– Вдвоем ходить неосторожно, – говорил Гарри. – Какой-нибудь ловкий флик может нас обнаружить, если мы будем появляться вместе…
Они выходили только по вечерам, поднимаясь к старому замку, куда никогда не ходили полицейские. Там они усаживались на скамеечку и рассматривали прохожих, прогуливавшихся по набережной. В конце концов, когда уже казалось, что душевное равновесие Клер восстановилось, Гарри потерял свою авторучку и, разыскивая ее, открыл в шкафу ящик, принадлежащий Клер. Едва заглянув туда, он покрылся холодным потом. Не в силах сдерживаться, Гарри выбежал в соседнюю комнату, где Клер занималась полировкой ногтей.
– Где ты взяла это? – спросил он, протягивая ей небольшую сумочку. – Я нашел ее в твоем ящике. Она совершенно новая… она новая! Где ты ее взяла?
Клер покраснела и вскочила.
– Как ты осмелился рыться в моем ящике?
Гарри внимательно посмотрел на нее. Она пыталась возражать и выдержать его возмущенный взгляд, но ей это не удалось. Она отвернулась и подошла к окну.
– Ты ее украла?
– Ну и что с того? Мне нужны вещи, а ты не можешь мне их купить.
Гарри резко повернул ее к себе.
– Дура! – бросил он дрожащим голосом. – Ты не понимаешь, что именно этого и ожидает полиция. Они знают твою профессию. Как только магазин, где ты крадешь, сообщит о воровстве, они тут же заподозрят, что ты можешь находиться в Гастингсе.
Клер побледнела.
– Ну и что? Ты думаешь, я без денег проведу всю жизнь в этой дыре? Моя сумочка совершенно истрепалась.
– Ну, знаешь, – сказал возмущенно Гарри, – ты совершенно не способна отличить хорошее от плохого. Того, что твоя сумочка истрепалась, явно недостаточно, чтобы украсть новую. Тебя остановит только опасность. Ты не понимаешь, что это недостойно.
– Да, я недостойная, – ответила Клер с вызовом. – Я никогда не делала из этого тайны. Так что же, я никогда в жизни не буду развлекаться? У меня никогда больше не будет красивых вещей?
– Дай мне время, Клер, и все образуется, – взмолился Гарри. – Я буду зарабатывать больше денег. Я тебе это обещаю. Но и ты должна пообещать, что больше не будешь воровать.
После долгих препирательств она все же поклялась, но вырвала у него разрешение оставить себе сумочку.
– Не могу же я теперь положить ее на место. Раз уж она у меня, то лучше ее оставить.
Перво-наперво Гарри решил отыскать квартиру, куда они могли бы переехать вместе с ребенком. Все вечера он блуждал по маленьким улочкам, входил во все дома, где висели объявления: «Меблированные комнаты». Но нигде не желали принимать с ребенком. Кое-кто из хозяек выражал ему свои симпатии. Они говорили, что хотели бы ему помочь, но не могут этого сделать. Клиенты не любят, когда их беспокоят крики новорожденных, объясняли ему. Что же касается Клер, то она не уставала ему выговаривать за свои длинные одинокие вечера.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я оставлю ребенка? – сказала она ему однажды. – Как только я выйду из больницы, положу его под первую попавшуюся дверь и уйду.
Это было уже слишком.
– Клер, как ты говоришь о нашем ребенке?! Я тебе не позволю!
– Ладно, перемени пластинку. Не морочь мне голову историями о материнской любви. Уж не думаешь ли ты, что я буду его кормить? Я страшно боюсь маленьких детей. Я лучше выброшу его в море.
Гарри когда-то читал, что у беременных женщин бывают странные мысли, и он решил, что Клер просто не понимает того, что говорит. Все это заставляло его еще активнее искать квартиру. Один из служащих ателье, с которым он работал, проникся к нему дружескими чувствами. В петлице он носил значок секты, в которой был проповедником.
– Я попытаюсь вам найти что-нибудь среди своих, – пообещал он, – но вы должны вместе со своей женой прийти к нам на заседание нашей секты.
Гарри с трудом представил себе Клер на таком собрании. Он сказал, что его жена нездорова, а без нее идти он не может.
Однажды вечером, вернувшись домой, Гарри с удивлением обнаружил, что Клер отсутствует. В комнатах царил беспорядок, постель была не прибрана. Ожидая возвращения жены, Гарри немного убрал в комнате. Когда он вешал халат Клер в шкаф, то заметил за одним из платьев легкий плащ, который Клер наверняка не могла купить, так как это была дорогая вещь. С напряженным лицом Гарри внимательно оглядел ящики и шкаф. Добыча, которую он нашел, вызвала у него головокружение. Очевидно, нужно было воровать достаточно долго, чтобы собрать такую массу различных предметов. Несколько потертых бумажников, спрятанных под матрасом, неопровержимо доказывали, что Клер снова принялась за карманные кражи. Он неподвижно стоял перед кроватью, на которой были разложены все украденные вещи; и тут вернулась Клер. Она шла тяжело, и лицо у нее было бледным. Беременность стала слишком заметной, и Гарри внезапно понял, что Клер нельзя больше даже назвать хорошенькой. Черты ее лица огрубели и сделались вульгарными. Она все больше напоминала ту, кем была на самом деле, – уличную девку. Заметив Гарри и выложенные предметы, она вздрогнула.
– Ты начинаешь шпионить? – прошипела она. – Ты – гестаповец!
Гарри ничего не ответил. Он отвернулся и подошел к окну, прижавшись лицом к стеклу. Послышался скрип кровати.
– Прости, мне не следовало этого говорить, – сказала Клер.
– Ничего, – ответил Гарри тихо. – Я пошел. Вернусь только часам к семи.
– Не уходи, – попросила она. – Я тебе объясню. Все это произошло еще до сумочки, я тебя уверяю… После этого я ничего не крала.
Она лгала. Гарри чувствовал это по ее тону.
– Хорошо, – сказал он, устало проходя в другую комнату.
Клер появилась на пороге.
– Ты мне не веришь?
– Да, я тебе не верю, – сказал он, не глядя на нее. – Но это неважно.
И, даже не обернувшись, он поспешно вышел на улицу.
На следующее утро в автобусе было настолько тесно, что Гарри не смог развернуть свежую газету, как обычно делал по дороге на работу. Только выйдя из автобуса, он бегло просмотрел внутренние страницы. И буквально онемел от того, что там прочитал:
«Убийство на Парк-Лейн.
Инспектор Паркинс из Скотленд-Ярда сегодня заявил, что полиция обнаружила новый след, благодаря которому в ближайшем будущем можно ожидать ареста убийцы. Клер и Гарри Рикк, которых разыскивает полиция с момента обнаружения убийства, до сих пор не пойманы. Новая нить, возможно, даст полиции указание, где их можно найти».
Гарри неподвижно стоял на тротуаре. Хитрость ли это инспектора, призванная спровоцировать их на необдуманные шаги, или полиция действительно что-то обнаружила?
Он не мог решиться: идти сейчас на работу либо вернуться домой. Может, полиция уже там?.. Он с трудом заставил себя небрежным шагом подняться по лестнице, ведущей в темную каморку. Нужно взять себя в руки. Сказаться больным и все-таки уйти домой? Нельзя оставлять Клер наедине с опасностью. С другой стороны, если он попросит несколько дней, то рискует потерять работу. А что они будут делать без денег? Но времени принять решение у него не оказалось.
В комнату вошел Бертрам, управляющий, держа в руках пленки для проявления.
– За работу, Кент! Вчера, как только вы ушли домой, нас завалили работой. Я обещал, что все будет готово сегодня вечером.
Гарри подождал, когда Бертрам выйдет, и зажег красную лампочку, погасив верхний свет. Дилемма! Вернуться домой и потерять работу или рискнуть, предоставив Клер одной выпутываться из положения? Он никак не мог решиться… Но работа поджимала, к тому же завтра платить за квартиру, а денег у них не было. Словно в горячем бреду, он без устали проявлял рулоны пленок, а незадолго до перерыва вновь появился Бертрам.
– На перерыв сегодня не пойдете, Кент, – заявил он. – Новая работа поступает каждые пять минут. Я пришлю Уилкинса на помощь.
Гарри попытался было сказать, что ему крайне необходимо сделать ряд покупок во время перерыва, но у Бертрама был такой вид, что он не осмелился настаивать.
Через некоторое время пришел Уилкинс. Он был в хорошем настроении и непрерывно болтал. Гарри хотел бы остаться один, но был вынужден выслушивать разглагольствования Уилкинса.
– Да, кстати, я забыл вам рассказать одну забавную вещь, – сообщил вдруг Уилкинс. – Ко мне привязался инспектор и начал задавать кучу всевозможных вопросов.
Гарри едва не выронил флакон, который держал в руке.
– Большой такой мужчина. Он попросил сначала у меня мои документы, а потом спросил, чем я занимаюсь. Когда я сказал, что работаю фотографом, мне показалось, его это заинтересовало. Он начал донимать меня, есть ли другие служащие у моего патрона.
– Что же вы ему сказали? – спросил Гарри, благодаря небо, что красный свет мешает Уилкинсу заметить страх, который, без сомнения, обозначился на лице Рикка.
– Ничего, – ответил Уилкинс. – Снабжать полицию сведениями – не моя работа. Я сказал инспектору, что, если ему нужна информация, пусть обращается к дирекции.
