Сандра посмотрела в лицо человеку, который сразу показался ей умным и тактичным, и подумала, что именно взгляда этих серых глубоких глаз ей так не хватало все эти дни.
Стараясь стряхнуть наваждение, она попыталась убедить себя в глупости своих выводов, ведь у ее собеседника были такие толстые, покрытые потом щеки, такой огромный живот, и к тому же затасканный пиджак и неряшливая прическа, но все равно выходило так, что он не вызывал у нее отвращения.
– Мистер, было бы лучше, если бы вы направились в офис «Хэммет Старс» и спасли жизнь человеку, о котором только что говорили…
– Что он задумал? – спросил МакКуин.
– Видимо, вы недостаточно информированы об этом человеке, если задаете такой вопрос, – усмехнулась девушка. – Никому не известно, что в следующую минуту может предпринять мистер Мартенсон. Может затопить Нью-Йорк, начать играть в пул, раздать карты в казино напротив, а может позвонить вам сейчас и сказать, чтобы вы убирались к черту. Всё зависит от обстоятельств, но и тут вы вряд ли сможете предположить что-то конкретно. Если же вам нужна правда, и вы, действительно, не хотите причинить ему вреда, то я сообщаю вам: в настоящий момент Эндрю Мартенсон направился в офис, чтобы найти там человека по имени Малкольм. Это мне известно настолько же верно, насколько я уверена, что имею дело с офицерами полиции из Нью-Йорка, находящимися в Вегасе инкогнито. Вы работаете на грани фола, нарушая юрисдикцию полиции другого штата, и только ваша безбашенность позволяет мне сейчас с вами разговаривать. Вряд ли вы хотите убить Мартенсона, – наоборот, хотите надеть на него наручники, и в глазах ваших, детектив, я вижу искренность. Сейчас все играют не по правилам, начертанным в инструкциях, и это кажется мне забавным.
– Вы слишком рассудительны для секретарши, – подумав, проговорил Чески, – слишком…
– А в ваших глазах слишком много грусти для добросовестного полицейского. Я же говорю – тут все удивляют друг друга, но никого это не шокирует. Русский уголовник повязал всех своими принципами, заразил ими и сбил с пути истинного. – Сандра допила коктейль и поставила бокал на стол. – Детектив, вы, верно, размышляете, каким образом пристегнуть меня наручниками к машине, чтобы я не убежала, пока вы ищете Мартенсона? Не знаю, смогу ли я вас разубедить, но знаю, что не уйду из этого кафе, пока на моих глазах Мартенсон не выйдет из офиса, либо пока его не вынесут в черном мешке коронеры.
– Кто вы, как ваше имя? – строго спросил Чески.
– Сейчас это не важно. Важно, что пока вы тут точите лясы, интересующего вас человека могут убить.
Чески думал долго. МакКуин дважды многозначительно поглядывал на него, теребя наручники в кармане, но не смел сказать ни слова. Когда же наконец Чески встал, МакКуин заметил, что он положил на стол свою визитную карточку.
– Что бы ни случилось, мисс, я хочу, чтобы вы позвонили мне по этому телефону.
Дойдя до двери вместе с МакКуином, Чески попросил его подождать и вернулся к столику. Наклонившись над ним, он тихо добавил:
– И при этом вовсе не важно, чтобы мы говорили о Мартенсоне.
На пороге он ещё раз обернулся. На лице девушки уже не читалось отчаяния. Она вертела в руке карточку и смотрела на неё с загадочной улыбкой. Их взгляды встретились, и Чески смущенно заторопился к выходу. Усевшись на сиденье, он глухо пробормотал:
– Туда, куда мы не доехали…
Через минуту вниманию их предстала странная для элитного места по меркам Лас-Вегаса, картина: у входа на территорию здания, были припаркованы две машины.
Первая, Cadillac Vizon 2002 года выпуска, явно ярмарочный вариант, стоял чуть под углом к центру входа, и водительская дверь его была распахнута настежь.
Второе средство передвижения вызвало у Чески недоумение. В США таких отродясь не выпускали, а на руле значилась эмблема: «ЗИЛ». Что это такое, Чески не знал, однако в машинах толк понимал, а потому, когда заглянул под вздыбившийся холмом капот и увидел двигатель, мгновенно проникся к авто уважением. Литров в этой тачке было никак не меньше семи, а лошадей – не менее трехсот.
– Самый подходящий кандидат для программы «Тачку на прокачку», – констатировал Мак-Куин, обходя машину со всех сторон. – Вы не знаете, сэр, где в Лас-Вегасе можно так убить машину?
Детектив был прав. Город Лас-Вегас один из самых благополучных в США в части строительства дорожных коммуникаций и парковок. Если на этом «ЗИЛе» не ездили брать кабана на окраину Массачусетса, то можно было предположить, что он съехал с эстакады и перевернулся. Оба бампера болтались, капот был вывернут, краска облуплена, словно машину ошпарили кислотой из медного таза. Картину довершали выбитые стекла и гнутая рама-держатель ветрового стекла. Крыло справа было помято, дверь тоже, правая фара отсутствовала, левая была расколота.
Чески приблизился и потрогал капоты обеих машин. Температура одинаковая, двигатели разогреты до предела. Чески усмехнулся, представив, что Малкольм ехал одной дорогой, а Мартынов, чтобы сократить путь, двигался по другой. Оттого такая разница в состоянии машин.
А потом он увидел парковавшийся в пятидесяти ярдах от первых двух автомобилей чёрный, невероятных размеров джип «Навигатор» с пустым салоном, взял этот факт на заметку и двинулся следом за торопившим события и уже входившим в здание МакКуином.
У входа в просторный холл их ждал ещё один сюрприз.
Меж стеклянных дверей, заблокировав их вращение, лежал огромный белый охранник с признаками повреждения челюсти. Он был без сознания, но пульс у него прощупывался, дыхание было везикулярным, так что можно было догадываться о том, что он на этом свете ещё поживет.
Чего, однако, нельзя было сказать о двух молодых парнях в той же форме охранников офиса, застывших в креслах напротив работающих пультов наблюдения. Одному из них пуля вошла в переносицу, второй, вероятно, пожил чуть дольше – на груди у него темнелось пятно, на животе еще одно. Парня добивали.
Детективы вытащили из карманов оружие.
– Славная ночка, – шепотом заметил Чески и направился к лифтам.
Светящиеся цифры на табло подсказали напарникам, где находятся кабины: 31 этаж.
– У меня клаустрофобия, – признался Мак-Куин. В перевернутой цифре 13 он увидел усугубляющий эту болезнь признак. Быть может, нам стоит подняться по лестнице, шеф? Лифт сработает, нас будут ждать, а это… нехорошо, – добавил он, оглянувшись на тела неподвижных охранников.
– Сомерсет, ещё раз посмотри на меня. Кого ты видишь?
– Сэр, это только так кажется, что подниматься на 31 этаж пешком – тяжело. На самом деле, подгоняемые адреналином, мы взлетим, как птицы…
– МакКуин, если бы Башни-близнецы рушились не 11 сентября, а 10-го, когда я прибыл туда для расследования хищения денег из страховой компании «МетЛайф» на 89-ом этаже, и если бы я в тот момент находился в баре на 20-ом, то я ни за что не успел бы спуститься за те полчаса, пока падала Северная башня. А ты говоришь мне: Давайте, сэр, взлетим птицами на 31-й этаж…
– А вы были в Северной башне за день до трагедии? – спросил МакКуин через десять минут, когда перед ними на лестнице появилась табличка с обозначением «10 Level»[4].
– У меня до сих пор начинают дрожать мышцы спины, едва я подумаю о том, что было бы, если бы воришка спер две тысячи долларов в «Мет Лайф» не 10-го, а 11-го… Удар первого «Боинга-767» рейсом 11 из Бостона пришелся в окна 84-го этажа в 8 часов 45 минут, спустя 9 часов и 45 минут после моего ухода из World Trade Center… Чёрт побери эти небоскребы… если мы будем двигаться с такой скоростью, то на тридцать первом этаже появимся не раньше, чем через двадцать минут! Но я обязательно устану, а это значит, что – полчаса, не меньше… В общем, ты как хочешь, дружок, а я, пожалуй, вызову лифт! – и Чески, отбросив в сторону совершенно мокрый платок, вынул из кармана свежий.
– Идите, идите, шеф, – поощрил его МакКуин. – Едва лифт с вами остановится на уровне 31 этажа, в кабину, не дожидаясь пока откроются двери и кто-нибудь разрядит пару магазинов. Идите! Вы потеете, когда едите, у вас одышка, на вас не обращают внимания женщины, плюс ко всему этому через минуту в вашем теле добавится ещё пара дюжин отверстий! Вот тогда вы точно будете нарасхват у итальянских домохозяек Нью-Йорка в качестве дуршлага при изготовлении макарон! Идите, идите.
– Чёрт бы тебя побрал, щенок, – рассердился Чески, направляясь к лестнице.
– Сбросите десяток фунтов – вам же на пользу…
На площадке лифтов второго яруса, расположенной на 25-ом этаже, Чески понял, что ему не дойти. Сердце вырывалось из груди, он был похож на только что поднятого из океана пассажира потерпевшего крушение лайнера, и пистолет в его руке придавал ему зловещий вид. Говорить он не мог, лишь выдыхал странные междометия:
– Эс. сво… ты сво… лочь такая…
– Шеф, осталось всего шесть этажей! – успокаивал его МакКуин. – Двадцать процентов от общего количества высоты! Это меньше, чем налог, шеф!
