Она упала на колени. Я положил чемодан рядом.
– Сейчас вернусь.
Ей было не до разговоров. Она молча стояла на коленях, обхватив руками голову.
Я быстро зашагал вперед и минуты через три вышел из леса. Моя догадка оказалась верной: передо мной лежал широкий проселок. Пока я раздумывал, как быть дальше, послышался рокот приближающегося грузовика. Я притаился в кустарнике.
Мимо прогромыхал на разбитом, ржавом грузовике с железными бочками для горючего молодой тщедушный мексиканец. Он вильнул за поворот и пропал из виду.
Если повезет, решил я, нас могут подбросить до побережья. Как показал мой компас, грузовик поехал в сторону моря, вероятно, в Прогресо.
Я поспешил назад, к Викки.
Чемодан лежал на своем месте, так что ошибки быть не могло, однако Викки исчезла.
Я стоял, изнывая от душных испарений, над головой зудели полчища комаров, и мои мысли перенеслись во Вьетнам. Мне вспомнился широкоплечий верзила сержант, который обучал нас боевым действиям в джунглях.
«Каждый листок, каждую ветку, каждый клочок земли можно заставить говорить, – наставлял он нас. – Так что глядите в оба. Ищите следы, оставленные людьми. И кто будет добросовестно искать, тот найдет».
Я увидел в грязи следы Виккиных колен. Здесь я оставил ее: на коленях, в полузабытьи. Потом заметил след босой ноги, еще один, еще два – большие, разлапистые, они вели к тому месту, где стояла на коленях Викки, затем поворачивали назад и уходили в лес.
Я скинул с плеча пулемет и пошел быстро и бесшумно по тропе. На жирной грязи «читать» следы не представляло труда: двое мужчин, один несет Викки. Это я легко определил по глубине отпечатков. Я ускорил шаг. Спустя десять минут до меня донеслось чавканье босых ног. Они бежали по джунглям резвой трусцой, и мне пришлось поднажать. Я уже не боялся обнаружить себя. Имея в руках пулемет, я был уверен, что справлюсь с обоими. Я перешел на бег, и вот они замаячили впереди – два юкатанских индейца. Передний нес Викки, взвалив ее на плечо, как мешок. Следом за ним трусил другой.
Они услыхали мой топот. Задний стал ко мне лицом. В руках у него сверкнул топор. Он злобно ощерился и кинулся на меня.
Я дал короткую очередь, и его обнаженная грудь превратилась в кровавое месиво. Другой индеец бросил Викки, обернулся и хотел было выхватить нож, но в тот же миг я уложил его одиночным выстрелом в голову.
Я подошел к Викки, перевернул ее на спину и увидел, что она без сознания. Тогда я взвалил ее на плечо, подхватил пулемет и, едва переставляя ноги, побрел в обратный путь, к проселку.
Пока я тащился по тропе, сверху послышалось стрекотанье вертолета. Я переждал под деревом, потом двинулся дальше.
До проселка я добрался чуть дыша, с колотьем в боку. Бережно опустил Викки на землю. Она открыла глаза.
– Полный порядок, – сказал я. – Теперь выберемся.
Она посмотрела на меня невидящим взглядом и снова закрыла глаза.
Я сел рядом с ней у обочины, положил пулемет под рукой и стал ждать.
Миновало полчаса с лишком, когда наконец донесся гул грузовика. Я встал и вышел на обочину. Показался грузовик с толстым мексиканцем за рулем. Машина катила по проселку в облаке красной пыли.
Я выдвинулся на середину дороги и помахал шоферу. Тот зыркнул раз в мою сторону и поддал газу. Не увернись я вовремя, быть мне под колесами.
Грузовик растворился в пыли, и я выругался ему вдогонку, однако мне трудно было винить шофера. Мой вид наверняка не внушал доверия.
Я пошел в лес и отыскал длинный, отломившийся от дерева сук. Этот сук я выволок на дорогу и перегородил ее. Следующему грузовику некуда было деваться.
Я вернулся к Викки. Она сидела в каком-то оцепенении.
– Ну, как ты, ничего? – наклонился я к ней.
– Что произошло? Со мной, должно быть, случился обморок.
Как я понял, она и ведать не ведала, что побывала в руках индейцев. Но сейчас было не время рассказывать ей про это.
– Я перегородил дорогу. Следующий грузовик остановится как миленький. Поедем с ветерком.
– Скорей бы посмотреть, как вытянется физиономия шофера, когда он увидит нас, – вяло хихикнула она. – Помоги мне встать.
– Лучше посиди и отдохни.
Она подняла на меня глаза.
– А ты крепкий мужик. Без тебя я пропала бы.
Я вскинул руку и прислушался.
– Едет, – сказал я и помог ей подняться. – Стоять можешь?
– Да. – Она высвободила руку и кое-как выбралась на травянистую обочину.
Грузовик несся на всех парах. Шофер заметил на дороге сук и ударил по тормозам. Машина с визгом остановилась.
Из кабины спрыгнул средних лет худощавый мужчина в стареньком сомбреро на макушке и в замызганных белых штанах и рубахе.
Едва он взялся за сук, я подался вперед, но Викки удержала меня:
– Лучше я с ним поговорю. Смотри, чтобы он не заметил оружия.
Не успел я опомниться, как она заковыляла по дороге. Мексиканец оторопело уставился на нее, а Викки тем временем бойко затараторила по-испански, и я сообразил, почему она пошла вместо меня.
Тот выслушал ее, потом кивнул и, наконец, улыбнулся. Она обернулась и подозвала меня. Помешкав мгновение, я решил не брать пулемет и вышел на проселок. Мексиканец оглядел меня, кивнул, после повернулся к Викки за подтверждением и только потом снова потащил корягу к обочине.
– Я сказала, что мы заблудились в джунглях, – выпалила Викки. – Он едет в Сисаль. Согласен подбросить нас.
Я помог мексиканцу освободить дорогу, и мы влезли в кабину. Викки сидела посередине, и в пути они болтали по-испански.
Минут через двадцать я заслышал рокот вертолета и пожалел, что со мной нет пулемета, но шофер при виде оружия наверняка наложил бы в штаны. Вертолет полетел своей дорогой.
– Он владелец кофейной плантации, – сообщила мне Викки. – Везет нас к себе. У него там есть телефон.
Я откинулся на спинку сиденья и смотрел, как перед нами разматывается пыльный проселок. Шофер, сказав мне, что его зовут Педро, и для пущей ясности ударив себя кулаком в грудь, продолжал болтать с Викки.
Я был поражен ее самообладанием: ведь совсем недавно едва держалась на ногах, а тут беззаботно щебечет и явно покорила Педро; у нее словно появилось второе дыхание.
Еще через двадцать минут грузовик свернул на узкую ухабистую подъездную дорогу к плантации кофейных деревьев. Педро остановился у длинного узкого строения под железной крышей. Ровная площадка перед строением была засыпана сырыми кофейными зернами. Двое индейцев ворошили кофе граблями.
Из дома на солнцепек вышла дородная улыбающаяся мексиканка.
– Мария, – окликнул ее Педро и, подойдя поближе, быстро залопотал по-испански.
Я на руках вынес Викки из кабины. Как только ее ноги коснулись земли, она отчаянно вскрикнула, и я тотчас снова подхватил ее на руки.
Мексиканка всплеснула руками и кинулась к нам, громко приговаривая что-то по-испански. Педро жестом пригласил меня в дом, и я понес Викки. Он провел нас в небольшую чистенькую комнатку, и я положил ее на кровать.
Мария выпроводила меня в коридор и затворила дверь.
Педро с улыбкой предложил мне пройти в другую комнату.
Я знаками выразил желание помыться.
Он кивнул, поманил меня пальцем и отвел в незатейливо обустроенную ванную комнату.
Мне пришлось дважды сменить воду в ванне, и лишь тогда, лежа в чистой тепловатой воде, смог я задуматься над своей дальнейшей судьбой.
Если бы Викки удалось убедить всех в достоверности легенды о том, что мы рухнули в море, что я спас ее, что Берни и Гарри канули вместе с самолетом в небытие, тогда я вышел бы сухим из воды. Но сумеет ли она?
Назначат расследование, газетчики будут ходить за нами по пятам – словом, обложат со всех сторон. Однако, поразмыслив, я решил, что Викки все-таки сумеет провернуть это дельце, а влияние Лейна Эссекса поможет снять осаду.
А как быть с Орсоко? Этот не побежит жаловаться властям, иначе всплывет его участие в заговоре. Раз мною зарегистрирована авиакомпания «Голубая лента», я могу вернуть ему те полтора миллиона. Уж тогда он не должен быть на меня в обиде.
Кого мне еще опасаться? Кендрика? Если он выдаст меня, я могу выдать его. Уэса Джексона? Ну, под защитой Викки плевать я хотел на Джексона.
Я видел только одно слабое звено: наше с Викки утверждение, что самолет рухнул в море. Утверждать это мы вынуждены, чтобы не противоречить последнему сообщению Гарри по радио, а вдруг в джунглях найдут обломки? Я прикинул и так и эдак. По моим расчетам, «кондор» упал милях в двадцати от лесных угодий Орсоко. Если он не растяпа, то велит обобрать самолет до последнего винтика, а остальное уничтожить. Тут мне оставалось только надеяться на его рачительность.
К тому времени, как я вылез из ванны и обтерся полотенцем, я убедил себя, что будущее предстает не в таком уж мрачном свете. Тридцать тысяч в год, постоянная работа и в придачу Викки – совсем неплохо.
Но все зависит от нее.
