– Да.
– Я думаю, с вами что-нибудь случилось за это время?
– Да.
Я рассказал ему все. Едва закончил свой рассказ, как зазвонил телефон. Это была резвая мадемуазель Анни:
– У меня есть сведения о Раймоне Мурге, – сказала она. – Ломье никогда не имел его в своей конюшне, как говорится. Никогда даже не было намека на совместную работу. Ломье и Мург всегда были друг для друга незнакомцами. Мне придется пересмотреть мою теорию дурного глаза, – добавила она, смеясь.
– Может быть. Извините, что я вас побеспокоил. О! Подождите... Не имела ли каких-либо столкновений с Ломье продюсерская фирма, на которую работал этот актер в то время, когда он снова принялся за наркотики?
– О! Знаете, Ломье постоянно находится в состоянии конфликта со своими собратьями.
– Вот как? Ну что ж, спасибо. Сегодня я предполагаю повидаться с месье Фроманом. Буду держать вас в курсе.
И я закончил разговор.
– Ну и как? – заинтересовался Марк Ковет.
– Кинематограф обязывает. Я тоже начинаю сопоставлять... Кажется, из вашего кармана торчат газеты...
– Последний номер "Крепю".
– Говорят о побеге Еррико Мельгано?
– Вовсю.
Я взял протянутый мне экземпляр. Побег произошел в тот момент, когда торговца наркотиками перевозили из одного места заключения в другое. "Черный ворон" подвергся нападению моторизованных гангстеров, сообщников заключенного. На месте остались двое убитых, но сожалели только об одном: страже порядка по имени Лаверюн. Другой был бандит. Его никак не звали. При нем не нашли никаких документов, никакой метки на одежде, но так как это, наверняка, был рецидивист, его вскоре опознают. Мельгано исчез на автомашине атаковавших, и все предпринятые поиски до настоящего времени остались тщетными...
Все это было мне известно еще ночью из уст самого Флоримона Фару. Но я не знал, как выглядел убитый гангстер. Мастер сенсаций "Крепюскюль" публиковал его фотографию. Он был молод, с тонкими губами, которые стали еще тоньше после смерти. Его безжизненные неподвижные глаза были слегка выпучены. Месье Кловис. Больше он не сможет лупить дубинкой по драгоценным головам частных детективов. Он...
Телефон напомнил о своем существовании. Незнакомый голос сказал:
– Месье Бюрма?
– Да.
– Это мадам Мишон. Помните? Мадам Мишон – консьержка с Московской улицы.
– Ах! Да, да. И что же?
– Я нашла новый адрес месье и мадам Ломье. Уехав из нашего дома, они поселились на бульваре Мальзерб, 78-бис. У меня даже есть их номер телефона и номер телефона консьержки. Это шикарный дом. У консьержки есть телефон, это очень удобно. Итак, вот эти номера: Мадлен 12-34 и Мадлен 56-21.
– Спасибо, мадам Мишон... (я положил трубку) ...Мадлен 56-21... Я все же спрошу по телефону, находится ли сейчас в Париже мамаша Ломье...
Я соединился с Мадлен 56-21, и консьержка этого богатого дома, особа с молодым голосом, ответила мне, что мадам Ломье уехала за границу в январе, между 10 и 15. Очень хорошо. Так вот почему Ломье не боялся, если не показываться повсюду с Денизой Фалез, то, по крайней мере, поселиться у нее, когда той не было дома. Его тигрица была за границей с 10 или 15 января.
– 15 января, – повторил я. – О! Проклятье! 15 января. Между 10 и 15 января.
– Ну и что? – сказал Ковет. – Эта дата вам что-нибудь напоминает?
– Да. Срок. Боже мой! Ковет! Мне надо выпить что-нибудь покрепче. Здесь у них есть все необходимое, но я хочу, по крайней мере, литр. Пойдите раздобудьте что-нибудь подходящее...
Это была услуга такого рода, в какой мой алкаш-журналист никогда не отказывал. Он тут же направился к двери, выходящей в коридор, открыл ее и задержался в проеме:
– Вы мне кажетесь в полной форме. Это благодаря дате 15 января или делу Мельгано?
Я издал нечто вроде рычания.
– Эй! – сказал Ковет. – Что случилось?
– Я вот-вот рожу... Повторите, да повторите же!
– Что повторить?
– Мельгано!.. И не двигайтесь, Ковет!.. Я вижу вас... я вижу вас... (я протянул руки, точно собирался произнести заклинание) ...У вас хорошенькая мордашка, немного глупенькая, но хорошенькая. Красные губки, длинные черные ресницы, открытая шея и великолепная каштановая шевелюра... И знаете, что от всего этого осталось? Ничего!
– К счастью для меня, – усмехнулся он. – Если бы видение задержалось...
– Ничего. Или очень мало. Труп в морге... Идите за литрягой. Нет. За двумя. А впрочем, нет. Я спускаюсь вместе с вами. Мне надо съездить к фараонам.
Я знал теперь, что я хотел найти там, у полицейских. Какую деталь, увиденную вскользь, когда я еще находился под действием удара Кловиса, и мучавшую меня с того времени.
* * *
Флоримона Фару на месте не было. Инспектор Фабр без всяких возражений вытащил из ящика пакет с одеждой несчастной Моники, неосторожной старлетки. С замиранием сердца я снова увидел туфли на высоком каблуке, чулки, юбку, блузку, мелочи из кармана юбки: тюбик губной помады и два шелковых платка – один сиреневый и один желтый...
– Идея? – спросил инспектор.
– Да. Только идея. Я благодарю вас... Вы можете отточить ваши карандаши, – сказал я Ковету, когда мы были на улице. – Но сначала я закончу одно дело на улице Жан-Гужон.
* * *
Я оставил Марка Ковета в кафе на площади Альма и отправился посмотреть, дома ли Адриен Фроман. Служанка ответила мне утвердительно.
– Ладно, – сказал я, – прежде чем доложить обо мне, проводите в гараж.
– В гараж?
– Я хочу взглянуть на его "кадиллак".
– Но...
– Если я его не увижу, то пришлю фараонов осмотреть его.
– Полиция... Хорошо.
Она проводила меня в гараж, расположенный в другом углу двора, за бывшими конюшнями позади деревьев. "Кадиллак 980-ВС-75" сверкал, как новая монета. Нигде никакого следа удара. Я это подозревал, но мне надо было убедиться. Тремя минутами позже я стоял перед его хозяином:
– Извините за опоздание, – сказал я ему. – Этой ночью у нас было назначено свидание.
– Вот-вот, – проворчал Фроман. – А так как сегодня – уже не вчера...
– Вот именно, я скоро уйду. Но вы должны как следует понять одну вещь. Не пытайтесь обставить Монферье. Та группа, которую я представляю, с ней покончено. Я представляю Монферье. Так вот, действуйте прямо. Иначе я вас уберу с дороги. И немедленно. Мне всего лишь надо кликнуть полицейских.
– А вы странный тип, сказал бы я.
– Мы двое составляем прекрасную пару.
– Позвать полицейских! Но к кому это? Не заливайте, месье Нестор Бюрма.
– Я не заливаю.
– Полицейские не могут арестовать меня.
– Еще как, приятель.
– Под каким предлогом?
– Под тем, который я им приведу. Вчера вечером вы позвонили мне в "Космополитен" и попросили приехать к вам. Едва положив трубку на рычаги, вы хватаете свою тачку и выезжаете. В это время я собираюсь ехать к вам. Вы меня караулите... и сшибаете в яму на стройке на площади Альма, словно какого-нибудь вульгарного сорвиголову.
– Но это неправда!
– Я знаю. Я не говорю об аварии. Авария, вернее покушение, действительно имело место. Но вы тут не причем. Что произошло действительно с вами, я сейчас скажу: вам нужны деньги; и так как на Ломье больше нечего рассчитывать, вы говорите себе: "В конце концов, я могу прозондировать Бюрму, который представляет анонимную группу, набитую бабками". Но потом вы передумали, ваша недоверчивость берет верх. И вы соглашаетесь на мой приезд, а сами быстро отваливаете, чтобы не встретить меня. Очень досадно, но на меня действительно было совершено покушение. Вы не убийца, хотя и похоже, что все было подстроено вами. Я сам по ошибке так подумал.
– Но вы убедились в своей ошибке?
Он обливался потом и пыхтел, напоминая мне Ломье, правда, был менее противен.
– Да, но я не обязан в ней признаваться.
– У меня есть алиби.
– Ладно. Сидите спокойно и ждите встречи с Монферье так, чтобы прийти к окончательному соглашению по этим патентам на стереоскопические съемки. Это самое благоразумное. Ловко маневрируя, вы сможете вытянуть у него дополнительно один-два миллиона. Разве это не добрый совет?
– Ладно, – сказал он в свою очередь. – Эх! Честные люди не знают своего счастья!
– Сидите спокойно, – повторил я. – Договорились?
– Договорились.
– Хорошо. Ломье? С ним полностью покончено?
– Полностью.
– Когда вы должны были заключить с ним сделку?
– На днях. Заявленная сумма не поступила. Вчера он меня опять промурыжил. Но вы все это знаете. Сами мне об этом говорили.
– Я только высказал предположение. Рад, что вы его подтвердили.
– Да уж! Право, вы хитрец!
– Я нокаутирую любую тайну. Тяну день за днем, а потом: хлоп! В какой-то момент, не знаю почему, у меня в голове вспыхивает искра. Обычно это происходит после удара дубинкой. Есть детективы, которые реагируют на спиртное, на пиво, на табак. Я реагирую на табак, но особенно на удар дубинкой. До свидания, месье.
Я оставил его совершенно ошеломленного. Отправился забрать Ковета из бистро, в котором был телефон. Позвонил в резиденцию Монферье:
