Не появиться на работе без звонка было очень непохоже на Полу. Наверное, она провела день с Дагом. Я представил себе их вместе — голые потные тела в постели, — но тут же постарался об этом не думать.
Отис по-прежнему вел себя странно — лаял и рычал. Видно, еще не отошел от того, что творилось здесь накануне. Я ласково потрепал его по голове, и он ненадолго притих, но потом снова взялся за свое.
Я отдал бы все на свете, чтобы Пола вернулась домой, но я понимал, что теперь от меня ничего не зависит. Если она больше не любит меня и хочет быть с другим, ничего поделать с этим я не могу. Но если она все еще любит меня и согласна вместе со мной работать над нашими отношениями, то со своей стороны я приложу к этому все усилия. Теперь слово за ней.
Я разделся, лег в постель и тут же отрубился. Проснувшись, я все еще чувствовал себя разбитым, но, к счастью, похмельные синдромы исчезли. Было начало шестого. Я по-прежнему переживал, что пришлось рано уйти с работы. Наверное, я выглядел как законченный идиот, и завтра обязательно нужно будет попросить у Боба прощения.
Отис не унимался.
— Ну хватит, успокойся, ради бога, — прикрикнул я на него.
В ответ он только громче залаял. Чаша моего терпения переполнилась. Я отвел его в кабинет и запер дверь. Он лаял, но звука было почти не слышно.
Я заказал ужин в китайском ресторане и поел прямо из коробочек перед телевизором. Тут же, на диване, я заснул и проснулся от телефонного звонка.
— Пола дома?
— Кто ее спрашивает? — сонно спросил я.
Молчание продолжалось довольно долго, потом мужской голос сказал:
— Даг Пирсон — помнишь, мы с вами играли в теннис в Стокбридже.
Я еще не совсем проснулся и не сразу врубился, а потом сообразил: мне звонит Даг, парень, который, судя по всему, последние двадцать четыре часа без остановки трахал мою жену.
— Какого черта тебе нужно?
Внезапно сон как рукой сняло.
— Пола дома или нет? — спросил он.
Да он совсем очумел, этот тип, — звонит сюда как к себе домой!
— Я поражаюсь твоей наглости.
— Я хочу поговорить с Полой.
— Ее нет.
— А где она?
— Тебе лучше знать.
— Мне нужно с ней поговорить.
— Я сказал, ее нет. И если ты еще раз сюда позвонишь…
— Не советую бить ее, — сказал он. — Если ты ее хоть пальцем тронул, клянусь Богом, я тебя убью.
— Бить ее? Да ты что, охренел!
— Она к тебе никогда не вернется. Между вами все кончено, хочешь ты этого или нет.
— Это мы еще посмотрим.
Даг положил трубку. Я с такой силой шмякнул телефон о журнальный столик, что выскочили батарейки. У меня голова шла кругом. Просто не верилось, что у Дага хватило наглости звонить мне домой.
Потом я остыл, но мысль о Поле не давала мне покоя. Если она не с Дагом и сегодня не пошла на работу, то где же она, черт возьми? Она могла переночевать в гостинице, но почему она до сих пор не позвонила мне, своему шефу — вообще кому-нибудь?
Я вспомнил мэйл: СОЗНАЙСЯ, ИЛИ БУДЕТ ХУЖЕ! А вдруг тот, кто посылал эти сообщения, похитил или убил Полу, потому что я так и не признался в убийстве Майкла Рудника? На первый взгляд, эта мысль казалась абсурдной, но, с другой стороны, какая-то связь здесь непременно должна была быть. Пола исчезла после того, как я получил угрозы, и это не могло быть простой случайностью.
Я пошел на кухню, попил тепловатой воды прямо из-под крана. Когда я возвращался в гостиную, то в столовой увидел на стуле, возле стола, сумочку Полы и замер на месте. Пола могла оставить ее дома, если бы ненадолго отлучилась в магазин или по делам, но чтобы она пошла без нее на работу — такого не случалось никогда.
Теперь я был практически уверен, что случилось что-то ужасное. В городе у нее не было близких друзей — таких, к кому она могла бы попроситься пожить. Допустим, что у нее любовник, о котором я понятия не имею, — но все равно то, что она ушла так надолго без своей сумочки, было невозможно.
Я подумал, что можно начать обзванивать больницы или даже позвонить в полицию. Потом решил успокоиться — наверняка этому должно было быть какое-то простое объяснение. Возможно, Пола взяла на день отгул, чтобы побыть одной. Может быть, она позвонила в офис, но произошла путаница, и ее коллеги не получили ее сообщения. В любую минуту Пола могла появиться дома.
Примерно полчаса я мерил шагами прихожую и коридор. Надежда, что с Полой ничего не случилось, постепенно слабела. В девять часов я уже всерьез собрался звонить в полицию. Мне меньше всего сейчас хотелось опять общаться с ними, но я понимал, что дорога каждая минута и что своим промедлением я подвергаю Полу опасности.
Я начал набирать 911, но на третьей цифре положил трубку. Звонить в полицию, когда с меня не снято подозрение в убийстве, было безумием. Я понимал, что полиция Нью-Джерси, скорее всего, проинформировала обо мне своих нью-йоркских коллег, и мне совершенно не хотелось усугублять ситуацию. Но даже если в нью-йоркской полиции и не знают о том, что меня допрашивали в связи с убийством Рудника, я все равно не смогу рассказать им о письмах с угрозами, приходивших на мой электронный адрес, — а именно эти письма, по-видимому, быстрее всего могут вывести на след Полы.
Я решил подождать до завтра. Почем знать — может быть, я проснусь, и Пола окажется в постели рядом со мной.
Запертый в кабинете Отис продолжал буянить. Я пошел проведать его и в очередной раз попытаться его успокоить. Войдя, я увидел лужи и кучки, которые он наделал по всему полу.
— Черт тебя дери! — возмутился я. — Да ты что, сдурел?!
Отис выскочил из комнаты, и мне пришлось гоняться за ним по всей квартире. В конце концов я поймал его в гостиной, подхватил на руки и отшлепал. Потом я отпустил его, и он удрал от меня на кухню.
— Рад, что сегодня утром вы сами пришли ко мне, — сказал Боб, — потому что, честно говоря, вчера вечером я много думал, и если бы вы не продемонстрировали мне, что готовы отвечать за свои поступки, я бы, видимо, немедленно вас уволил.
Я сидел напротив Боба в его кабинете. Я плохо спал и сейчас изо всех сил старался не клевать носом.
— Я вам очень благодарен, — проговорил я. — Поверьте, единственное мое желание — заработать побольше денег — для себя и для нашей компании. Теперь я буду полностью посвящать себя работе — если нужно, и по вечерам, и в выходные.
— Хорошо, только давайте обойдемся без крайностей, — сказал Боб. — Это всего лишь работа — я хочу, чтобы за ее стенами у вас была полноценная жизнь. Все, о чем я прошу своих служащих — это стопроцентной отдачи здесь, в офисе. Как вам кажется, получится у вас так работать?
У меня зазвонил сотовый, и я ответил, надеясь, что это Пола. Но оказалось, что звонит Джим Тернер из «Лумис и Колдуэлл». Я тут же вспомнил, что договаривался к девяти часам приехать к нему в офис, чтобы обсудить цены на поставку оборудования. Сейчас было почти десять.
— Ой, ради бога, извините, — сказал я. — Сейчас выезжаю. Буду у вас через десять минут, обещаю.
Джим сказал, что у него расписан весь день, говорил он недовольным тоном и явно был расстроен. Когда я предложил перенести встречу на завтра, он сказал, что у него звонок на другой линии, и отключился.
— Кто это был? — осуждающе спросил Боб.
Он слышал слишком много, чтобы я мог как-то выкрутиться и соврать ему относительно содержания разговора. Когда я объяснил, как обстоит дело, Боб сказал:
— Мы не можем потерять его, Ричард. Это клиент на восемьдесят тысяч долларов, а может быть, и больше, и он пока еще ничего нам не заплатил.
— Мы его не потеряем.
— Похоже на то, что мы его уже потеряли.
— Не знаю, как такое могло случиться, — оправдывался я. — Наверное, из-за того, что вчера я так быстро ушел с работы, я забыл распечатать расписание своих встреч на сегодня. Обычно я всегда готовлюсь к своим встречам и…
— Так больше продолжаться не может. У меня здесь серьезный бизнес, а у вас что ни день — новые приключения.
— Я заново назначу встречу.
— Да уж, постарайтесь. Если у вас не получится, пеняйте на себя. Другого шанса у вас не будет.
Джима Тернера я пытался поймать все утро. Его секретарша все время выдумывала разные отговорки, отказываясь звать его к телефону. Наконец около двенадцати мне удалось прорваться через заслон.
Он сказал: «Может быть, мне нужно поискать другую компанию, которая в нас заинтересована», и голос его звучал еще более расстроенно, чем во время нашего первого разговора. Я понял, что пора переходить к экстренным мерам. Я начал унижаться и плакать, говоря, что на карту поставлена моя работа.
— Пожалуйста, дайте нам еще один шанс, — умолял я. — Если вы откажетесь, для меня это будет полная катастрофа. Прошу вас.
Это подействовало. Тернер сказал, что завтра его не будет в офисе почти весь день, но в районе часа он собирается оказаться поблизости от нас. Он предложил встретиться в час в моем кабинете и обсудить цены. Я несколько раз поблагодарил его, сказав, что он прекрасный человек, и что он меня спас, и как я ему обязан.
