— Конечная остановка, — возвестил Грофилд. — Высаживаются все.
Они вышли из машины, и Грофилд достал с пола задней части салона моток бельевой веревки. Мортон, увидев, как тот обходит машину с веревкой, спросил:
— А это зачем?
— Чтобы обезопасить тебя на то время, пока я буду занят.
— Тебе не нужно меня связывать.
— Нет нужно, если я не хочу отвлекаться. Давай, Перри, не упрямься. Мы ведь с тобой прекрасно поладили.
— Я не хочу, чтобы ты меня связывал!
— Перри, если мне придется огреть тебя рукояткой револьвера, будет хуже.
— Скажи мне, что ты собираешься делать.
Грофилд показал на несколько деревьев, росших выше по холму за домом:
— Привяжу тебя к одному из них. После вернусь и снова развяжу.
— Не нравится мне все это. — Глаза Мортона широко раскрылись, а голос опять начал дрожать.
— Это ненадолго. Где-то на час, а одет ты сейчас хорошо, тепло, на тебе плащ и все такое прочее. Давай, Перри, не усложняй себе жизнь.
— Просто мне это не нравится, вот и все, — обиделся Мортон, но сейчас у него не было никакой воли к сопротивлению, и, когда Грофилд достал из кармана «терьер» и помахал им, Мортон, поворчав, двинулся вверх по холму.
Деревья были старые, не слишком высокие, но с очень толстыми стволами. Грофилд завязал узел на одном из запястий Мортона, потом обмотал веревку вокруг дерева и привязал к другому его запястью. Когда он закончил, Мортон стоял, обхватив руками дерево, как будто обнимая его. Ствол был слишком толстым, чтобы он мог объять его весь, и между его запястьями оставалось около фута натянутой веревки.
— И сколько мне придется так стоять?
— Недолго, — пообещал Грофилд. — Я вернусь, когда закончу с Майерсом.
— Боже правый! — воскликнул Мортон, повернув голову и выгибая шею, чтобы увидеть Грофилда. — А что, если ты проиграешь?
— Тогда я бы сказал, что ты здорово влип, — сказал ему Грофилд.
Два тридцать пять. Началась легкая изморось, покрывшая дорогу узором в горошек. Грофилд, забравшийся на сеновал, посмотрел на часы, через лаз в стене выглянул на дорогу и спросил себя, не ошибся ли он в чем-то. Неужто Майерс и впрямь собирался вернуться в тот фермерский домик? Но ведь он припрятал машину здесь — машину, о которой никто больше не знал; он распределил группу по двум машинам так, что добыча оставалась в его машине, и наверняка собирался приехать сюда.
Конечно, существовала также вероятность, что их схватили. Операция, которую разработал Майерс, была так густо замешана на скорости, взрывах, терроре и дерзости, что это почти наверняка должно было сработать, по крайней мере, в течение времени, достаточного для того, чтобы уйти от преследования на первых порах. Но всегда может случиться, что что-то пойдет не так, как надо, и их поймают. Особенно с мало профессиональными людьми, с которыми только и оставалось работать Майерсу; нельзя сбрасывать со счетов и то, каким непредсказуемым и диким человеком был он сам.
«Бедный Перри, — подумал Грофилд, — поглядывая на изморось снаружи. Он ведь и вправду может схватить воспаление легких, вот бедолага».
«Если к трем часам ничего не произойдет, — говорил Грофилд себе, — надо пойти и послушать радио в „шевроле“ — что там передадут новенького. Надо послушать новости в три часа».
И вдруг — тишина нарушилась: приближалась какая-то машина. Грофилд увидел ее мельком еще издали, когда она вписывалась в поворот за два или три холма отсюда; здесь, наверху сеновала, у него был просто великолепный обзор местности, и в этом направлении просматривался маленький кусочек удаленной дороги за фермерским полем.
Та самая машина?.. Она быстро перемещалась и, кажется, была того самого цвета. Неопределенная изморось не так сильно ухудшала видимость, как вчерашний ливень, но расстояние, скорость машины и то обстоятельство, что он видел лишь узкий кусочек дороги в совокупности с ней, не давали Грофилду убедиться в этом окончательно.
Да, это была та самая машина! Она вписалась в последний поворот менее чем через полминуты после того, как впервые промелькнула перед ним, и вели ее очень-очень лихо. Поворот увенчивал собой подъем, и бежевый «бьюик» съехал с подъема, на какую-то долю секунды оторвавшись от земли всеми четырьмя колесами, будто за рулем сидел лихой каскадер. Когда машина с размаху приземлилась, ее сильно крутануло, стало раскачивать из стороны в сторону на рессорах, в то время как человек за рулем изо всех сил старался справиться с управлением. На самом деле он вовсе не был никаким каскадером.
Нет, он был просто дураком. При том, как водитель свернул с дороги к амбару, «бьюик» в самом деле должен был вот-вот перевернуться. Он хотел это сделать, он завис на долгий затянувшийся момент, балансируя на самой грани, а потом снова грохнулся на колеса с правой стороны и на полной скорости помчался к амбару.
Грофилд вполне ожидал, что эта чертова махина врежется в амбар, словно боулинговый мяч в кегли, и мобилизовал себя, чтобы попробовать соскочить с обломков, когда амбар начнет разваливаться. Но потом тормоза «бьюика» взвизгнули, машину снова нещадно крутануло вправо, и она остановилась боком к амбарной двери — когда до столкновения оставалось каких-то два фута. Несмотря на легкий дождик и влажную землю, при ее приближении поднялось облако пыли, которая медленно оседала на капот и ветровое стекло «бьюика».
А тем временем дверца водителя резко распахнулась, и Гарри Брок выскочил наружу, заорав во всю мощь своих легких:
— Если считаешь себя таким умным, веди ее сам! Сам веди этот чертов «роллс-ройс»! Все делай сам! Тоже мне умник нашелся!
«Бьюик» стоял так близко от амбара, что, когда Майерс выпрыгнул наружу с пассажирского места и тут же ловко проскочил в дверной проем амбара, Грофилд потерял его из виду, зато его слышал:
— А я из-за тебя до крови поранился, лунатик ты эдакий! Надо же было так вести машину!
— Ты должен был прикончить его в машине! Опять умничаешь!
Манере, обогнув «бьюик», забежал спереди него, но не для того, чтобы напасть на Брока, а чтобы закричать на него с более близкого расстояния:
— Теперь получается, что я во всем виноват! Но ведь я свою работу выполнил!
— Да, ты выполнил, ты пустомеля, Энди! Самый обыкновенный пустомеля!
Майерс явно старался себя сдерживать:
— Гарри, нельзя нам стоять здесь и препираться друг с другом. Дороги перекроют, повсюду будет полиция. Гарри, нам нужно сменить номера, загнать «бьюик» в амбар и взорвать его, а у нас уже нет времени на все это.
— Занимайся этим сам. — Брок решительно повернулся к Майерсу спиной, чтобы уйти по траве вдоль дороги. — Мне надоело получать указания от такого болвана, как ты.
— Гарри, мы нужны друг другу!
— Ты мне нужен, как дырка в моей голове! — Брок, обернувшись, положил руки на бедра и свирепо уставился на Майерса. Это было до странности женственное движение, придавшее ему вид сварливой бабы в уличной перепалке.
Майерс припустился за ним следом:
— Гарри, нам нельзя терять время!
Брок с отвращением сделал отталкивающий жест обеими руками и опять повернулся к Майерсу спиной.
Тот нагнал его и, дотянувшись до руки, ухватился за нее.
— Гарри, послушай меня, нам нельзя...
Брок резко повернулся и ударил Майерса в лицо. Майерс отшатнулся, потерял равновесие и грузно шлепнулся на ягодицы. Он остался сидеть, явно ошеломленный случившимся, а Брок встал над ним и сказал:
— Не прикасайся ко мне, болтливый придурок! На что ты вообще годишься? Ты все испортил, и я скажу тебе, что я собираюсь сделать. Я собираюсь оставить тебя прямо здесь. Отдай мне мою половину денег, я забираю «роллс-ройс». Ты можешь оставить себе «бьюик» с номерами, а еще можешь взять себе Джорджа и сделать с ним все, что захочешь.
Грофилда очень заинтересовали эти слова. Прежде он опасался, что, судя по их перебранке, ограбление так и не удалось совершить. Нет, они не смогли пробиться через ворота пивоварни на своей пожарной машине! Но раз Брок требовал свою долю денег, наверняка они спорили по какому-то другому поводу.
Может быть, это просто от перенапряжения, нервозности, и нет никакой настоящей причины для того, чтобы так сцепиться? Грофилду доводилось видеть, как люди страшно ссорятся безо всякого повода сразу после трудного дела, здесь могло иметь место то же самое явление.
Там, внизу, Брок решил поживиться тем, что Майерс носил при себе. Он стоял над Майерсом, наклонившись, готовый запустить руки в карманы его пальто, а Майерс вдруг пришел в движение — внезапная серия беспорядочных движений, раздался странный пронзительный звук, Брок завопил и отскочил назад на одной ноге. Кровь хлестала из верхней части его другой ноги, совсем рядом с пахом, вытекая через неровную прореху в его брюках.
— Ты меня порезал! Ты меня порезал!
— Я еще и не такое сделаю, сукин сын! — Майерс поднялся на ноги, чуть пошатываясь, размахивая ножом, зажатым в правой руке. В окровавленных местах он был тусклый, но там, куда попали капли дождя, поблескивал.
