— Валяйте.
— Чем вы занимаетесь?
— Что значит чем?
— Ну, чем зарабатываете на жизнь?
— А! Я занимаюсь нырянием в воду.
— Просите, не расслышал.
— Нырянием в воду.
Я некоторое время переваривал эти слова, потом швырнул сигарету в окно и сказал:
— То есть вы, значит, надеваете маску, ласты и разглядываете рыб на глубине?
— Нет, ни маска, ни ласты мне не нужны. Я надеваю только купальник, забираюсь на вышку и прыгаю в воду. Очень красиво.
— И этим вы зарабатываете себе на жизнь?
— Я начала заниматься прыжками просто потому, что мне это нравилось. Теперь я профессионал. Прыжки в воду приносят мне неплохой доход.
— И этот кадиллак куплен на те деньги?
— Нет. Это совсем другая история.
— Предназначенная для моих ушей?
— Да.
— Я весь внимание.
— Не сейчас.
Обожаю слушать всякие истории. Когда на горизонте частного сыскаря появляются молодые леди, снимают его с насиженного места, сажают в новенький автомобиль и везут по живописным сельским автострадам, давая ему возможность подышать здоровым свежим воздухом, все их истории как правило имеют прямое касательство к частному сыску — а я лучший в мире слушатель историй, имеющих самое непосредственное касательство к частному сыску. Но моя леди сказала: «Не сейчас» — так что я отбросил всякие меркантильные соображения. И заметил:
— Прыжки в воду. Боже мой, милая моя, я мечтаю как-нибудь взглянуть на вас.
— Еще взглянете.
— И когда же?
— Очень скоро. Мы как раз туда едем.
— Мы будем прыгать в воду?
— Не мы — я. В будущем месяце открывается новое водное шоу. Я там одна из главных выступающих. У коротышки, который организует это шоу, есть потрясающее имение в Оук-Биче. Знаете Оук-Бич?
— Это где-то около Вестпорта?
— Именно. Там у него шикарное имение. Плавательный бассейн и все такое прочее. Сейчас он в Европе, но он мне разрешил пользоваться этим бассейном в любое время. Для тренировок.
— А раньше вы там бывали?
— Вообще-то нет — с тех пор как он уехал — ни разу. Для тренировок у меня есть свои места. Но сегодня я решила, что было бы очень неплохо туда съездить. Погода отличная, тепло, солнечно и мне захотелось побыть с вами наедине там, где мы могли бы спокойно поговорить. Вчера на банкете я, конечно, дурачилась — насчет вас и вашей профессии. Но сегодня мне нужен ваш совет.
— Я привык к этому.
— К чему?
— Сначала со мной дурачатся, а потом рано или поздно просят оказать услугу.
— У вас есть какие-то возражения?
— Ни единого!
Имение в Оук-Биче скорее напоминало мавританский замок Мы подъехали по извилистому гравийному проселку к высоким железным воротам Я вылез из машины и дернул за небольшой колокольчик, который издал оглушительный звон — точно колокол пожарной машины. На звон из крохотной сторожки вышел человек, помахал нам и поспешил к воротам. Лола высунула из окна свою золотистую головку и помахала ему в ответ. Он распахнул ворота, и я вновь занял место в кадиллаке рядом с Лолой. Мы вкатили на территорию имения. Лола обменялась с сторожем очередными приветственными взмахами, и скоро мы потеряли его из вида, завернув за поворот все той же гравийной дороги. И вскоре достигли самого дома Ничего себе дом! Это было величественное здание с фундаментом из красного кирпича, над которым монументально высилось новомодное деревянное сооружение в шесть этажей с по меньшей мере сотней комнат внутри. Сторож, должно быть, позвонил предупредить о нашем прибытии: сверху по лестнице нам навстречу уже спешил дворецкий. Лола поставила кадиллак на ручной тормоз, и мы вышли.
— Добро пожаловать! — произнес дворецкий. — Как приятно видеть вас здесь, мисс Сазерн.
— Привет, Фред.
— Я отгоню вашу машину, мэм. Вы с джентльменом будете завтракать?
— Нет, спасибо. Я просто хочу немного потренироваться. Бассейн наполнен, надеюсь?
— Да, все в порядке.
— В таком случае мы с этим джентльменом хотим переговорить наедине. В бане никого нет?
— Никого. Здесь вообще никого нет за исключением слуг, и мы никого не ждем. Не желаете, чтобы я вас туда подвез, мэм?
— Нет, мы прогуляемся.
Ну и прогулка, доложу я вам! Мы топали добрых три четверти мили, а я, надо сказать, отнюдь не мастер спортивной ходьбы даже после месяца трезвой жизни. Так что когда мы добрались до бани, я просто впал в дверь. Кстати, это она тоже сказанула — баня! Когда говорят «баня», ты думаешь: ага, значит, баня. Но это оказалось вовсе не то самое: это был коттедж из красного кирпича с кухней, где можно было наготовить еды на маленькую армию, и двадцать симпатичных комнаток, обставленных спальными гарнитурами, причем в каждой был свой сортир. Попав на кухню, я первым делом открыл холодильник и увидел, что он забит провизией под завязку, достал бутылку пива, откупорил и залпом выпил.
— Вы и впрямь хорошо знакомы с парнем, которому принадлежит это имение?
— Он женат. — печально ответила она.
— Ну пойдемте к бассейну, а то я сейчас расплавлюсь.
— Я сама просто об этом мечтаю.
— А что мне надеть вместо плавок? Или ничего?
— Во всех спальнях есть мужские и женские купальные принадлежности сколько угодно и все простерилизовано. Выберите себе по размеру. Увидимся у бассейна.
Я стал бродить по «бане», разглядывая все вокруг и бурча себе под нос что-то о том, как же здорово иметь кучу бабок. Наконец я нашел себе подходящие плавки желтого цвета. Я сбросил одежду, надел плавки и отправился к бассейну.
Широкий и довольно длинный бассейн был наполнен прозрачной голубой водой с зеркальной поверхностью и выглядел довольно мирно. По парапету бассейна были расставлены шезлонги и простые стулья вокруг столиков, на которых стояли ведра для льда. По углам бассейна стояли шкафчики. Я подошел к одному из них и, открыв дверцу, обнаружил там полный набор — от джина до шампанского.
Лолы нигде не было видно. А мне уже было невтерпеж. Я дымился как печеная картофелина. Я бултыхнулся в бассейн, нарушив сонное спокойствие воды. Вода была холодная и освежающая. Я немного поплавал и поплескался, потом вылез, поколдовал у одного из шкафчиков, сварганил себе выпить, улегся в шезлонг и стал обсыхать на солнце. Мне было хорошо, чертовски хорошо.
А через секунду стало ещё лучше.
У дальнего края бассейна я увидел Лолу Сазерн. На ней был белый купальник, белая шапочка, на плечи наброшено полотенце. Если одетая Лола Сазерн была неотразима, то Лола Сазерн в купальнике была неотразима ещё больше. Я подумал, как же выглядит Лола Сазерн без купальника.
— Эй! — крикнула она мне. — Вы хорошо смотритесь! Лучше, чем я предполагала.
— Но не то что вы.
— В смысле?
— Вы вписываетесь в этот пейзаж.
Она улыбнулась, и даже на таком расстоянии можно было ощутить, какая у неё умоляющая улыбка, улыбка, скрывающая тайные намерения, соблазнительная, влажная, теплая улыбка. Потом она сбросила простыню, взбежала на трамплин, встала на самый краешек доски, раскинула руки и прыгнула в воду. Красиво, ничего не скажешь. У меня даже дыхание перехватило. Прыжок был геометрически идеальным, безукоризненным, четко рассчитанным. В последующие полчаса я купался в море наслаждения. Представление было настолько фантастическим, что я и думать забыл о её теле. Почти забыл.
Потом она крикнула:
— Ну вот и все. Закончила. Прыгайте сюда и поедем.
Я прыгнул в бассейн и мы поплавали немного. Она подплыла ко мне, рассекая воду, — на губах у неё играла улыбка, легкая, но упрямая, ротик чуть кривился. Я положил ей руки на плечи и поцеловал. Она прильнула ко мне всем телом. Потом отпрянула и, лукаво поглядев на меня, заметила:
— А ты мне нравишься. Очень нравишься. Я даже немножко влюблена в тебя. Наверное, это случилось вчера вечером. — Она с плеском отплыла подальше. — Пойдем.
Выйдя из воды, она сняла купальную шапочку и, растрепав волосы, вытерла лицо полотенцем, потом вытерла мое лицо.
— Давай посидим немного на солнышке, — попросила она. — Поговорим.
— Давай.
Кожа её блестела и переливалась. У неё были полные сильные бедра вытянутые, с блестящим загаром. Она вообще вся сверкала — губы, волосы, тело. Я стал думать, что все это от солнца, что этот светло-коричневый цвет кожи не её естественный цвет, что такой или такой же коричневый оттенок имеют и прочие участки её тела даже под купальником…
— Садись, — сказала она. — Мне кажется, ты можешь мне помочь.
— Я с удовольствием попытаюсь.
Мы растянулись на шезлонгах рядом друг с другом. Солнце палило нещадно. Я впал в дремоту, но слушал её внимательно.
— Для женщины это все так сложно. Этот бизнес.
— Но ты великолепна. Ты блистательна.
— Если этим приходится зарабатывать себе на хлеб насущный, то это ерунда.
