— В двух кварталах.
— В путь, юноша! Мы будем идти, а ты — говорить.
Мужчина и подросток зашагали по темному зимнему тротуару. Молчание нарушил Флинн:
— Скажи мне, почему ты тащишь все, что не привинчено к полу?
— А что еще мне остается делать?
— Вроде бы на свете много других занятий.
Кэри пожал плечами:
— Деньги.
Флинн молчал.
Кэри перекинул ранец с учебниками с одного плеча на другое.
Потом вернул его на прежнее место.
— Отец ушел.
— Это, конечно, печально.
С придыханием, не останавливаясь, Кэри выплеснул все:
— После Рождества. Не мог больше терпеть. Не знал, что и делать. Я понятия не имею, где он сейчас. Он старался. Действительно старался. Винил себя. Говорил, что все это из-за него. И просто не знал, что делать. Не доверял даже себе. Он… боялся, что потеряет и меня. Ушел. Бедняга.
Они замедлили шаг.
— Дом, — продолжил Кэри. — Я ничего не знаю о закладных… банках. Нужна еда. Я заплатил за газ.
Флинн положил руку подростку на плечо.
— Я еще надеюсь, что он вернется.
Кэри выскользнул из-под руки Флинна.
— Я заходил в электрическую компанию, телефонную. Заплатил наличными. Насчет учебы я ничего не делал. Даже не знаю, сколько стоит мое обучение.
Дыхание Кэри стало ровнее.
— Отец просто не знал, что и делать. Обиделся. Разочаровался. Не знал, что предпринять.
Кэри Дикерман остановился у скромного кирпичного дома.
— Ты тут живешь?
— Да.
Свет горел в одном окне.
— Можно мне войти?
Подросток всмотрелся в лицо Флинна.
— А вы хотите…
— Да.
Кэри пожал плечами и поднялся по ступенькам. Достал ключ из заднего кармана брюк, открыл дверь.
Флинн вошел в дом. Кэри пытался вытащить ключ из замка.
В гостиной на деревянном стуле с жесткой спинкой сидела женщина, скрестив ноги в лодыжках, положив руки на колени.
Рядом с ней, на перевернутом деревянном ящике из-под грейпфрутов, стояли полная окурков пепельница и несколько стаканов.
Освещала гостиную настольная лампа, стоявшая на полу, в отдалении от женщины.
Другой мебели в гостиной не было.
Флинн обратил внимание, что волосы женщины аккуратно расчесаны, а зрачков практически нет — только серая радужка.
Флинн остался на пороге гостиной.
Женщина посмотрела на Флинна.
— Это… Кэри… ты… Кэри?
Кэри закрыл входную дверь.
Остался в прихожей, глядя на сидящую в гостиной мать.
— Там стояло пианино, — вырвалось у него.
— Ты знаешь, что она принимает? — спросил Флинн.
— Нет. И я не знаю, где она это хранит. Не знаю, как принимает и когда.
— Понятно, — кивнул Флинн. — Мне следовало бы побольше знать об этом, но я не знаю. Скажи мне, юноша, ты сможешь сам приготовить себе ужин?
— Конечно. — Кэри мотнул головой в сторону матери: — Она также пьет. А ведь была такой хорошей женщиной.
— И что ты будешь с ней делать? Уложишь в постель?
— Нет. Мне придется оставить ее здесь. Я только заберу ее сигареты. И спички. Чтобы она не сожгла то, что осталось в доме. Ничто ей не чуждо. Она пьет, курит, ширяется, глотает колеса. Полный букет.
Кэри вздохнул и сел на другой стул.
— Скажи мне, сынок, почему ты никому об этом не сказал?
— Об этом не будешь кричать на всех углах.
— Да, конечно, но… твоя мать больна, Кэри. Ты это понимаешь?
Кэри покачал головой.
— Семья Дикерман состоит в церковной общине?
— Да, при методистской церкви. Методистская церковь Уэнтуорта. Конечно, мы давно туда не ходили.
— Знаешь, парень, я подозреваю, ты хотел попасться на краже гораздо раньше. Я прав?
Кэри встал.
— Мне надо делать уроки.
Подхватил с пола ранец с книгами.
— Между прочим, сколько тебе дали в ломбарде за скрипку Рэнди?
— Двадцать долларов, — Кэри пожал плечами. — Он знал, что скрипка краденая.
Флинн наблюдал, как подросток поднимается по лестнице, с учебниками и гордо поднятой головой.
Потом ушел.
— Па?
— Добрый вечер, Рэнди, — Флинн взглянул на часы. Четверть третьего. — Доброе утро.
Флинн пришлепал в коридор босиком. Отступил на шаг, чтобы встать на коврик.
— Я нашел «Три эл».
— Правда? Молодец. Где они?
— Дом тринадцать девятнадцать по Фоберг-стрит.
— И где ты сейчас?
— В телефонной будке на улице. У винного магазина «Носорог».
— Понял! Что ты можешь сказать? Кто они? Сколько их?
— Тебя ждет сюрприз.
— Не может быть.
— Ты не поверишь, но Лига лишних людей — это один чокнутый с пишущей машинкой и баллончиком с краской.
— Я поверю чему угодно.
— Он — псих, па. Он не мог взорвать самолет.
— Почему ты так решил?
— Он не смог бы подготовить взрыв. Он не может упорядочить даже свою жизнь. Говорю тебе, па, у него совсем съехала крыша. Он чокнулся.
— Ты уверен, что он не входит в какую-то группу?
— Он и есть группа. Вся группа. Этот парень, один из тех, с кем я познакомился, привел меня к нему.
— Откуда он узнал про «Три эл?»
— В Кембридже о Джейде знают все. Он — местная знаменитость.
— Все, кроме полиции.
— Полиция тоже знает. Они просто не хотят его сдавать. Он абсолютно безобиден.
— Он называет себя Джейдом?
— Да. Я говорил с ним с одиннадцати часов. Вернее, слушал его бред.
— Он сказал что-нибудь о самолете?
— Он вещал о норках.
— Норках?
— Ну да, маленьких таких зверьках, из которых шьют шубы.
— Ничего про них не знаю.
— Джейд говорит, что при малейшем признаке опасности они пожирают своих детенышей.
— И того же, после взрыва самолета, он ждал от бостонцев?
— Он не взрывал самолет, па.
— Второй парень с тобой?
— Нет, я подождал, пока он уйдет, а уж потом позвонил тебе.
— Хорошо, Рэнди. Оставайся там. Около винного магазина. «Носорог», говоришь? Я созвонюсь с кембриджской полицией и тоже подъеду.
— Можешь не торопиться, па. Если хочешь, выпей перед уходом чашечку чая.
— Спасибо, сынок. До скорой встречи.
— Ты приедешь с Гроувером?
— Учитывая некоторые известные тебе обстоятельства, Гроувера лучше оставить в его конуре… где он, я надеюсь, сейчас и пребывает. При упоминании твоего имени он переходит на крик. Хотя я не могу понять почему.
Рэнди расхохотался.
— У тебя все в порядке?
— Конечно.
— Хорошо, Рэнди. Буду через несколько минут.
— Я голоден.
— Что?
— Есть хочется!
— А разве с тобой бывало иначе?
* * *
Флинн не положил трубку даже после двенадцатого гудка.
— Алло?
— Сасси?
— Кто это?
— Френк Флинн, Сасси. Можете проснуться?
— Я приняла таблетку. Секонал. Который час?
— Без двадцати пяти три. Напеть вам мелодию «Frère Jacques»?[17]
— С Чики все в порядке?
— Почему вы спрашиваете?
— Вы звоните мне в половине третьего ночи…
— Я хочу, чтобы вы в самое ближайшее время встретились со мной у дома тринадцать девятнадцать по Фоберг-стрит в Кембридже.
— Что?
— Ориентируйтесь на вывеску винного магазина «Носорог». Я буду поблизости.
— Френк, право же! Если вы именно так устраиваете встречи с…
— Хватит! Я звоню по делу.
— Естественно. Все-таки половина третьего ночи.
— Мы нашли «Три эл».
— Лигу лишних людей?
— Совершенно верно.
— Послушайте, Френк, я не хочу принимать участие в штурме, вдыхать слезоточивый газ, слышать треск пулеметов и грохот базук. Это не по моей части.
— Для спящего вы что-то очень разговорчивы.
— Вы меня слышали.
— Слышал. А теперь почистите перышки и, пожалуйста, скоренько приезжайте в Кембридж. У вас же есть розовый мотоцикл.
— Мотоцикл?
— Обещаю вам, базуки стрелять не будут. И пулеметы тоже.
— А как насчет слезоточивого газа?
— Вы покинете Кембридж без единой слезинки.
— Ладно. Хорошо хоть, я знаю, что вы не пьете. Какой номер дома по Фоберг-стрит?
— Тринадцать-девятнадцать. Около винного магазина «Носорог». Запомните?
— Да.
— Хорошо. С вами приятно иметь дело.
— Сволочи! — угрожающе вопил мужчина.
Он держал их на пороге грязной обшарпанной квартиры на втором этаже дома 1319 по Фоберг-стрит, нацелив на них баллончик с краской.
Стоило кому-то из них, а у порога сгрудились два кембриджских детектива, Флинн, Сасси Флеминг и Рэнди, что-то сказать или шагнуть вперед, мужчина, называвший себя Джейд, он же Лига лишних людей, нажимал на кнопку. Из баллончика вырывалось облако черной краски и медленно оседало на пол: они находились на безопасном расстоянии.
При этом Джейд проповедовал:
— Убивайте с любовью, говорю я. Убивайте с любовью! Пока не поздно, убивайте с любовью! Скоро нам не хватит земли. Скоро нам не хватит еды. Скоро нам не хватит воды. Скоро нам не хватит воздуха. Вот тогда настанет Армагеддон! Брат будет убивать брата, отец — ребенка, не из любви, а в ненависти, не из доброты, а от жадности! Землю, еду, воду, воздух он возжелает для себя!
