С переднего сидения поднялся преподаватель аналитической геометрии Василий Иванович.
— Ребята! Внимание! Вам необходимо выбрать комиссара потока. Он будет организовывать и контролировать процесс уборки урожая. Я понимаю, что вы друг друга знаете пока плохо. Но, может, попробуем?
Со всех сторон раздались недовольные голоса:
— Давайте по приезду! А то как-то не с руки в такой тряске! Ну и дорога!
На том и закончилось первое собрание и наш самогон.
Неслабо кружилась голова, и дико хотелось курить. Петь уже не хотелось совсем.
— А д-долго ещё ехать? — как-то совсем пьяно крикнул я и с натугой икнул.
— Подъезжаем, — лаконично ответили спереди, и нам оставалось только безмолвно медитировать.
Автобус ещё несколько раз подкинуло на ухабах, и мы подъехали к пожелтевшей от времени пятиэтажке.
— А вот и наше общежитие! — с деланным воодушевлением провозгласил преподаватель.
Несколько минут молчания показали ту степень нежелания не то что здесь жить — просто видеть этот кошмар. Многочисленные выбитые стёкла этого единственного в селе пятиэтажного здания пустыми глазницами зловеще смотрели на своих будущих жильцов. Штукатурки на этом строении давно не было и в помине — из боков дома проступали железные прутья арматуры, похожие на рёбра узников лагеря смерти. Но это, как выяснилось позже, была только внешняя стороны вопроса. Матерясь, студенты стали выползать в липкую глину двора, не познавшего асфальтового покрытия.
Впереди был «колхоз».
-
Ну что я вам могу рассказать про картину, открывшуюся нашим шальным от чудодейственного деревенского напитка глазам? Кто не бывал в самой глуши разрушенных коллективных хозяйств нашей родины в начале перестройки — тот вряд ли мне поверит.
Первое — в общежитие не было воды. Её просто не предвиделось. Сопровождающий нас местный бригадир просто указал на виднеющуюся вдали колонку.
— Ребята молодые — ничего страшного, — успокоил он себя.
Девушки тихо простонали.
Второе, пожалуй, самое пикантное. Туалеты в конце коридора не закрывались. И на них не было никаких указателей для уточнения половой принадлежности посетителей. Кучи засохшего дерьма давно забили полуразвалившиеся унитазы. Увидев это, удивились даже видавшие виды преподаватели.
В грязных «номерах» зловещей пятиэтажки не было кроватей. Их надо было принести из двухэтажного здания, уныло серевшего напротив нашего узилища. Как оказалось позже, это была столовая.
Все нехотя приступили к работе. Таскать кроватные сетки на третий этаж — занятие весьма утомительное.
— Извините, — после третьего подхода, вызывающе подступил Саша к нашему провожатому, — а где здесь магазин?
— С магазином, ребятки, полный порядок! — улыбнулся дядя в замызганной фуфайке. — Километра полтора по дороге — и справа будет наш универсам.
Мы переглянулись. Опьянение покидало нас прямопропорционально количеству перенесённых наверх кроватей. Глумясь над нашими действиями, неподалёку стояла группа местной молодёжи. От весёлых аборигенов доносился явственный запашок анаши.
После восьмой ходки, Бородатый плюхнулся на металлическую сетку кровати и закурил.
Мы с Шурой расположились рядом. Я многозначительно взглянул на часы. Было без четверти два.
— Всё верно, — резко поднялся Саша, — пора….
Ровно через пять минут трое молодых людей, не обращая внимания на посвистывающую в их сторону сельскую молодёжь, чёткой военной походкой выдвинулись в направлении сельмага.
— Бля, что тут делать-то будем? — рявкнул Борода — Бабы страшные, побалдеть негде, ишачить ломает…
Он на ходу смачно харканул в сторону.
— Как что? — искренне удивился Саша: — Бухать, бухать — и ещё раз бухать!
— Ну это если будет что, — поддержал я пессимистический настрой Игоря.
Саша и не думал сдаваться. Он лихо подцепил ногой пустую консервную банку, и одним ударом отправил её в сторону брошенного на обочине трактора с работающим двигателем. Потом обернулся к нам:
— Ерунда, чуваки! Чем херовее село — тем дешевле самогон. Аксиома, мать твою! И, соответственно, меньше покупают в магазинах государственную водку.
Подобная железная логика призывала нас прибавить шаг.
У продавщицы местного продмага был, наверное, запор. Или наоборот. Только этим можно было объяснить получасовое отсутствие её за прилавком. Правда, это позволила трём благородным донам изучить скудный ассортимент, предлагаемый отечественной пищевой промышленностью труженикам полей.
— Та-ак… Ну что там у нас из бодрящего? «Альминская долина» — рупь восемьдесят…Неплохо для затравки.
— А вон, ух ты! Смотри — сухарик по рупь десять. Водки, конечно, нет. Да и хер с ней — под неё закуси надо немеряно!
— Господа! Внимание! Нет «Беломора» и «Ялты»… Вот тоска! Неужто придётся долбить «Приму» всю дорогу? Знал бы — захватил бы с собой папирос…
Наконец перед нашими очами в облаке табачного дыма появилась служительница Гермеса. Она по-матросски поплевав, загасила окурок и немного презрительно посмотрела на наши оживлённые лица.
Саша поправил очки и вежливо поинтересовался:
— А пиво у вас бывает?
Мужик в спецовке, рассматривающий что-то в конце прилавка засмеялся. Засмеялась и огромная тётка в белом грязноватом халате.
— Вот это юморист — пивка захотел! Послушай, дружок… Даже если и бывает здесь пиво, то загодя его заказывают по ящику. Да и то мало кому достаётся. Пе-ре-строй-ка, — ехидно протянула она по слогам.
Не вдаваясь в подробности распределения по селу пива, Саша сразу перешёл к делу.
— Ладно — приступим. Два… Нет — три огнетушителя «Долины». Четыре сухаря «Солнечная гроздь». И три пачки «Примы». И поскорее, любезная — нам ещё гранит науки грызть вместо закуси!
— А-а… Так это ж студенты припёрлися! — заулыбалась продавщица. — Ну, теперь по дерьмовому вину завсегда план будем делать!
— Мы весьма рады посодействовать отечественной торговле! — улыбнулся в ответ Борода и положил мятые купюры на весы.
Первую бутылку «Альминской Долины» мы уконтрапупили прямо под магазином. Я впервые пил эту… это…блин, вино. А, надо заметить, что напиток был смерть каким крепким и таким же вонючим. Сделан он был из плодово-ягодных отходов с добавлением низкокачественного спирта.
— Мать честная! — что ж ты, падла, такое поганое? Господи! — закашлялся я после второго стакана.
— Странно, мой юный друг… По сравнению с вашим самогоном — это просто лёгкий яблочный сидр, подаваемый на десерт в Объединённом Королевстве, — съязвил Саша.
Бородатому как всегда всё понравилось. «Выучусь — поеду на Север, — с завистью подумал я, глядя на причмокивающего от удовольствия друга: — Такое дерьмище — а ему хоть бы хны!»
Забегая вперёд, скажу, что в недалёком будущем мои вкусы изменились, а познания расширились до неузнаваемости. И такое изделие как креплёное плодово-ягодное вызывало во мне только хорошие и почти приятные вкусовые ощущения. Но первая бутылка шмурдяка в жизни — это всегда сурово.
Однако, несмотря на низкое качество пойла, настроение у нас заметно улучшилось.
Пора было и пообедать что ли. Тем более, что невидимый счётчик, накидывающий по три рубля сорок копеек за питание, наверняка уже тихо щёлкал и жужжал.
Вперёд — к жратве и забитым унитазам! Да здравствует колхоз!
-
…Господи! Почему темно-то так? Не голова — а кусок асфальта, прилипший к раздробленному позвоночнику… Мама моя родная! Где я? Что это за звериный храп вокруг, и почему такая вонь?
Всё это пронеслось в моей разбитой винными парами башке за долю секунды.
Я потрогал себя за лицо. Маслянистая жирная кожа, и полностью заплывшие глаза…
Ой, йо! Это же колхоз, мать его! Так-так-так… Вторую мы распили по дороге — это я хорошо помню. Потом отрывочное воспоминание о столовой, где Бородатый пытался танцевать с подносом на голове. Девочки, девочки, девочки… Так, что-то припоминается… Были в гостях у сокурсниц — отмечали прибытие. Песни Новикова…Гам какой-то невообразимый…
