Соломона Гейджа он нашел на кухне. Тот пил кофе, на столе перед ним лежала развернутая газета. Соломон уже был при полном параде, серый пиджак висел на спинке стула. Обычная черная водолазка туго обтягивала широкие плечи телохранителя, слегка собираясь под черной лямкой наплечной кобуры. Глаза его расширились, когда он поднял взгляд на гневное лицо Дона.
— Доброе утро, сэр. Я не ожидал вас увидеть…
— Еще бы, — отрезал Дон. — Вот. Объясни мне это.
Дон бросил на стол большой коричневый конверт и сложил руки на груди. Соломон взял конверт, перевернул его. Надписей ни на одной из сторон не было.
— Открой.
Соломон отогнул клапан, и из конверта выскользнули фотографии. Они легли изображением вверх, в том самом порядке, в каком накануне вечером показывал их Дону Барт Логан.
Соломон покраснел, вглядевшись в верхний снимок, на котором он и Лусинда Крус шли, широко улыбаясь, по залитой солнцем улице.
На втором фото они сидели в кафе, как раз у этого проклятого окна во всю стену. Наклонившись через стол друг к другу. Женщина чему-то смеялась.
На третьем пара стояла на улице у серого здания суда. Лусинда Крус, поднявшись на цыпочки, целовала Соломона в губы.
— Что, черт возьми, это значит?
Соломон пожал плечами:
— Мы вместе обедали.
— И?
— Это все.
Дон указал на фото с поцелуем.
— А это, стало быть, десерт?
Выдвинувшийся подбородок Соломона напомнил Дону о тех мрачных годах после гибели Роуз, когда ее сын, еще совсем мальчишка, был полон решимости идти своим путем. Дон практически навязал подростку помощь и руководство, доказал ему, что его будущее — с Шеффилдами. Дон почувствовал, что смягчается, и это его взбесило. Он приехал отчитать Соломона, а не гулять по Дороге воспоминаний.
— Бывало, что мои поручения выполнялись плохо, — прорычал он, — но не так, как в последние несколько дней. Я послал тебя на поиски внучки, и в результате ей разнесли мозги. Ты избил Майкла. Я дал тебе задание: расстроить этот бракоразводный процесс. И что ты делаешь? Приглашаешь адвоката Грейс на свидание.
— Это не так…
Дон жестом остановил его.
— Мои сыновья пытались открыть мне глаза на то, что ты слетаешь с катушек, но я отказывался им верить. И теперь это.
Соломон посмотрел на разложенные перед ним фотографии. Когда он снова поднял глаза на Дона, в них горела злость.
— Они следили за мной, — произнес он.
— После того как ты напортачил в Окленде, люди Барта Логана следили за тобой. Он считает тебя виновным в смерти Эбби. Он искал доказательства.
— Вы верите, что я виноват в ее смерти?
— Откуда, черт побери, мне знать? Меня там не было. Эбби мертва. Шофер все еще в реанимации. Никто — кроме тебя — не может нам объяснить, что произошло на той улице. Но я готов был поверить тебе на слово. Теперь я не так уверен.
Соломон ткнул в фотографии пальцем:
— Это был просто ланч. Мы ели. Разговаривали. Не про дела. Не о вашей семье. Мы просто болтали как нормальные люди.
— Дальше ты скажешь, что это и не поцелуй вовсе. Она что, измеряла губами твою температуру?
Щеки Соломона вспыхнули:
— Вы заходите слишком далеко, сэр. Все это из-за поцелуя?
Дон сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Эта женщина — адвокат, — сказал он. — Она использует тебя, а ты попался на удочку. Я разочарован, Соломон. Я не думал, что ты настолько глуп, чтобы бегать за юбками, когда нужно заниматься делом.
Соломон перестал моргать. Взгляд его голубых глаз сделался ледяным:
— Я уволен?
Дон провел рукой по волосам.
— Ты всегда был тем человеком, которому я доверял. Без доверия у нас ничего не получится.
— Я не обманул вашего доверия.
— Дай бог, чтобы это было правдой, — сказал Дон. — Я не хочу от тебя избавляться. Ты мне нужен. Но не сейчас. Сейчас мне нужно, чтобы ты уехал. Назови это отпуском. Каникулами. Но скройся с глаз моих.
Соломон ничего больше не сказал. Он встал, сдернул со спинки стула пиджак и надел его. И вышел из кухни.
Дон стоял опустив голову, прислушиваясь к гулкому эху его шагов. Затем брякнула задвижка. Соломон хлопнул дверью, а это, при его всегдашней вежливости и обходительности, что-то да значило.
Дон спросил себя, увидит ли он когда-нибудь снова этого парня.
Кипя злобой, Соломон расплатился с водителем в чалме и вылез из такси под переходом, соединяющим башни «Центра Эмбаркадеро» на уровне второго этажа. Курильщики толклись около входа в офисную башню. Узнает ли в нем кто-нибудь человека, который недалеко отсюда угрожал оружием Мику Нилсену? В вестибюль он вошел, спрятав глаза за темными очками.
Соломон поднялся на лифте на тринадцатый этаж, где под логотипом компании «Шеффилд энтерпрайзиз» трудились за стойкой три девушки. Здоровенный охранник в серой форме сидел у входа в отсек, где располагались кабинеты руководства, и Соломон узнал в нем Дэвиса, грубого типа, который несколько дней назад перегородил ему путь своими ножищами. У Соломона мелькнула мысль: сегодня Дэвису лучше не повторять ту же ошибку.
Едва заметив выходящего из лифта Соломона, Дэвис вскочил и сказал:
— Стоять.
Его рука поползла к рукоятке пистолета, который он носил на поясе.
— Я приехал повидать Барта Логана.
— Не сегодня, — сказал Дэвис. — Мистер Логан предполагал, что вы можете заглянуть, и велел передать вам, что он занят.
Соломон почувствовал, что закипает:
— Хорошо, ты мне передал. А теперь уйди с дороги.
— Нет, сэр.
Черный «глок» охранника удерживала в кобуре кожаная застежка, и он отстегнул ее. Щелчок прозвучал неожиданно громко. Щебетавшие за стойкой девушки умолкли.
— Ты готов выстрелить в меня, чтобы помешать мне пройти в эту дверь?
— Если потребуется.
Соломон кивнул, размышляя:
— Мы в «Шеффилд энтерпрайзиз» хорошо вознаграждаем за подобную преданность.
Охранник уставился на него:
— То есть мы по результатам оплатим твой труд. И твое лечение в больнице.
Дэвис вытащил пистолет, но держал его дулом вниз. Палец не на спусковом крючке.
— В больницу здесь никто не собирается, — сказал он. — Кроме тебя, если ты вздумаешь на меня напасть.
Одна из девушек ахнула. Соломон не обернулся. Он надеялся, что эти пигалицы уже залезают под деревянную стойку на случай, если этот идиот надумает стрелять.
— Развернись, — сказал Дэвис, — сядь в лифт и убирайся отсюда. Зачем доводить дело до крайности.
— Это ты достал оружие, — заметил Соломон.
— Я выполняю приказы.
Переговорное устройство на поясе охранника затрещало, и Соломон ухватился за этот отвлекающий момент.
— Воспользуйся приемником. Свяжись с Логаном.
— Этот приемник для вызова подкрепления, — сказал Дэвис. — Хочешь, чтобы я дал сигнал?
— Действуй. Это ничего не изменит.
— Как так?
— Ты ничего не скажешь.
Дэвис нахмурился, как бы стараясь разгадать эту загадку.
Соломон подался вперед и ребром левой ладони ударил охранника по руке с пистолетом, прежде чем тот успел применить оружие. Резко выбросив вверх правую кисть с напряженными пальцами, Соломон всадил ее Дэвису в горло. В последнюю секунду он смягчил удар, чтобы не повредить трахею охранника.
Дэвис задохнулся. Он попытался было поднять пистолет, но Соломон ухватил его за запястье и отогнул ему большой палец. «Глок» полетел на пол. Соломон пинком отбросил его подальше.
Развернул Дэвиса на сто восемьдесят градусов и стукнул лбом об стену. Кашляя и постанывая, Дэвис сполз на пол.
Одна из девушек закричала, но Соломон не обернулся. Он прошел в стеклянную дверь и, свернув в длинный коридор, устремился к кабинету Барта Логана. Соломон понимал, что времени у него немного. Девушки поднимут на ноги всю охрану.
Логан сидел за письменным столом, разговаривая по телефону. Когда в комнату ворвался Соломон, он выронил трубку и стал нащупывать средний ящик стола.
Соломон сунул руку под пиджак:
— Хочешь поиграть в игру, кто быстрее вытащит оружие? Давай. Посмотрим, успеешь ли ты достать свой пистолет из ящика.
Логан медленно убрал руки и поднял их на высоту плеч:
— Успокойся, приятель.
— Ты шпионишь за мной, бежишь к Дону с фотографиями, пытаешься под меня подкопаться, а потом говоришь: успокойся?
— А тебе поделом, — сказал Логан. — Ты ведь ухлестывал за адвокатшей? Об этом мистер Шеффилд должен был узнать.
— На твоих снимках все преувеличено.
— Да пошел ты, Соломон. Не учи меня работать. Я действую в интересах семьи. Ты, похоже, забыл, как это делается. Давай застрели меня. Посмотрим, вернет ли это расположение Дона.
Руки у Логана тряслись, на лбу блестели капли пота.
Соломон с удовольствием пристрелил бы эту гадину. Но чего он этим добьется?
