Из «лендровера» послышалась трель телефона, и водитель ответил на звонок.
— Генерал!
— Oui,[8] Рейнар.
— Вам звонят.
Гома посмотрел вдаль.
— Я не хочу говорить по телефону.
— Но, сэр, это мистер Шеффилд.
Гома вздохнул. Если Майкл Шеффилд настолько заинтересован в перевороте, то мог бы остаться и лично за всем проследить. Гома устал сообщать ему о ходе дела. Но спрыгнул с капота и взял телефон.
— Генерал Гома?
На линии трещало.
— Вы позвонили в подходящий момент, — с сильным акцентом прогрохотал по-английски Гома. — Я собирался обратиться к своим людям с воодушевляющей речью. Возможно, у вас есть новости, которые я могу им передать?
— Да, сэр. Но боюсь, новостей две — хорошая и плохая. Оружие погружено на грузовики в Порто-Ново, и они направляются в вашу сторону. Но часть оружия при транспортировке исчезла.
— Исчезла? Как так — исчезла?
— Украдена, полагаю. Подобные вещи случаются. Но Барт заверил меня, что для ваших целей оружия все еще достаточно. В придачу к оружию, которое уже есть у ваших людей…
— Вот дерьмо. — Это было любимое английское слово Гомы. — Дерьмо так дерьмо. У нас договор. Моим людям нужна подавляющая огневая мощь.
— Им же не придется завоевывать всю страну. У вас прицельный план, генерал. Взять столицу. Быстро занять, быстро покинуть, и готово. Не обязательно устанавливать контроль над всей территорией.
— Я сам знаю, что обязательно, а что не обязательно, — сказал Гома. — Покончим с этим дерьмом. Когда прибудет оружие?
— Груз следует по расписанию. Я только хотел предупредить вас, что кое-чего не хватает, и…
— Ладно. Я проверю груз. Если его будет достаточно, вы получите вашу революцию.
Гома бросил телефон Рейнару, который, дернувшись, поймал его у самого живота. Из бокового кармана генерал извлек фляжку и, открутив крышку, сделал добрый глоток «Чивас Регал».
Проклятые американцы. Не нужно было с ними связываться. Они все фантазеры, болтуны и хороши только на словах. Неумехи. Бездари.
Гома был практичным человеком в стране всеобщей скудости. Он считал, что нужно без извинений брать то, что тебе надо. Если не можешь добиться успеха с помощью интриг и манипуляций, тогда принимай более крутые меры. Выигрывает тот, у кого больше армия.
Генерал медленно обвел взглядом лагерь. На него смотрели угрюмые люди, ждавшие от него какого-то знака, свидетельствующего о том, что он понимает, куда их ведет, какого-то подтверждения, что они встали на нужную сторону.
Но у Гомы пропало настроение произносить речь. Он убрал фляжку в карман, нехотя отдал своим людям честь и, обойдя автомобиль, сел на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу:
— Отвези меня домой, Рейнар.
Весь день Соломон работал в квартире у парка Лафайет, но мыслями постоянно уносился к Лусинде Крус, к их совместному ланчу в кафе у освещенного солнцем окна и к электризующему прикосновению ее полных губ.
Он еще раз перечел документы по разводу, но ничего из них не вынес. Майкл был негодяй, и Грейс имела право бросить его. Если бы только Лусинда не требовала такого полного отчета по финансам, если бы согласилась на частичную информацию, Дон, может, и уступил бы. Но Лусинда не удовольствуется меньшим, особенно после того, как Майкл использовал Грейс в качестве боксерской груши.
Проведя над бумагами несколько часов, Соломон не добился ничего, кроме головной боли. Миссис Вонг принесла чаю и сказала, что оставила ему в холодильнике еду. Затем она ушла домой, и без ее тихого мурлыканья и звяканья посуды в квартире воцарилась тишина.
Порывшись в кейсе, Соломон нашел визитную карточку, которую дал ему старший инспектор Оклендского управления полиции. Упрямый ирландец. Питер Дж. О'Мейли.
Соломон набрал номер. Ему пришлось прорваться через коммутатор и двух других детективов, прежде чем О'Мейли рявкнул в трубку свое имя.
Соломон спросил, нет ли новостей по делу об убийстве Эбби Мейнс, и О'Мейли насторожился.
— Вы спрашиваете от себя или от Дональда Шеффилда?
— Я буду с ним разговаривать. Был бы рад сообщить, если вы продвинулись.
О'Мейли вздохнул:
— Я продвинулся бы больше, если бы не тратил все свое время на беседы по телефону со всеми вами. Не говоря уже о репортерах. Как только они прознали, что жертва из семьи Шеффилдов, так просто с ума посходили.
— Вам звонил еще кто-то из «Шеффилд энтерпрайзиз»?
— Ваш босс звонил, чтобы еще раз внушить нам, что это убийство гораздо важнее сотни других, которые мы расследовали за этот год. Майкл Шеффилд звонил, и один из ваших адвокатов — даже дважды. Три раза звонил ваш парень из охраны, Барт Логан. Все они предлагали помощь, хотели свежих новостей и подгоняли нас. Вы мешаете нам вести расследование.
— Простите, — сказал Соломон. — Я не знал. Я постараюсь, чтобы вас оставили в покое.
— Вы можете это сделать?
— Один звонок боссу.
— Отлично, — сказал О'Мейли. — В смысле, мы понимаем: ужасно, что погибла эта девушка. И семья у нее важная. Но все говорит об убийстве из-за наркотиков. Кто-то разозлился и пошел себе стрелять. В том районе такое случается. Может, Шеффилды тут абсолютно ни при чем.
Соломон в этом сомневался. Если только стрелял не юный наркодилер, которого он взбесил, в случае чего вина за смерть Эбби ложилась на него, Соломона. Он спросил О'Мейли, удалось ли им найти дилера.
— Шутите, да? Данное вами описание можно приложить к пяти сотням уличных дилеров. Я хочу сказать, что мы ищем повсюду. Он кому-нибудь проболтается, а тот скажет кому-то еще, и в итоге мы об этом узнаем. Но нужно время.
— Понимаю, — сказал Соломон. — Еще раз примите мои извинения за беспокойство.
— Я не хотел на вас срываться. День выдался тяжелый, понимаете?
Соломон поблагодарил детектива, клятвенно пообещал, что оградит его от Шеффилдов, и дал отбой.
Любопытно, что Майкл звонил в управление. У него ведь и так полно дел. Разумеется, Эбби работала с ним в «Шеффилд икстрэкшн индастриз». Может, она была ближе к дядюшке, чем казалось Соломону.
Он вспомнил, о чем она говорила, когда он вытаскивал ее из той ночлежки. О том, как ценит ее «дядя Майкл». Как много она знает о таинственной «африканской сделке».
Соломон снова задался вопросом, не имеет ли Майкл какого-то отношения к смерти Эбби. Медсестра сказала, что человек, назвавшийся его, Соломона, именем, был лысым и с густыми усами — ну чем не Майкл? Но о лысине, скрытой под бейсболкой, сестра могла только догадываться, да плотным Майкла не назовешь.
Все же надо удостовериться. Он позвонил в «Цветущую иву» и спросил, дежурит ли сестра Норма Форестер. Регистраторша сказала, что поищет ее. Соломон в нетерпении затопал ногами по мраморному полу. Было шесть часов вечера, но сестра Форестер работала в ночную смену и…
— Это сестра Форестер.
— Звонит Соломон Гейдж. Вы меня помните?
— Как я могу забыть это имя?
— Да, мэм. Полагаю, вы слышали, что случилось с Эбби Мейнс.
— Такая беда! Она казалась очень милой девушкой. Попавшей в беду, но…
— Конечно, мэм. Мне все еще любопытно, кто же забрал ее из клиники. Я хотел бы показать вам фотографию одного человека. Я мог бы переслать ее по электронной почте.
Говоря, он забарабанил по клавиатуре ноутбука, ища фото Майкла Шеффилда.
Сестра продиктовала Соломону адрес своей почты, и он отослал ей снимок. Женщина сказала, что перезвонит ему.
В животе у Соломона заурчало. Он был слишком взвинчен, чтобы есть, но у его желудка явно было свое мнение. Соломон вместе с телефоном пошел на кухню, и тот зазвонил, когда Соломон заглянул в холодильник.
— Соломон Гейдж.
— Это сестра Форестер. Я получила фотографию.
— Быстро.
— Я тут же ее открыла. Мне не меньше, чем вам, не терпится узнать, кто несет ответственность за случившееся.
Соломон в этом сомневался.
— И? — подбодрил он.
— Это не он.
— Вы уверены?
— Совершенно. Человек, выдававший себя за вас, был плотнее, и подбородок у него был тяжелее.
Соломон постарался скрыть разочарование:
— Ладно, большое вам спасибо.
— Да пока не за что, — сказала сестра Форестер.
— В общем, я только хотел его исключить. Вы не очень помогли.
Она попросила держать ее в курсе и еще раз выразила свои соболезнования, прежде чем Соломон смог закончить разговор.
Черт. Он вернулся к тому, с чего начал. Ни малейшей зацепки.
И аппетит тоже пропал.
В пятницу Дональд прилетел в Сан-Франциско на вертолете и всю дорогу, пока лимузин вез его через утренние пробки в квартиру с видом на парк Лафайет, от нетерпения ерзал на сиденье. Он надел черный деловой костюм, а не обычную свою непринужденную одежду, и каблуки его парадных полуботинок стучали по мраморному полу, когда он прошел мимо миссис Вонг, не удостоив ее словом.
