— Внизу?
Клер покачала головой, словно пытаясь убедить себя, что ничего особенного не происходит.
— Мне подняться?
— Я спущусь, — сказал Паркер. — Встретимся в баре.
— Не лучше ли встретиться там, где не так много народу?
— Сюда я вас не приглашаю, — сказал Паркер.
Мужчина вздохнул.
— Хорошо. На мне будет красный галстук. Я не знаю, как вы выглядите, так что вам самому придется подойти ко мне.
— Хорошо. Я буду минут через пять.
— Жду.
Повесив трубку, Паркер встал.
Клер спросила:
— Это тот же, что звонил прежде?
— Да. Я спущусь вниз и поговорю с ним. — Вынув из-под подушки пистолет, он засунул его в левый задний карман брюк.
Когда Клер увидела пистолет, ее глаза расширились от удивления.
— Его у тебя раньше не было.
— Я скоро вернусь. Запри комнату на ночной замок. Никому не открывай.
— Ты знал, что с этим не покончено, — сказала она, глядя на него. — Знал, что они придут снова.
— Всякое может случиться. Я долго не задержусь. — Надев пиджак, он вышел.
В баре царил полумрак; стойка находилась у задней стены, остальное пространство прямоугольного помещения было занято невысокими столиками, рядом с которыми стояли низкие широкие кресла; всюду преобладал коричневый тон, оттеняемый более рельефно еще и латунными светильниками.
Паркер сел за первый столик справа, сразу за дверью. На столе стояла чашка с арахисовыми орешками; он взял горсть, съел несколько штук и посмотрел на расположенное за стойкой бара зеркало, в котором увидел человека в красном галстуке, сидевшего у ее самого дальнего края.
На вид лет тридцать. Костюм неопределенно-коричневого цвета, немного потрепан, но сшит хорошо. Смазливое, безвольное лицо с коричневато-рыжими усами, делающими его похожим на британского воздушного аса времен Первой мировой войны. Такого же цвета и волосы, длинные, но уже довольно редкие, зачесанные назад с немного облысевшего порозовевшего лба. В стакане с долькой апельсина напиток вишневого цвета. По тому, как он постоянно посматривал на себя в зеркало, не переставая водить дном стакана по стойке, можно было догадаться, как сильно он нервничает.
В баре было не больше десятка посетителей. Убедившись, что никому из них нет дела до человека в красном галстуке, Паркер отрицательно покачал головой наконец-то появившемуся в этой части бара официанту, встал, подошел к стойке и сел за нее.
Человек увидел его в зеркале. Губы изогнулись, образовав под усами маленькую букву “V”; так обычно улыбаются люди, показывающие порнографические открытки. Раздалось мурлыканье:
— Мистер Уолкер. Приятно познакомиться.
— Не понял, как вас зовут. — Паркер решил не утруждать себя игрой с зеркалом. Повернув голову, он посмотрел на профиль этого человека, сидящего от него на расстоянии вытянутой руки. Вокруг все тихо переговаривались о чем-то своем.
— Хоскинс. — Продолжая смотреть в зеркало, человек кивнул: — Здравствуйте.
— Что вам надо, Хоскинс?
— Ну вот... Вы так сразу. — Улыбаясь все той же улыбкой, Хоскинс покачал зеркалу головой и пригубил напиток. Поставил стакан на стойку. — Не следует торопиться, мистер Уолкер, сначала мы должны узнать друг другу поближе.
Паркер старался сдерживать себя. Если бы не Клер, он встретился бы с Хоскинсом в своем номере, и тогда тому пришлось бы быстро выложить всю информацию. Но сейчас поговорить с Хоскинсом наедине негде, а на глазах у публики он лишен возможности ускорить беседу.
Отвернувшись от Хоскинса, Паркер заказал проходящему мимо бармену виски с содовой. Снова посмотрел на Хоскинса:
— Приступайте же к делу.
Хоскинс, чуть наклонив голову, продолжал улыбаться, словно ему сделали комплимент и он не может оправиться от некоторого смущения. Затем он повернул голову, чтобы взглянуть уже на самого Паркера, а не на его изображение в зеркале, и улыбочка мгновенно исчезла с его лица. Он спросил:
— Что же вы сказали им?
— Что не понимаю, что происходит.
Хоскинс сделал нетерпеливый жест.
— Да не этим, — сказал он. — Гонору и его компании?
— Кому?
Улыбочка появилась снова.
— Я должен знать, вы уже работаете на них? Вы обещали им свою помощь? Это так?
— Нет, не так, — ответил Паркер.
— Вы ответили им “нет”?
— Я ничего им не ответил.
Хоскинс был доволен.
— Хорошо, — сказал он. — Пусть они подождут, пусть понервничают. Знаете, именно в этом была моя ошибка: я слишком легко согласился. Я был слишком нетерпелив.
— Так вы вышли из игры?
Хоскинс удивился:
— Если б я все еще был их человеком, они не пришли бы к вам, разве это непонятно?
— Да, вы правы, — сказал Паркер. Он все ждал, что Хоскинс скажет что-то такое, что придаст всей этой тарабарщине хоть какой-то смысл. Если не торопиться, то этот слабак в конце концов выложит все. Нужно лишь терпение, а его-то Паркеру как раз всегда и не хватало.
— Но ведь там вполне достаточно на двоих, — продолжал Хоскинс. — Они сказали вам, сколько?
— Нет.
Хоскинс мрачно кивнул:
— Одни только намеки, да? Никогда ничего прямо не говорят. Ну так вот, я уверен — там не меньше миллиона! Не меньше! Подумайте сами. Неужели полковник решился убежать с меньшей суммой, разве не так?
— Наверное, — высказал предположение Паркер. Полковник и Гонор, о ком говорил Хоскинс, это одно и то же лицо? И был ли полковник среди тех троих, что ворвались сегодня в его комнату?
— Вы же понимаете, там хватит на двоих. Двое умных людей должны работать вместе. Двое белых людей. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Возможно, — сказал Паркер, но в этот момент бармен, поставивший перед ним виски с содовой, спросил:
— Простите, вы мистер Уолкер?
— Да.
— Вам звонят, сэр. Я принесу телефон.
Когда бармен отошел, Хоскинс явно занервничал, подозрительно спросил:
— Это они?
— Только моя жена знает, где я сейчас, — ответил Паркер.
Они с Клер путешествовали как мистер и миссис Уолкер, и, поскольку Хоскинс не знал, что его зовут еще и Паркером, он, скорее всего, должен был поверить, что Клер его жена. Во всяком случае, так проще объяснить ее присутствие здесь.
В ожидании телефона Хоскинс с унылым видом занялся своим напитком. Совсем не глядя на Паркера, совсем, даже в зеркало, он угрюмо вперил свой взор в поверхность стойки, погрузившись, очевидно, в размышления о допущенных им ошибках.
Бармен принес телефон, Паркер взял трубку:
— Да?
Это была Клер.
— Здесь их четверо, — сказала она. По ее интонации ничего нельзя было разобрать.
— Те же?
— Нет. Другие. Я сообщила им о тех, прежних, и еще о том, где ты сейчас. Они обещали все объяснить.
— Зачем ты сделала это?
— Рассказала им? Они не похожи на прежних, сам увидишь. Нет причин беспокоиться.
Хорошенькое дело! Нет причин беспокоиться, когда несколько группировок совершают какие-то непонятные маневры и по крайней мере в одной из них поигрывают оружием! Но он ответил только:
— Я сейчас приду, — и повесил трубку. Хоскинс с тревогой наблюдал за ним.
— Неприятности?
— Жена хочет меня видеть. Я поднимусь на минуту. Пойдете со мной или подождете здесь?
— Я лучше подожду.
— Покараульте мое виски. Я скоро вернусь.
В комнате разместились, кто стоя, кто сидя, четверо негров, одетых в красные мантии; можно было подумать, что разыгрывается сцена из негритянской версии Юлия Цезаря. Клер непринужденно расположилась в кресле у окна, скрестив ноги и с сигаретой в руке. На ней все еще было то новое платье, которое она демонстрировала Паркеру перед самым его уходом.
Паркер прикрыл дверь левой рукой, продолжая держать правую около бедра. Он разглядывал незнакомые лица.
Клер начала представление; кивнув на человека, который тут же с важным видом вышел ему навстречу, торжественно протягивая руку, она произнесла:
— Мистер Гонор, это мистер Паркер. Паркер, это Гонор.
То, что Клер назвала его этим именем, поразило Паркера. В изумлении он переводил взгляд с Гонора на Клер.
Она улыбнулась и покачала головой.
— Не удивляйся. Они знают это имя, — сказала она. — Так же, как и остальные.
— Извините за вторжение. — Гонор продолжал держать руку протянутой. Он был маленького роста, не выше пяти футов, но, обращаясь к Паркеру, сохранял свой величественный вид. — Они опередили нас, — продолжал он. В его речи ощущался уже знакомый Паркеру небольшой акцент, правда, он был чуть более резким, чем у тех людей. Возможно, это были две разновидности одного и того же акцента; в такой же степени, наверное, различалась бы немецкая речь американцев, родившихся в северных или южных штатах.
— Так вот в чем дело! Значит, те люди думали, что я уже поговорил с вами и поэтому все знаю?
— Да. — Гонор все еще неустрашимо протягивал свою руку.
— И та же история с Хоскинсом.
