14.
(Нью-Йорк Сити, 5 января 1959 года)
Номер был великолепен. Джо Кеннеди выкупил его у отеля напрямую.
В главном зале собралось полсотни человек — притом он смотрелся полупустым. А огромное, во всю стену, окно позволяло любоваться Центральным парком, окутанным метелью.
Его пригласил Джек. Он заявил, что явка на приемы, которые его отец закатывал в «Карлайле», была обязательной для всех, — «и потом, Бобби нужно с тобой поговорить».
Джек добавил, что там могут быть женщины. Джек намекнул, что, может, там даже появится рыжуха Линдона Джонсона.
Кемпер наблюдал, как собираются и рассасываются группки «по интересам». Вокруг него полным ходом шла вечеринка.
Старый Джо стоял в окружении своих дочерей, — во внешности их было что-то лошадиное. Актер Питер Лоуфорд собрал вокруг себя группу мужчин. Джек болтал с Нельсоном Рокфеллером и ловко насаживал на вилочку коктейльные креветки.
Лоуфорд строил шуточные прогнозы насчет «кабинета Кеннеди». Причем Фрэнк Синатра назывался самой подходящей кандидатурой на пост министра по делам перепиха.
Бобби задерживался. Рыженькая так и не появилась — Джек дал бы ему знать, если бы увидел ее первым.
Кемпер прихлебывал эг-ног. Пиджак его смокинга сидел на нем свободно — он специально заказал такой, чтобы никто не заметил наплечной кобуры. Бобби придерживался жесткой политики по поводу ношения огнестрельного оружия — его люди были юристами, а не полицейскими.
Он же был дважды полицейским — вел двойную игру и получал два оклада.
Он сообщил мистеру Гуверу, что Антон Гретцлер и Рональд Кирпаски скорее всего мертвы — но их статус «предположительно мертвых» ни в коем разе не деморализовал Бобби Кеннеди. Бобби твердо намеревался преследовать Джимми Хоффу, профсоюз и мафию и ПО ИСТЕЧЕНИИ мандата Маклеллановского комитета. Передовыми частями операции «Взять Хоффу» с тех самых пор должны будут стать отделы по борьбе с рэкетом полицейских управлений на местах и следователи большого жюри, вооруженные добытыми комитетом сведениями. Бобби скоро займется подготовкой избирательной кампании Джека для президентских выборов 1960 года — однако Джимми Хоффа так и останется его личной мишенью.
Гувер потребовал деталей расследования. Он сообщил ему, что Бобби желает разыскать те «призрачные» три миллиона долларов, с помощью которых Хоффа финансировал проект «Солнечная долина», и что сам проект являлся аферой. Бобби инстинктивно верил в существование отдельных, и, вероятнее всего, закодированных, подлинных бухгалтерских книг Центрального пенсионного фонда профсоюза водителей грузовиков — гроссбухов, содержащих сведения о десятках миллионов долларов скрытых активов; денег, занимаемых гангстерам и нечистым на руку бизнесменам под драконов процент. И этот слушок: мол, управляющим фонда служит отставной чикагский гангстер. Личное чутье Бобби: ситуация с фондом — самый реальный способ добраться до мистера Хоффы.
Теперь у него было два оклада. И противоречащие друг другу обязательства. А также намеки Джона Стэнтона на то, что ему могут понадобиться его услуги — если планы ЦРУ относительно Кубы наконец определятся.
Питер Лоуфорд оттер от прочих Леонарда Бернстайна. Мэр Вагнер болтал с Марией Каллас.
Официант обновил содержимое кружки Кемпера. Джо Кеннеди подвел к нему пожилого человека.
— Кемпер, это Джулиус Шиффрин. Джулиус, это Кемпер Бойд. Вам будет о чем поговорить. Вы оба — давешние жулики.
Они обменялись рукопожатием. Джо улизнул и тут же принялся разговаривать с Беннетом Серфом.
— Как поживаете, мистер Шиффрин?
— Прекрасно, спасибо. Я-то знаю, отчего меня назвали «жуликом». Но вы? Вы так молоды.
— Я на год старше Джека Кеннеди.
— А я — на четыре года младше Джо, так что мы на равных. И чем же вы занимаетесь, господин жулик?
— Я — агент ФБР в отставке. В настоящий момент — работаю в Маклеллановском комитете.
— Бывший федерал, вот как? И вышли в отставку в столь молодом возрасте?
Кемпер подмигнул:
— Устал воровать тачки по заданию ФБР.
Шиффрин передразнил его подмигивание.
— Да что вы говорите, устал он. Неужто все было так плохо — тем паче если хватило на шерстяной смокинг, да еще и пошитый на заказ! Сам бы такой носил.
Кемпер улыбнулся:
— А вы чем занимаетесь?
— Лучше спросить «чем занимался». Я был финансистом и консультантом по связям с профсоюзами. Это, конечно, эвфемизмы — на случай, если вас удивило. А вот чем я не занимался и теперь жалею — я не успел завести детишек, чтоб было кому радовать меня в старости. Посмотрите, какие славные детишки у Джо. Нет, только посмотрите.
Кемпер спросил:
— Вы из Чикаго?
Шиффрин просиял:
— Как вы догадались?
— Я занимался изучением региональных акцентов. В этом я ас.
— Ас — слабо сказано. А у вас самого тоже характерный выговор, тягучий такой. Дайте угадаю — Алабама?
— Теннесси.
— А, штат добровольцев. Эх, жаль, что здесь нет моего приятеля Хеши. Этот негодяй родился в Детройте, но многие годы прожил на юго-востоке. Вот его выговор точно поставил бы вас в тупик.
В фойе появился Бобби. Шиффрин заметил его и закатил глаза:
— А вот и ваш босс. Прошу прощения за мой французский, но не находите, что он — еще тот засранец?
— В своем роде, да.
— А теперь вы заговорили эвфемизмами. Помнится, мы с Джо как-то смеялись, вспоминая, как подосрали Говарду Хьюзу по поводу одной сделки лет тридцать назад. Бобби не понравилось слово «подосрали», потому что в соседней комнате были его дети. Они меня слышать никак не могли, но…
Бобби сделал ему знак. Кемпер заметил это и кивнул.
— Прошу прощения, мистер Шиффрин.
— Идите. Босс зовет вас. Девять детей родил Джо, так что одна паршивая овца — не такой уж плохой процент.
Кемпер подошел. Бобби сразу же повлек его за собой в гардеробную — входя, они задевали меховые шубы и вечерние накидки.
— Джек говорил, что ты хотел меня видеть.
— Так и есть. Мне нужно, чтобы ты просмотрел несколько отчетов о доказательствах и написал краткую сводку нынешних достижений комитета таким образом, чтобы мы могли разослать стандартизованные отчеты всем представителям большого жюри, которые подхватят нашу инициативу. Я понимаю, что бумажная работа — не ваш конек, но это — приказ.
— Завтра же утром начну.
— Хорошо.
Кемпер откашлялся.
— Боб, мне нужно что-то у вас спросить.
— Что?
— У меня есть близкий друг. Он агент чикагского отделения ФБР. Пока я не могу назвать вам его имени, но это весьма способный и умный человек.
Бобби отряхнул снег с пальто.
— Кемпер, договаривайте сразу. Я знаю, это ваша стратегия в общении с людьми, но прошу — давайте сразу к сути.
— Суть заключается в том, что его перевели из программы по борьбе с организованной преступностью против его воли. Он ненавидит и мистера Гувера, и его лозунг «Мафии не существует», и желает передавать вам через меня информацию касательно чикагских мафиозных структур. И, помимо всего прочего, он некогда учился в семинарии монахов-иезуитов, так что мы имеем дело с ревностным католиком.
Бобби повесил пальто:
— Мы можем ему доверять?
— Абсолютно.
— Он — точно не «засланный» Гувером?
Кемпер рассмеялся.
— Вряд ли.
Бобби посмотрел на него. Точно таким взглядом, каким смотрел на свидетеля, желая запугать.
— Хорошо. Но мне хотелось бы, чтобы вы попросили вашего друга не делать ничего противозаконного. Мне не нужен такой «энтузиаст», который полезет ставить «жучки» и бог знает что еще, решив, что в случае чего сможет прикрыться моим именем.
— Скажу непременно. А из какой именно сферы вам хотелось бы получать…
— Скажи ему, что мне очень интересно было бы подтвердить возможность существования тайных бухгалтерских книг пенсионного фонда профсоюза водителей грузовиков. Передай ему, что если они и существуют, ими заправляет кто-то из чикагской мафии. Пускай он проработает эту возможность, а заодно мы посмотрим, сможет ли он чего-нибудь нарыть про Хоффу, пока будет этим заниматься.
В гардеробной толпились гости. Какая-то женщина волочила за собой по полу норковую шубку. Дин Эйчесон едва об нее не споткнулся.
Бобби поморщился. Кемпер на миг увидел, как расфокусировался его взгляд.
— Что случилось?
— Ничего.
— Еще что-нибудь?
— Нет, это все. Теперь, если позволите…
Кемпер улыбнулся и вернулся в зал. Гостей прибыло — маневрировать стало трудновато.
На женщину с норковой шубой оборачивался народ.
Она заставила дворецкого погладить норку. Она настаивала, чтобы ее шубку примерил Леонард Бернстайн. Точно танцуя мамбо, скользнула она через толпу и выхватила кружку из рук Джо Кеннеди.
