"Если только он попробует забраться сюда, я просто убью его и покончу с этим делом раз и навсегда. Конечно, Хоук или Квирк вряд ли выпустят его из виду. Но всякое бывает. Очень трудно удержать в поле зрения того, кто знает, что за ним следят, и хочет избавиться от хвоста. А если он при этом еще умеет шевелить мозгами и может проявить изобретательность, то уследить за ним практически невозможно. И все это прекрасно понимаю и я, и Квирк, и Белсон. Понимает это и Хоук, хотя и не верит, что кто-то может обвести его вокруг пальца.
Вот поэтому я никогда и не оставлю ее одну".
Я приготовил себе еще одну порцию виски с содовой и снова выглянул в окно.
«А что, если ему самому удастся убить меня? — Я решительно покачал головой, стараясь отбросить эту мысль. Нет, нельзя думать о таких вещах. Слишком мучительно. Да и не приведет ни к чему хорошему. Чтобы оставаться самим собой и вести эту борьбу, нельзя допускать и мысли, что проиграешь. — Да и почему это вдруг он сможет меня победить?»
— Только потому, что он лучше прыгает через забор? — усмехнулся я. Голос эхом разнесся по квартире.
Так часто бывает: испытываешь страх не тогда, когда, казалось бы, нужно бояться, а когда сам внушаешь себе страшные мысли. «Но если ему удастся каким-то образом пройти меня и добраться до Сюзан... — Я снова покачал головой. — Для этого ему понадобится вначале уйти от Хоука, а потом еще пройти меня. И напасть на Сюзан раньше, чем она успеет схватиться за пистолет. Хотя... Сможет ли она вообще выстрелить в человека? Да. Да, да, да. Сможет. Сможет, если придется. И не будет нервничать. И рука не дрогнет».
Я снова выглянул на улицу.
— Ну, давай. Давай, попробуй.
Я представил себя со стороны. Идиот, разговаривающий сам с собой в пустой комнате. Да, дурацкий вид. Но что еще остается делать, если от страха сводит мышцы и выбивают барабанную дробь зубы?
Из спальни донесся голос Сюзан.
— Эй, привет. Ты где?
Я спустился вниз и подошел к кровати. Сюзан лежала на простынях все в том же свитере.
— И как только не стыдно заниматься любовью в свитере, — улыбнулся я.
— Ну скажи мне, что у нас где-то есть бутылочка диетической колы, — прошептала она.
— По-моему, видел где-то в ванной, — ответил я. — Думаю, ты не будешь возражать против теплой?
— Нет. Тащи быстрее.
Я отправился в ванную, вытащил из-под раковины кока-колу и наполнил большой стакан. Затем достал из холодильника лимон и, отрезав тонкую дольку, бросил в колу. Вернувшись в спальню, я застал Сюзан все так же лежащую на кровати. Я поставил стакан на ночной столик, собрал валяющиеся на кровати подушки и, слегка приподняв Сюзан, усадил ее на постели.
— О, Боже, — промурлыкала она.
Я придвинул к ней стакан. Она быстро схватила его обеими руками, осушила и поставила обратно на ночной столик. По-моему, она была единственным человеком, который мог пить теплую диетическую колу. Сюзан шумно вздохнула и подняла на меня глаза.
— Так что ты там говорил насчет свитера?
— Говорил, что бессовестно и распутно заниматься любовью в свитере.
— Да, — задумчиво кивнула Сюзан. — Наверное, ты прав. — Она улыбнулась. — Но валяться на кровати и пить колу в одном свитере тоже, наверное, бессовестно.
— Ничего, после пяти стаканов коктейля еще и не такое бывает, — усмехнулся я.
— Пяти?!
— Пяти.
— Боже правый, — Сюзан поджала ноги. — Сколько сейчас времени?
— Без четверти пять. Час вечернего похмелья.
Сюзан вздрогнула и обхватила руками колени.
— Может, лучше пару таблеточек аспирина?
Я подал ей две таблетки. Она отправила их в рот и запила теплой колой.
— Мы пропустили завтрак, — покачала головой Сюзан.
— По-моему, дело стоило того.
— Конечно, стоило, — улыбнулась Сюзан и тут же нахмурилась. — Но я есть хочу.
— Курочки ждут, — пригласил я.
— Так они не сгорели?
— Перед тем, как тащить тебя в спальню и отдаваться во власть твоего свитера, я успел выключить газ.
— Я знала, что ты не подведешь, — радостно улыбнулась Сюзан.
* * *
...Пора сматываться. Сумка со всем барахлом при нем, время смыться и исчезнуть есть. Он был одет в черный свитер с высоким воротом, черные джинсы и черные кроссовки. На голове — темная кепка с большим козырьком, как у торговых моряков. «Замазывать черной краской лицо нельзя: любой прохожий раскусит. К огромному негру присоединилось двое белых. Обошли вокруг дома и проверили все входы. Потом черномазый ушел. Оба белых остались. Уселись в свой фургон на другой стороне улицы, чтобы видеть и парадный, и пожарный вход. Уроды. Думают, поймали его в ловушку. — Он окинул взглядом комнату. — Нет, ни одна вещь здесь не поможет им найти его. Все голое и безликое, как паршивый сортир». Он спустился в холл, открыл заднее окно и спрыгнул на крышу пристройки. Всего каких-то полтора метра. Пробежал по крыше мимо окна, за которым какой-то толстяк вместе с женой валялся на диване и пялился в телевизор. Он взобрался по пожарной лестнице и оказался на крыше соседнего здания. Чердачная дверь открыта. Повезло. Он нырнул внутрь и осторожно двинулся вниз. В животе и в паху словно взрывались электрические разряды. Ничего. Сумка с ним, одежда неприметная, в самый раз для ночных походов. Он справится. Что бы не возникло на пути, он справится. Добравшись до первого этажа, он тихо выскользнул в заднюю дверь и вышел в переулок. В ногах взрывались все те же электрические разряды, но дыхание было легким и свободным. Он дошел до улицы и растворился в темноте, унося с собой свое страшное снаряжение.
Сюзан снова отменила все приемы, и мы отправились ко мне в контору на встречу с Квирком, Белсоном и Хоуком.
— Единственное, что я могу сказать, — начал Квирк, — это то, что он вылез через заднее окно. Там сзади к дому примыкает одноэтажная пристройка. Скорее всего, спрыгнул на крышу и по ней добрался до соседнего здания. А там поднялся по пожарной лестнице, влез в чердачную дверь и спустился вниз. Ну и через задний вход — на Кордис-стрит.
— Что в квартире? — спросил я.
— Разве мы имеем право на обыск без ордера? — притворно удивился Белсон.
— Имеем, имеем, — проворчал я.
— Ни хрена там нет, — буркнул Квирк. — Абсолютно ничего. Какие-то шмотки, телевизор, банки из-под томатного сока. Как будто никто там и не жил никогда.
— Что он сейчас может делать? — спросил я у Сюзан.
— Не знаю. Сейчас у него в голове бог знает что происходит. Потребность давит. До этого даже мои сеансы не могли удержать его от убийств, а теперь... — Она покачала головой.
— А ты не могла бы продолжать эти сеансы до тех пор, пока мы не схватим его? — спросил Квирк.
— Вы бы лучше следили за ним получше, — нахмурился Хоук. Как обычно, он стоял у окна, прислонившись спиной к стене.
Квирк обменялся с ним быстрыми взглядами, все понял и кивнул.
— Извини, — обратился он к Сюзан. — Глупый вопрос.
— После того, как мы проворонили Фелтона, у лейтенанта паршиво на душе, — объяснил Белсон. — У меня, кстати, не лучше.
Сюзан молча кивнула.
— А мог он обозлиться на тебя? — спросил Квирк.
— Вполне. Я же обидела его. И мать тоже обижала его. Так что сейчас он охвачен просто безудержной яростью. Раньше, когда им овладевала злоба, он не мог выплеснуть ее непосредственно на объект, поэтому и пользовался символикой. Но как он теперь будет давать ей выход, сказать трудно. Может, он попытается расправиться лично со мной, а может, снова найдет кого-то, кто будет символизировать меня. И невозможно догадаться, каким будет этот символ.
— Значит, теперь у нас еще меньше шансов найти его, чем раньше, — вздохнул я. — Раньше мы хоть знали, что он нападает на черных женщин, которым за сорок. А теперь, когда он может наказать тебя...
— Ладно, — заключил Квирк. — Начинаем поиск. Я еще в отпуске, но уж как-нибудь сумею договориться с десятком-другим знакомых полицейских, чтобы они тоже подключились.
— Есть его фотография? — спросил я.
— Да, из конторы, где он работал.
— Я останусь с Сюзан, — предупредил я. — Он вполне может вернуться.
— Мы поможем, — кивнул Квирк. — А его бывшая жена?
Я взглянул на Хоука.
— Буду счастлив встретиться с ней, — кивнул он. — Если, конечно, не нужно тебя подстраховать.
— Нет, — покачал головой я. — Я все время буду рядом с Сюзан.
— Смотри, будь осторожна, — Хоук взглянул на Сюзан. — Если я понадоблюсь, звякни Генри.
— Хорошо, — улыбнулась Сюзан. — Спасибо.
Хоук, Белсон и Квирк ушли. В кабинете сразу стало очень тихо.
— Ну, а мы что делаем? — спросила Сюзан.
— Мамаша, — напомнил я. — В таких случаях мы обычно ищем мамашу.
— Думаешь, он отправится к матери?
— Он ведь перенес на тебя многие чувства, которые испытывал к ней?
— Да.
— Значит теперь, когда он зол на тебя, вся его ярость вполне может быть направлена на нее. Логично?
