— Какие еще адреса?
— Адреса членов чикагского картеля.
— А, эти.
— Так почему они не совпадают?
Ленни ответил:
— Потому что это — не те квартиры, где живут. А такие, куда приходят, чтобы изменять женам. У меня есть ключи от некоторых таких квартир, потому что я оставляю там выручку автоматов. Я, собственно, ее и собирал, когда туда приперся этот чертов пидор Ианноне и набросился на меня.
Литтел одним глотком прикончил стакан:
— Я видел, как ты убил Ианноне. Я знаю, зачем ты приходил в «Маленькую бревенчатую хижину Перри» и почему ты — частый посетитель «Убежища Эрнандо». Я знаю, что у тебя есть две жизни, два голоса и два комплекта бог знает чего еще. Я знаю, что Ианноне набросился на тебя потому, что не хотел, чтобы ты знал и про него.
Ленни СЖАЛ свой стакан двумя руками. Толстое стекло треснуло и разбилось…
Виски потекло на пол. Смешанное с кровью. Ленни не взвизгнул, не скривился от боли, даже не пошевелился.
Литтел швырнул свой стакан на кушетку.
— Я знаю, что вы с Сэлом Д’Онофрио заключили сделку.
Ответа не последовало.
— Я знаю, что ты собираешься ездить и развлекать игроков Сэла.
Ответа не последовало.
— Сэл сам ростовщик. Может же он давать советы относительно соискателей кредитов?
Литтел сказал:
— Ну же, поговори со мной. Я не уйду отсюда, пока не получу то, за чем пришел.
Ленни принялся вытирать кровь с ладоней.
— Не знаю. Может, да, а может, и нет. Что касается Сэла как ростовщика, то он — мелкая сошка.
— А что насчет Джека Руби? Он же тоже прирабатывает этим, в Далласе?
— Джек — клоун. Не без связей, но все равно клоун.
Литтел понизил голос:
— Чикагские парни знают, что ты — гомосексуалист?
Ленни едва не всхлипнул. Литтел сказал:
— Отвечай на вопрос и признайся, что так и есть.
Ленни закрыл глаза и замотал головой: нет, нет, нет.
— Тогда ответь на такой вопрос: ты будешь моим информатором?
Ленни утвердительно закивал: да, да, да.
— В газетах писали, что Ианноне был женат.
Ответа не последовало.
— Ленни…
— Да. Был.
— А у него была квартира для свиданий?
— Наверняка.
Литтел застегнул пальто.
— Я могу вернуть тебе хорошую репутацию, Ленни.
Ответа не последовало.
— Я буду на связи. Ты знаешь, что меня интересует, так что займись.
Ленни не обратил на него никакого внимания. Ленни выковыривал из ладоней осколки стекла.
На теле Ианноне он нашел связку ключей. На кармашке, в котором они лежали, была надпись: «Мастерская Ди Джорджо, Хаднат-драйв, Эванстон, дом 947».
Два ключа от машины, один — скорее всего от дома. Оставшийся, вероятнее всего, и был ключом от «квартиры для свиданий».
Литтел поехал в Эванстон. Наобум, посреди ночи — но ему повезло: слесарь жил позади своей мастерской.
Неожиданный визит агента ФБР до жути напугал беднягу. Он признался, что ключи эти — его работа. И сообщил, что устанавливал замки на обеих квартирах Ианноне.
В доме 2409, в Кенилворте, Оук-парк, и в доме 84, Уолвертон, в Эванстоне.
Слесарь подробно и понятно объяснил ему, как туда добраться. Литтел нашел место всего за несколько минут.
Это оказалась квартирка над гаражом за студенческим общежитием колледжа Нортвестерн. В округе стояла темень и царила мертвая тишина.
Ключ подошел. Литтел вошел, выставив вперед пистолет. В квартире стоял затхлый необитаемый дух.
Он включил свет в обеих комнатах. Порылся в каждом серванте, комоде, на каждой полке, в каждом закутке, в каждой щели. Он нашел искусственные члены, хлысты, ошейники с шипами, ампулы амилнитрита, двенадцать банок желе для смазки, каким пользуются педики для анального секса, пакет марихуаны, мотоциклетную куртку с металлическими заклепками, обрез, девять упаковок бензедрина, нарукавную повязку с нацистской символикой, картины маслом, изображающие акты содомии и мужчин в позе «шестьдесят девять», а также глянцевый фотоснимок — Тони-Шило Ианноне, совершенно голый, милуется с парнишкой из колледжа.
Кемпер Бойд всегда говорил: ЗАЩИЩАЙТЕ СВОИХ ИНФОРМАТОРОВ.
Литтел набрал номер ателье «Селано». В мужском «Да?» он безошибочно угадал Бутча Монтроуза.
Литтел изменил голос:
— Не стоит переживать о Тони Ианноне. Он был пидор гребаный. Поезжайте в дом 84 по Уолвертон, в Эванстоне, и убедитесь в этом сами.
— Эй, ты чего это говоришь?
Литтел повесил трубку. Уходя, он пришпилил фотку к стене — пусть все видят.
16.
(Лос-Анджелес, 11 января 1959 года)
Выход очередного номера «Строго секретно» снова задерживался. Накачавшиеся бензедрином и кофе сотрудники старались вовсю — редакция гудела, точно улей.
«Художники» склеивали обложку: «Поль Робсон — Король Красных Крунеров[17]». «Корреспондент» печатал на машинке статью: «Спейд Кули избивает жену: отбивает ритм и побивает несчастную». «Исследователь» просматривал памфлеты, пытаясь найти хоть какую-то связь между гигиеной в негритянских кварталах и распространением рака.
Пит смотрел.
Питу было скучно.
МАЙАМИ — стучало у него в голове. «Строго секретно» же был гигантским кактусом, который затолкали ему в задницу.
Сол Мальцман мертв. Гейл Хенди давным-давно исчезла. Новый коллектив «Строго секретно» состоял из сплошных болванов.
Все потенциальные кандидаты твердо сказали НЕТ. Все знали, что полиция Эл-Эй изъяла выпуск, в котором содержалась статья, порочившая Кеннеди. «Строго секретно» превратился в сущий лепрозорий под видом редакции скандального журнала.
Хьюз ЖАЖДАЛ смачных статей. Хьюз ЖАЖДАЛ скандальчиков, которыми можно будет поделиться с мистером Гувером. А что мистер Хьюз ЖАЖДАЛ, мистер Хьюз ПОКУПАЛ.
Пит кое-как нагреб сплетен на один выпуск. Его знакомые-копы снабдили его малопривлекательными «новостями недели».
«Спейд Кули, алкаш и женоненавистник!»; «Сол Минео попался на марихуане!»; «Аресты битников шокировали Эрмоза-Бич!»
Чистой воды чушь. Совсем не то, что в Майами.
Майами — это было хорошо. Майами был точно наркотик, и вот теперь у него началась ломка. В прошлый раз он уехал оттуда с легкой контузией — неплохо для той взбучки, которую он тогда получил.
Джимми Хоффа позвонил его и попросил навести порядок. Как только его выпустили из кутузки, он так и поступил.
Да, порядок «Такси «Тигр»» требовался срочно — из-за политических разногласий вся работа таксистов полетела к чертям собачьим. Мятежи поутихли, но в конторе «Такси «Тигр»» все еще вспыхивали локальные междусобойчики. Ему достался полный вольер бестий, половина из которых была на стороне Кастро, а другая половина — поддерживала Батисту; и вот этих зверюг надо было приучить к туалету, а также заставить Слушаться Белого Человека.
Он установил правила:
Никакого спиртного, никаких плакатов на работе. Никаких пистолетов и ножей — все оружие надо было оставлять диспетчеру. И никакого политического «братания» — сторонники разных группировок и на работу должны были выходить отдельно.
Кто-то из приверженцев Батисты попытался игнорировать правила — Пит избил его до полусмерти.
Он установил еще правила.
Никакого сутенерства на работе — шлюхи пусть остаются дома. И никаких взломов и налетов на работе.
Новым дневным диспетчером был назначен Чак Роджерс. Он счел это политическим назначением.
У Роджерса был контракт с ЦРУ. А ночной диспетчер Фуло Мачадо был связан с ФБР.
Джон Стэнтон был агентом ЦРУ «среднего звена» — и новым завсегдатаем базы «Такси «Тигр»». Стэнтону ничего не стоило сделать так, чтобы с Фуло было снято обвинение в убийстве первой степени.
Приятель Джона Стэнтона Гай Бэнистер ненавидел Уорда Литтела. Бэнистер и Стэнтон проложили глаз на Кемпера Бойда.
Джимми Хоффа был владельцем «Такси «Тигр»». Джимми Хоффа был совладельцем двух казино в Гаване.
Литтел и Бойд обвинили его в двух убийствах. Скорее всего, Стэнтон и Бэнистер этого не знают. Стэнтон сказан загадочную фразу: «В один прекрасный день я могу попросить вас об услуге».
Все так аккуратно, одно к одному. Его усики начали… дерг-дерг-дергаться.
Пит позвонил девушке в приемной:
— Донна, мне нужно сделать личный междугородный звонок. Мне нужно дозвониться до человека по имени Кемпер Бойд, в офисе Маклеллановского комитета в Вашингтоне, округ Колумбия. Передайте оператору, чтобы попыталась дозвониться до офиса, и скажите, что звоню я.
— Да, сэр.
Пит повесил трубку и стал ждать. Конечно, звонок был наудачу — Кемпер, наверное, где-то в отъезде, интриги плетет.
Загорелась лампочка интеркома. Пит снял трубку.
— Бойд?
— У аппарата. И удивлен.
— Ну, я тебе кое-чем обязан, так что, думаю, окажусь кстати.