятно. То есть, я хотела сказать, поступать так, как тебе заблагорассудится.
— Верно, — умудренно кивнул я. Сара испытующе посмотрела на меня:
— А вы когда-нибудь бываете несдержанным?
— В большинстве случаев, — признался я.
— Это, наверное, забавно. — Она отпила немного виски, задумавшись о чем-то. — Знаете, поскольку три мои соседки по квартире все равно не поверят, что между нами ничего не было... Ну, почему бы нам не....
— Я не совсем понимаю, о чем это вы?
— Неужели? — Сара тепло улыбнулась. — Иногда вы бываете не слишком сообразительны, Рик.
— Думаю, тут вы правы. — Она допила виски словно лимонад и вручила мне пустой бокал. — Налейте мне еще порцию того же, — непринужденно попросила она.
Я снова отправился к бару, наполнил ее бокал и опять принес его к кушетке. На этот раз Сара расправилась с виски одним глотком, и через мгновение я опять держал в руке пустой бокал.
— Я определенно собираюсь быть несдержанной, — сказала Сара чуть охрипшим голосом. — Вы не возражаете, Рик, золотко?
— Не возражаю, Сара, дорогая,. — заверил я ее.
— Хорошо! — Она осторожно поднялась на ноги. — Вам когда-нибудь хотелось сорвать с себя одежду и заняться страстной любовью?
— Нет, — невинно ответил я, — но это чертовски неплохая идея!
— Я тоже так считаю, — сказала она притворно будничным голосом. — Могу даже попробовать.
— Ну, если вы собираетесь заняться страстной любовью, думаю, начинать нужно именно с этого, — согласился я. — Я имею в виду, сначала нужно сорвать с себя одежду.
— Вы совершенно правы. — Сара храбро кивнула, потом наклонилась и взялась за подол своего платья. — Опля! — Она зашаталась на каблуках, еле удержавшись на ногах. — Только попридержите эту проклятую комнату, а то она все время вращается, ладно?
Сара выпрямилась, и платье взлетело над ее головой, словно не вовремя восходящее солнце, и приземлилось на спинке кушетки. Ее груди опустились на привычное место. Трусики у нее оказались такого же розового цвета, что и платье. Ни минуты не колеблясь, она сбросила и их, а затем с решительным видом подошла ко мне. Ее обнаженное тело представляло собой симфонию мягко колеблющихся сфер.
— В чем дело, Рик, золотко? — сурово осведомилась она. — Что-то вас сдерживает? Вы все еще одеты?
Я был уже на взводе — естественная реакция моего тела на ее наготу. Светлые волоски курчавились у нее на лобке.
— Я займусь этим через минуту, — сказал я и с трудом сглотнул.
— Нет, я не могу больше ждать! — Сара встала передо мною и начала расстегивать мне рубашку. Потом просунула руки под нее. Ее прохладные ладони прильнули к моей разгоряченной коже. Ее руки пропутешествовали к поясу моих брюк и принялись их расстегивать. — Ты что, не хочешь заняться страстной, ничем не сдерживаемой любовью?
