3
– О'кей, – сказал я. – Тогда расскажите мне, чем вам, угрожают.
– Я всегда получала письма от врагов. Но недавно мне несколько раз позвонили по телефону...
– Когда именно?
– Как только появились переплетенные гранки.
– Что такое "переплетенные гранки"?
Тут заговорил Тикнор:
– Когда рукопись набрана, отпечатываются несколько экземпляров для прочтения их автором и редактором. Это называется "корректурные гранки".
– Это я знаю, – сказал я. – А что такое "переплетенные гранки"?
– Гранки обычно выходят на длинных полосах, страницы три на полосе. Но некоторые экземпляры мы разрезаем, переплетаем в дешевые картонные обложки и рассылаем рецензентам и тем, от кого мы хотели бы получить хвалебный отзыв в рекламных целях. – Тикнор, казалось, немного освоился, проглотив половину третьего мартини. А вот я все еще продолжал бороться с искушением съесть еще арахиса.
– У вас есть список тех, кому вы послали эти гранки?
– Я могу достать его к завтрашнему дню, – пообещал Тикнор.
– О'кей. Значит, после того, как были посланы гранки, качались телефонные звонки. Расскажите о них подробнее.
Она жевала оливку из мартини. У нее были маленькие, ровные, хорошо ухоженные зубки.
– Говорил мужской голос, – сказала она. – Он назвал меня, если не ошибаюсь, "трахнутой сукой" и сказал, что, если книга будет опубликована, я умру в тот день, когда она появится на улицах.
– Книги не газеты, они не появляются на улицах, – произнес я. – Этот идиот не умеет правильно выражаться.
– Такие звонки повторялись каждый день в течение всей последней недели.
– Каждый раз говорили одно и то же?
– Не слово в слово, но, в общем, да. Суть была в том, что меня не станет, если книга будет напечатана.
– Все время один и тот же голос?
– Нет.
– Это намного хуже.
– Почему? – удивился Тикнор.
– Это уже меньше похоже на простого психа, который ловит кайф, когда несет всякую чушь по телефону, – объяснил я. – Как я понял, вы решили не отзывать книгу из печати?
– Абсолютно верно, – ответила Рейчел Уоллес.
– Мы предложили такой вариант, – вставил Тикнор. – Сказали, что не будем настаивать на выполнении госпожой Уоллес условий контракта.
– Вы также упомянули о возврате аванса, – добавила Рейчел Уоллес.
– Мы делаем бизнес, Рейчел.
– Я тоже, – парировала она. – Мой бизнес связан с правами женщин, с освобождением сексменьшинств и с писательством. – Она посмотрела на меня. – Я не могу позволить им напугать меня. И не допущу, чтобы они меня придушили. Понимаете вы это?
– Да, – коротко ответил я.
– Это ваша работа, – сказала она, – следить, чтобы мне дали высказаться.
– А что такое написано в вашей книге? – спросил я. – Из-за чего вас хотят убить?
– Она задумывалась как книга о сексуальных предрассудках. Дискриминация на рынке труда женщин, "голубых", а особенно – "розовых". Но тема получила развитие. Сексуальные предрассудки идут рука об руку с коррупцией. Попрание закона о равных правах на работу часто сопровождается грубым нарушением других законов. Продажность, взяточничество, связи с рэкетом... И я называла имена, если узнавала их. Множество людей будет, задето моей книгой, но все они того заслуживают.
– Крупные корпорации, – сказал Тикнор – местные органы управления, политические деятели, мэрия, католическая церковь. Она бросает вызов множеству местных структур.
– Это все в Большом Бостоне?
– Да, – ответила Рейчел Уоллес. – Я использовала его как модель! Вместо того чтобы делать абстрактные обобщения, касающиеся всего государства, я тщательно изучаю один большой город. Филологи назвали бы это синекдохой[4].
– Ну, – сказал я. – Именно так и назвали бы.
– Итак, – продолжил Тикнор, – вы видите, что потенциальных негодяев – куча.
– А могу я получить экземпляр книги, для ознакомления?
– У меня как раз есть с собой один, – ответил Тикнор. Он взял свой портфель, открыл его и достал книгу в грязно-зеленом переплете. Название занимало большую часть обложки и было напечатано буквами цвета красной рыбы. Заднюю сторону обложки занимала фотография Рейчел Уоллес.
– Только что из печати, – заметил Тикнор.
– Прочитаю сегодня вечером, – сказал я. – Когда мне приступать к делу?
– Прямо сейчас, – заявила Рейчел Уоллес. – Вы здесь, вы вооружены, а я, если честно, напугана. Я ни за что не отступлю. Но я напугана.
– Какие у вас планы на сегодня? – спросил я.
– Пожалуй, мы еще выпьем здесь и отправимся на ужин. После ужина я пойду к себе в номер и буду работать до полуночи. В полночь я лягу спать. Как только я закроюсь на ключ, вы можете быть свободны. Охрана здесь вполне приличная, я уверена. При малейшем шорохе за моей дверью я немедленно наберу номер гостиничной охраны.
– А завтра?
– Завтра вам нужно будет встретить меня у дверей моей комнаты в восемь утра. В первой половине дня я произношу речь, а во второй – раздаю автографы[5].
– У меня свидание сегодня вечером, – вспомнил я. – Могу я предложить ей присоединиться к нам?
– Вы ведь не женаты, – сказала она.
– Это верно.
– Случайное свидание; или это ваша девушка?
– Это моя девушка.
– Мы не можем платить за нее, – вмешался Тикнор.
– Да черт с ним, – отозвался я.
– Да, конечно, приводите ее с собой. Но я, тем не менее, надеюсь, что вы не собираетесь таскать ее повсюду. Вы знаете, делу – время, потехе...
– Это не тот человек, которого можно "таскать", – перебил я. – Если она присоединится к нам, значит, вам повезло.
– Знаете что, костолом, мне наплевать на ваш тон, – нахмурилась Рейчел Уоллес. – Но меня беспокоит – и это совершенно естественно, – что ваша подруга будет отвлекать вас от работы, за которую мы вам платим. Если будет действительно жарко, о ком вы сперва побеспокоитесь, о ней или обо мне?
– О ней, – ответил я.
– Тогда я настаиваю, чтобы она проводила с нами как можно меньше времени.
– Так и будет, – сказал я. – Сомневаюсь, что она сможет долго выносить ваше присутствие.
– Пожалуй, я могу изменить свое мнение по поводу сегодняшнего вечера, – протянула Рейчел Уоллес.
– Пожалуй, я тоже могу изменить свое, – протянул я в ответ.
– Подождите! Подождите же, – снова вмешался Тикнор. – Я уверен, Рейчел не имела в виду ничего плохого. Ее точка зрения совершенно обоснованна. И вы, Спенсер, наверняка понимаете это.
Я ничего не ответил.
– С сегодняшним ужином все понятно, – продолжил Тикнор. – Вы назначили свидание. И никак не могли знать, что понадобитесь Рейчел сегодня же. Я уверен, Рейчел будет рада поужинать с вами обоими.
Рейчел Уоллес промолчала.
– Может быть, вы позвоните вашей даме и попросите ее встретиться с вами?
Рейчел Уоллес не понравилось, как Тикнор сказал "дама", но она сдержалась и ограничилась взглядом, который он не заметил или сделал вид, что не заметил, – не могу сказать, что именно.
– Где мы ужинаем? – спросил я у Рейчел.
– Я хотела бы поужинать в лучшем ресторане города, – сказала она. – У вас есть предложения?
– Лучший ресторан города располагается отнюдь не в городе. Это в Марблхэде, местечко "У. Розалии".
– Какая кухня?
– Кое-что из североитальянской. Много фирменных блюд.
– И никаких суррогатных мясных шариков? Никакой пиццы?
– Ничего подобного.
– Вы знаете этот ресторан, Джон?
– Я там не бывал, но слышал, что это замечательное место.
– Очень хорошо, поедем туда. Скажите вашей подруге, что мы встретимся с ней в семь. Я позвоню и закажу столик.
– Мою подругу зовут Сьюзен Силверман.
– Отлично, – сказала Рейчел Уоллес.
Ресторан "У Розалии", располагается в отремонтированном коммерческом здании в одном из самых "бедных" районов Марблхэда. Правда, обыкновенному человеку может показаться, что в этом "бедном" районе живет достаточно обеспеченный класс. Когда-то в этом коммерческом здании, наверное, занимались финансовыми махинациями.
Чтобы попасть в ресторан, нужно было подняться по лестнице, там была дверь, а за ней – маленький бар без стульев. Сьюзен стояла у стойки с рюмкой "шабли" и разговаривала с молодым человеком в вельветовой куртке и клетчатой рубашке. У него были усы гвардейца с закрученными вверх кончиками. Мне захотелось задушить его этими усами.
Мы на мгновение остановились в дверях. Сьюзен не видела нас. Уоллес поискала глазами метрдотеля.
На Сьюзен был двубортный пиджак из верблюжьей шерсти и узкая юбка, а под жакетом – блузка цвета лесной зелени с вырезом. Высокие сапоги исчезали под юбкой. Меня не покидало ощущение, что, когда я случайно встречаюсь с ней в слегка необычной обстановке, непременно должны звучать трубы и фанфары. Я подошел к ней и сказал:
– Прошу прощения, но один ваш вид заставляет мое сердце петь, словно апрельский день уже летит на крыльях весны.
