Следы Генри Лэнгстона вели за амбар к развалинам дома. Но не успел я приблизиться к дому, как в дверях появился он сам с пистолетом тридцать второго калибра в левой руке и с обрезом на правом плече. На мгновенье мне даже показалось, что он вот-вот в меня выстрелит.
Но он дружески помахал пистолетом и радостно окликнул меня.
— Лью, я нашел оружие, которым было совершено убийство.
— В доме?
— Нет. Он бросил обрез в ручей. Я нашел его в грязи, когда переходил ручей.
Я взял у него обрез и переломил его. В казенной части оказались две стреляные гильзы. Оба ствола были забиты грязью.
— Не видели его?
Хэнк покачал головой.
— У меня было предчувствие, что он вернется сюда на ранчо. Мне казалось, его сюда тянет. Но я ошибся.
— А где те, кто его ищет?
Хэнк махнул куда-то в сторону гор, где нависли темные облака, по краям которых местами шел дождь.
— Наверное, увязли где-нибудь, — со злорадством заметил он.
— Вы не хотите, чтобы его поймали, а, Хэнк?
— Меня раздирают противоречия. С одной стороны, я хочу, чтобы Дэйви поймали. Оставлять его на свободе опасно. С другой стороны, я боюсь, над ним учинят расправу, не дожидаясь суда. А ведь в деле имеются смягчающие обстоятельства, вы не забыли?
Нет, не забыл. Поэтому-то я и не уезжал отсюда. Спасти Дэйви от обвинения в предумышленном убийстве вряд ли удастся, но с помощью Сэнди можно было попытаться это сделать.
— Поехали, — сказал я. — Кстати, по пути я остановился в Санта-Тересе и разговаривал по телефону с вашей женой.
Хэнк бросил на меня виноватый взгляд.
— Как она? Нормально?
— Нет. Она беспокоится за вас, да и за себя тоже.
— А что с ней?
— Наверное, нервы. Мне она не захотела ничего объяснять, потому что я не врач.
— Она боится потерять ребенка, — мрачно признался он. — Когда я вчера уезжал, у нее начались боли.
И он, широко шагая, направился мимо амбара к проселку. Из амбара вылетела сипуха, глаза у нее, казалось, застыли от изумления. Хэнк прицелился и выстрелил в птицу из пистолета. Он промахнулся, но мне его выстрел не понравился. Он напомнил мне, как Лупе стрелял в водяную курочку.
В Сентервиль мы ехали каждый в своей машине. Хэнк остановился возле закусочной Эла Симмонса. Когда я вошел, он уже был у телефона.
— Я буду говорить в кредит. Меня зовут Генри Лэнгстон.
Последовало долгое молчание, нарушаемое только телефонным звонком на том конце провода, да возле нас неразборчиво бормотало о чем-то приглушенное радио.
— Опять что-то случилось? — перегнулся через стойку Эл Симмонс.
— Надеюсь, нет.
И словно в ответ на вопрос Эла послышался голос телефонистки:
— Ваш номер не отвечает, сэр. Позвонить еще раз?
— Я сам попробую, спасибо. — Хэнк положил трубку и повернулся ко мне. — Наверное, пошла за Генри в детский сад. Хотя идти за ним еще рано.
И, резко повернувшись, словно его потащили, направился к двери. Меня ухватил за рукав Эл Симмонс.
— Что с ним такое?
— Беспокоится за жену.
— Из-за этого убийцы с обрезом?
— Да.
— Сейчас, наверное, многие забеспокоятся. Северным перевалом он спустился на шоссе, слышали? По радио сообщили, что он сел в попутный грузовик.
— И куда поехал?
— В южном направлении. Водитель грузовика сказал, что он слез в Санта-Тересе.
Я вышел, чтобы предупредить Хэнка, но он уже с ревом несся по грунтовой дороге. Пока я добрался до перевала, его машина была далеко внизу.
Мне, наверное, следовало остановиться в Родео Сити. Но в здравомыслии Пеннела я не верил. Если Дэйви укрылся в доме Лэнгстона, Пеннел способен затеять перестрелку, в которой могут пострадать невинные люди.
Очутившись на шоссе и миновав то место, где Пеннел все еще собирался выставить заграждение, я помчался со скоростью девяносто миль в час и не снимал ноги с акселератора до тех пор, пока не очутился на окраине Санта-Тересы. При первой же возможности я съехал с шоссе и понесся к дому Лэнгстона. Фургон его стоял прямо посреди дороги, из-под капота шел пар. Хэнк был на полпути между машиной и домом, он бежал, держа в руке пистолет.
— Кейт! — кричал он. — С тобой ничего не случилось?
Из дома выбежала Кейт Лэнгстон. Она бросилась к мужу, но не добравшись до него, упала на каменные плиты дорожки, вскочила — колени у нее были в крови — и жалобно зарыдала:
— Мой ребенок. Из-за него у меня не будет ребенка.
Левой рукой Хэнк схватил ее и прижал к себе. В дверях появился Дэйви. Он был весь в грязи, зарос и держался неуклюже, как актер, который умирает от страха перед выходом на сцену.
Хэнк вытянул правую руку. Пистолет казался длинным черным пальцем. Дэйви поднял на него смущенный взгляд и открыл было рот с намерением что-то сказать. Хэнк несколько раз выстрелил. Третья пуля попала в левый глаз Дэйви. Он опустился на порог и тут же умер..
Примерно через час я остался с Хэнком наедине. Представители местной полиции приходили и, получив показания от Хэнка и поздравив его, удалились, захватив с собой тело убитого. Кейт в шоковом состоянии поместили в отделение неотложной помощи местной больницы, где ей ввели какое-то успокаивающее средство.
Я с тем же намерением влил в Хэнка порядочное количество виски, но сам почти не пил. После всего, что произошло, он быстро опьянел и бродил по комнате в поисках сам не Зная чего. Остановившись возле рояля, он принялся барабанить по клавишам кулаками.
— Вам что, больше делать нечего? — прикрикнул на него я.
Он повернулся, прижав кулаки к груди. Взгляд у него был бешеный, как когда-то у Дэйви.
— Я должен был убить его, правда?
— Я вам не судья. В жизни, как и во всем, хорошо знать меру. Нельзя тратить больше, — чем у вас есть, говорить больше, чем знаете, и пользоваться своим положением чаще, чем это необходимо.
— Он разрушал мой брак, сводил с ума мою жену. Я должен был на что-то решиться, должен был сделать решительный шаг.
— Вы его и сделали.
— Полиция меня не осуждает.
— И они вам не судьи.
Он сидел, раскачиваясь на круглом стуле возле рояля. Я обманулся в Хэнке, и вместе с тем мне было жаль его. Второе «я», которое сидит в большинстве из нас, вылезло у него наружу и проявило себя в насилии. Теперь ему придется жить с ним неразрывно всю остальную жизнь.
Позвонил телефон. Я взял трубку.
— Квартира Лэнгстонов.
— Это вы, мистер Лэнгстон? — спросил женский голос.
— Нет, это его знакомый.
— Почему миссис Лэнгстон не пришла за ребенком?
— А вы из детского сада?
— Да, — ответила женщина. — Меня зовут миссис Хокинс.
— Миссис Лэнгстон больна. Пожалуйста, оставьте ребенка в саду на ночь.
— Мы не можем этого сделать. У нас дети не ночуют.
— Придумайте что-нибудь, прошу вас. Миссис Лэнгстон в больнице.
— А мистер Лэнгстон?
— Он тоже плохо себя чувствует.
Я положил трубку и пошел обратно к нему. Глаза у него полыхали каким-то догорающим огнем. Он уже начал ощущать перемену в самом себе и в своей жизни.
Я попрощался и вышел из дома, широко шагнув через порог, где кровь Дэйви уже стала запекаться под лучами солнца, которого ему больше не суждено увидеть.
Прежде чем отправиться обратно в Лос-Анджелес, я нанес последний визит миссис Флайшер. Она появилась в дверях в черной шляпе и в пальто. Лицо ее было искусно подгримировано, но под гримом оно было бледным и одутловатым.
С виду она казалась почти трезвой, зато явно нервничала.
— Что вам нужно?
— Пленки.
Она широко раскинула руки в перчатках.
— Их больше нет.
— Бросьте, миссис Флайшер, вы сами сказали, что знаете, где они.
— Там их нет.
— Вы отдали их в полицию?
— Может, да, а может, нет. А теперь я спешу. Сейчас приедет такси.
Она хотела было закрыть дверь, однако я незаметно, но твердо попридержал дверь плечом. Она медленно подняла глаза.
— В чем дело?
— Я согласен заплатить больше. Две тысячи вас устроят?
Она невесело рассмеялась.
— Такие гроши? Не будь я дамой, я бы сказала, что вам делать с вашими жалкими двумя тысячами.
— С кем вы договорились?
— С очень приятным молодым человеком. Он вел себя, как джентльмен, на что некоторые люди не способны. — Она попробовала было дернуть дверь, но я не сдавал позиций. — И он сказал мне, сколько на самом деле стоят эти катушки с пленками.
— Сколько?
— Десять тысяч, — сказала она с гордостью обладателя выигрышного лотерейного билета.
— Он их купил у вас?
— Может, и да.
— Уже слышал. А может, и нет. Вы можете его мне описать?
— Очень интересный, с каштановыми кудрявыми волосами. Гораздо интереснее вас. И много моложе, — со злорадством добавила она, словно мстила своему мужу, оскорбляя его старого приятеля Джека Арчера.
