Затем от своего сообщника Карэ-Жалома он узнает, что я разыскиваю двойника киноактрисы Мишель Оган. Пребывая в смятении, он совершает по отношению ко мне тот же психологический просчет, какой допустил по отношению к Коломеру. Он переоценивает степень моей осведомленности и организует покушение на Арочном мосту. А удостоверившись в его провале, устремляется на квартиру сообщника, дабы уничтожить улики, подтверждающие его связь с ним. Зная, что излюбленной гипотезой лионской полиции является убийство из мести, он прячет в его квартире оружие преступления в Перраше. Найденное у бывшего подручного Джо и Виллебрюна, оно превратится в очередную улику против Жалома. Так ему удается обвести вокруг пальца полицию и... едва ли не самого меня.
Казалось бы, дело в шляпе. Этому человеку остается отправиться за наследством, так как теперь его местонахождение ему известно. Допускаю, что он услышал адрес, который прокричал умирающий Коломер. Этот адрес явился для него полнейшей неожиданностью. (Не будем забывать об услугах, которые X оказывал Джо Эйфелевой Башне. Ведь это он приобрел для него Сельское Уединение, нанял прислугу и т. д. Он — его администратор, фактотум, как я уже говорил...) Не будет ли слишком самонадеянным предположить, что это был адрес дома, купленного в свое время Джо, но затем перепроданного, о котором его истязатель забыл именно потому, что дом был перепродан? Какому-то подставному лицу, оставаясь на деле собственностью гангстера. Местом, служившим тайником и укрытием от непрошеных гостей. (Такого рода преступники никому не доверяют.) Расчет Джо оказался верным; прочитав завещание, его поверенный ни о чем не догадался. Затем наш X приезжает в Париж, разыскивает дом, перерывает его снизу доверху и ничего не находит. А ночью вновь возвращается в него. Почему? Потому что его осенило. До сих пор он искал хитроумный тайник. Но вот он вспоминает Эдгара По, и некая деталь озаряет его. Рассказ «Похищенное письмо» из «Необыкновенных приключений» может служить, согласитесь, своего рода наглядной иллюстрацией ко всей нашей истории... Надежность тайника обеспечивается его доступностью, очевидностью. Он возвращается в заброшенный дом и опытным путем блистательно подтверждает справедливость своего предположения. В компании сообщника, несомненного участника драмы в Ла Ферте-Комбетт, который настолько «доверяет» своему шефу, что не может отпустить его от себя ни на шаг, X отыскивает кубышку. Его сообщник стреляет в него и промахивается. Пуля проходит через занавеску и серьезно ранит находящегося за ней человека. X производит ответный выстрел и не промахивается. Нам уже известно по Перрашу, что это на редкость меткий стрелок. Собравшись с силами, его спутник пытается спастись бегством. Затемнение полное, ночь — хоть выколи глаз. Грязный мокрый снег — уже не тот девственный ковер, на фоне которого отчетливо вырисовываются силуэты. Под покровом темноты он отрывается от своего преследователя, но вскоре падает на проезжей части улицы, где на него наезжает мчащаяся с потушенными фарами машина.
Я выдержал паузу. Притихшая аудитория ловила каждое мое слово.
— Так вот, — сказал я, обводя взглядом присутствующих, — этот X, виновник стольких преступлений, находится сейчас среди нас.
Мое заявление произвело на присутствующих эффект, именуемый на парламентском наречии оживлением в зале.
— Да, — повторил я, — убийца находится среди нас. Кто бы это мог быть? Мы имеем о нем некоторое представление. Он был знаком с Коломером, наследницей и вашим покорным слугой. По наблюдениям, вынесенным мною из Сельского Уединения, он охотно прибегает к помощи левой руки. В самом деле. Привязанный к креслу пациент получал удары по правой щеке. В какой-то момент ему удалось уклониться от одного из них, и кулак палача скользнул по спинке кресла. Слева, если смотреть на кресло сзади. Что же это за люди, прибегающие к помощи левой руки? Левши, разумеется, а... также те, у кого, к примеру, ампутирована правая рука, — громовым голосом заключил я.
Все взоры устремились на Луи Ребуля. Он скорчил на лице жалкое подобие улыбки. На него было больно смотреть.
— А в эпизоде покушения на Арочном мосту? — продолжал я. — Господин Марк, посланный мною вперед, явно не производил впечатление человека, оказывающего отчаянное сопротивление. Уж не разыгрывал ли он комедию?
— Я запрещаю вам делать такие утверждения, — вскричал побагровевший Марк, вскакивая с дивана. — Вы — подлый...
— Помолчите, здесь дамы. Продолжим лучше обзор событий. Можно ли назвать Марка Кове левшой? Милая крошка, разве этот блистательный журналист левша?
— Нет, месье, — бездумно пролепетала, покраснев, черноволосая обитательница Монпарнаса.
Никто не засмеялся. Над комнатой нависла атмосфера напряженности. И тут все вздрогнули. Раздался звонок в дверь.
— Откройте, — попросил я Ребуля, — и не вздумайте улизнуть.
Он не улизнул, возвратившись в сопровождении комиссара Бернье. Настенные часы пробили одиннадцать.
— Вы пунктуальны, — заметил я, пока Ребуль помогал ему раздеться. — Дорогой мой полицейский, вы по-прежнему убеждены, что убийца Коломера и человек, пытавшийся сбросить меня в Рону, — одно и то же лицо по имени Жалом, сиречь покойный Карэ?
— Ну, разумеется... а как же иначе? — растерянно пробормотал он. — Что все это означает? У вас такой скорбный вид. Бдите над покойником?
— Что-то в этом роде.
— А я рассчитывал поразвлечься.
— Вот именно. Играя в искренность. Я, например, веселюсь, как выжившая из ума глупышка. Хочу познакомить вас с убийцей, пышущим здоровьем, живехонькими ничуть не призрачным. Можете пожать ему правую или левую руку на выбор, он одинаково хорошо владеет обеими...
— Я уже говорил вам о царапине на кресле, — обратился я ко всем присутствующим, — это очень важная улика. Избивая Джо. тот человек повредил один из своих перстней и потерял бриллиант. Мэтр Монбризон, не будете ли вы так любезны показать нам вашу безвкусную печатку, украшающую безымянный палец левой руки, чтобы мы могли сравнить бриллианты.
— Охотно, — глухо проговорил он, направляясь ко мне. (На его губах играла обворожительная улыбка фатоватого героя-любовника.) — Охотно.
Раздались два выстрела, женские крики, проклятия, воцарилась суматоха. Он стрелял через левый карман пиджака. Я почувствовал жгучую боль в правой руке. Первая пуля пробила полотно Магритта, висевшее у меня на стене, вторая отлетела рикошетом от моего бронежилета, в который я предусмотрительно облачился, не исключая вероятности такого рода интермедии.
Глава X. СООБЩНИК
Когда суматоха несколько поутихла, рядом со мной оказалась Элен Шатлен. Она первая поспешила мне на помощь. Ее взволнованные глаза свидетельствовали о том, что она уже больше не сердится на меня за мои несправедливые подозрения. Это была чудесная девушка.
— Разве я не предупреждал вас, что нам понадобится ваша помощь? — сказал я, обращаясь к Дорсьеру. — Похоже, все это не слишком-то пришлось вам по вкусу...
— То есть... Покажите-ка вашу руку... Пустяки, — мрачно заключил он после осмотра.
Сидя на стуле в окружении покинувшего свое укрытие Фару и комиссара Бернье, мэтр Жюльен Монбризон с наручниками на запястьях поигрывал бриллиантами. Полированная сталь наручников соперничала с блеском перстней на его пальцах. Томас куда-то испарился.
Несмотря на боль, я не обронил крошечный камушек. Кто-то из присутствующих, не помню кто, приложил его к печатке с разрозненными бриллиантами. Он оказался того же размера и чистоты, что и подлинные, а форма огранки точно соответствовала конфигурации ободка, удерживавшего камушек в гнезде. Какая бы то ни было ошибка была исключена.
— Зря вы стреляли, — доверительно заметил я.
— Идиотский рефлекс загнанного в угол человека, — добродушно признался он. — Думал, что смогу разом расквитаться с вами. Мне следовало бы предвидеть, что вы примете меры предосторожности... Вы меня сразу заподозрили?
