Растрепанная крашеная блондинка с волосами цвета бурбона широко распахнула дверь и уставилась на меня ледяным взглядом голубых глаз. Ее полные губки были недовольно поджаты. Белая блузка в красную полоску туго натягивалась на ее пышной груди, так что несколько пуговок не выдержали и расстегнулись. Узкие белые слаксы обтягивали ее бедра и ягодицы.
— Черт бы вас побрал! — холодно произнесла она. — Я только сосредоточилась! Теперь потребуется минимум тридцать минут, чтобы вернуть вдохновение!
— Вы, наверное, и есть знаменитая писательница Зои Парнелл? — почтительно спросил я.
— Я — никому не известная и нигде не публиковавшаяся писательница Зои Парнелл. — В ее глазах появилось слабое любопытство. — А вы кто такой?
— Рик Холман. Я разыскиваю Клайва Джордана.
— Он здесь больше не живет. Переехал четыре дня назад. Куда — не знаю.
— Не повезло, — улыбнулся я ей. — Но раз уж мы с вами встретились, может быть, побеседуем по-дружески о нашем общем знакомом, Леонарде Риде?
— Кто вы такой? — скривила она нижнюю губку. — Профессиональный громила, которого нанял Леонард?
— Я в некотором роде профессионал, но не громила, — сказал я. — Не могли бы мы переговорить об этом в доме?
Она немного подумала, а потом кивнула:
— Ладно. Но только попытайтесь применить тактику сильной руки, я подниму такой крик — мало не покажется!
Она развернулась, и моему восхищенному взгляду представились твердые ягодицы. Я проследовал за ними в комнату, в которой, казалось, никто бы не согласился жить добровольно. На полу валялась пара потрепанных, заплесневевших ковриков. Одинокая кушетка с продавленными пружинами, кресло с оторванным подлокотником, небольшой столик — вот и вся обстановка. Столик был завален бумагами, небрежно разбросанными вокруг портативной пишущей машинки. Зои Парнелл осторожно уселась на краешек стола. Я подумал, что она опасается — вдруг слаксы не выдержат напряжения и лопнут прямо посередине. Она сложила руки под тугими грудями и уставила на меня проницательный и одновременно задумчивый взгляд.
— Выкладывайте! — решительно сказала она.
— Клайв Джордан распускает мерзкие лживые сплетни насчет Леонарда, — сказал я. — Леонард нанял меня, чтобы я попробовал их остановить, а для этого я прежде всего должен узнать причину.
— Все очень просто. Это правда!
— Вы в этом уверены или просто верите Джордану на слово?
— Леонард рассказал вам обо мне? — осведомилась она.
— Только то, что вы с ним жили. И что идея пригласить Джордана в его дом принадлежала вам. И что, когда он ушел, вы ушли вместе с ним.
— Леонард — патологический лжец, — заявила девушка. — Он начал немного нервничать насчет своей репутации, поэтому-то и пригласил меня пожить у него. В качестве прикрытия. Вы понимаете? Он надеялся, что все подумают, будто у нас с ним роман. А на самом деле интересовал его только Клайв. Я согласилась, потому что я — писательница начинающая, а это, признаюсь, чертовски нелегко! Несколько месяцев житья в роскоши без всяких забот о деньгах — перспектива очень привлекательная. Однако она потеряла всю свою привлекательность, когда я стала замечать, что происходит с Клайвом. Слава Богу, у него хватило храбрости удрать. Он попросил меня его поддержать, вот я и ушла вместе с ним.
— А если точнее, что же все-таки произошло с Клайвом?
Зои нервно пожала плечами:
— Невозможно объяснить, что делает Леонард Рид с людьми. Нужно пожить с ним в одном доме, как я, тогда поймете. В нем есть какая-то сверхъестественная, болезненная притягательность. Может быть, ущербное самолюбие. Он получает удовольствие от того, что губит людей. Леонард не останавливается до тех пор, пока полностью не завладеет человеком. Пока тот не станет целиком и полностью зависеть от него во всем. Я наблюдала, как это происходило с Клайвом, и не могла этому воспрепятствовать, но в последний момент Клайв взбунтовался и попросил меня помочь ему уйти.
— Этот Леонард Рид — просто настоящий Свенгали![1] — простодушно сказал я. — Он что, со всеми так поступает или Клайв стал исключением?
— Вы что же, ничего не слышали о Лестере Андерсоне? — бросила она.
— О том самом Лестере Андерсоне, который покончил жизнь самоубийством несколько недель назад?
— Вы знаете, почему он свел счеты с жизнью? Потому что предпочел смерть той паутине, в которую поймал его Рид! Клайву повезло: он удрал вовремя.
— Это похоже на захватывающий сюжет не слишком оригинального романа, — заметил я. — Вы над этим сейчас работаете?
Зои сверкнула глазами, потом снова пожала плечами:
— Вам платят не за то, чтобы вы мне верили, так зачем попусту тратить ваше и мое время, Холман? Почему бы вам не убраться отсюда ко всем чертям?
— Леонард говорит, что это цепочка отвратительной лжи. — Я передернул плечами, подражая ее любимому жесту. — Он хочет, чтобы я выяснил, почему Джордан так старается. Если я обнаружу, что это цепочка отвратительной правды, я умою руки и найду другую работу. Однако мне хотелось бы переговорить с Джорданом и сделать собственные выводы.
— Моего слова вам недостаточно?
— Вы — писательница, а у писателей обычно богатое воображение. Я не говорю, что вы лжете. Просто есть вероятность, что вы неосознанно искажаете правду, только и всего.
Зои оторвалась от стола, прошлась туда-сюда по комнате пару раз с гибкой грацией пантеры в клетке, потом остановилась и обвела меня пристальным взглядом.
— Это — хибара Клайва. Когда мы оставили дом Рида, переехали сюда. Как я уже говорила вам раньше, Клайв съехал отсюда четыре дня назад. Почему не знаю. Вероятно, устал от общения со мной. Ему не нужна настоящая женщина — только мамочка-утешительница. Возможно, утешения не слишком старой женщины действовали ему на нервы. — Зои на мгновение слегка прикусила пухлую нижнюю губку здоровыми белыми зубами. — Должна признаться, вы тоже не очень похожи на испорченного дружка Леонарда Рида. Не представляю вас крадущимся по темной аллее с острым стилетом под полой пиджака. Но все равно я не знаю, где сейчас найти Клайва.
— Возможно, он вообще уехал из Лос-Анджелеса?
— Нет. — Она отрицательно замотала головой. — Он собирается стать знаменитым киноактером и на прошлой неделе получил работу в паре эпизодов. Из Лос-Анджелеса его вывезут только в гробу.
— У него есть друзья?
— Насколько мне известно, он ни с кем не был в особенно близких отношениях. — Зои слегка нахмурила лоб. — На Стрипе есть одно злачное заведение. Называется “Бонго”. Клайв частенько туда захаживал.
— Что ж, попробуем, — сказал я. — Спасибо.
— Не стоит благодарности, — ответила Зои с саркастической улыбочкой. — А Леонард, случаем.., э-э-э.., ничего обо мне не рассказывал?
— Чего, например? — невинно поинтересовался я. Зои облизнула кончиком языка верхнюю губу.
— Ну, знаете ли, я имею в виду... Мне просто любопытно. В конце концов, я же прожила в его доме не одну неделю. Уверена, Леонард в ярости на меня за то, что я помогла Клайву сбежать. Я уверена, что он выдумал обо мне какую-нибудь фантастическую историю, разве нет?
— Говорил что-то насчет ботфортов и хлыста. — Я бросил на нее недоуменный взгляд. — Чепуха какая-то!
— Ну, это гадкая ложь. — Она сделала над собой усилие и захлопнула рот на замок.
Целых десять секунд Зои просто стояла и кипела негодованием, в то время как я заполнял паузу, закуривая сигарету.
— Этого и следовало ожидать, — наконец произнесла она ровным голосом, взяв себя в руки. — Только извращенный ум Леонарда Рида мог произвести такую дикую фантазию обо мне.
— Ну... — я стал медленно подбираться к двери, — полагаю, мне следует заглянуть в это самое гадкое заведение и попытаться отыскать Джордана.
— Если вы все-таки отыщете Клайва, передайте ему, что из прачечной принесли белье. Мне его рубашки совсем ни к чему.
Зои сделала медленный глубокий вдох, отчего расстегнулась еще одна пуговка, обнажив еще одну пядь похожей на взбитые сливки груди. Она сделала безуспешную попытку застегнуться.
— Петельки слишком большие, — вздохнула Зои.
* * *
Когда я приехал в “Бонго”, было почти половина восьмого. Заглянув внутрь, я понял, что до разгара веселья — еще часа три. Бородатое трио играло нечто похожее на радиосигнал из космического пространства в ритме четыре пятых, а бармен подпирал брюхом стойку. Клиентов было четверо: трое парней лет двадцати с небольшим, с виду участники латиноамериканской революции, которая произошла накануне, и девушка. Она сидела в полном одиночестве за стойкой в дальнем конце, взгромоздившись на высокий табурет, беспечно скрестив ноги; ее юбка здорово задралась, обнажив округлые бедра. Я выбрал нейтральную позицию посередине между барышней и парнями, которые, возможно, в данный момент замышляли взорвать Голливуд, и заказал бурбон со льдом.
