Во всем подозревая обман, Соло одобрил план с неохотой. Предположим, спорил он с Ниной, когда Кортес ушел, Кортес решил взять все себе? Предположим, он убьет ее так же, как убьет и Гарри? И заберет все деньги? Нина разубедила его. Кортес, призналась она, любит ее. Соло потемнел от ярости, но она заверила его, что, даже если бы на земле из всех мужчин в живых остался только Кортес, и тогда она даже не подумала выходить за него замуж. «Выйти замуж за эту толстую тупую свинью?» — спросила она и язвительно засмеялась, но то, что он так безумно ее любил, гарантировало ей безопасность. Она рассказала Соло, что уже намекнула Кортесу: как только состоится дележка, она поедет с ним в Юкатан, — и Кортес был полон надежд. Она снова засмеялась. «Ты с ним сам будешь разбираться, папа, когда он узнает, что я никуда не еду». Она играла свою роль так хорошо, что убедила Соло. Но Нина говорила только часть правды. Она любила Кортеса, и они вдвоем решили отправиться с Шелдона прямо на Юкатан со всеми деньгами. Было что-то такое в грубом, толстом мексиканце, отчего в Нине взыграла кровь. Мысль о том, что можно сбежать от надзора Соло, жить с Кортесом в Мехико-Сити и растрачивать триста тысяч долларов, опьянила Нину. Чего она не знала — так это того, что у Кортеса в Такско уже есть толстая уродливая жена и трое толстых уродливых детей. Кортес и не думал жениться на Нине. Он собирался пожить с ней, пока будут деньги, а потом тихонько скрыться из вида.
Бросив взгляд на лагуну, Кортес озабоченно нахмурился.
Он видел четыре ящика, всплывшие прямо перед ним, но где же Митчелл? Потом он вспомнил, что на Митчелле должен быть акваланг. Кортес сказал себе, что теперь Митчелл может всплыть на поверхность в любой момент, и, увидев в нескольких ярдах от коробки чью-то голову, мгновенно перевел винтовку и спустил курок. За долю секунды до выстрела он осознал, что целился в Нину, а не в Гарри. Он увидел, как Нина дернулась, вскинув руки, как на маске, закрывавшей ее лицо, появилась кровь, потом увидел, как Нина медленно перевернулась на спину и осталась лежать на воде, а кровь образовала красный ореол вокруг ее головы.
Кортес долгое время не двигался, потом громко и грубо выругался. Он лихорадочно оглядел поверхность лагуны в поисках Гарри, но не увидел его. Он взглянул на плавающие далеко внизу ящики. Надо вернуться на корабль и провести его в лагуну, сказал он себе. Но где этот проклятый Митчелл?
Он поднялся на ноги.
— Стой! Бросай оружие!
Он посмотрел через плечо, его губы расплылись в жестокой ухмылке.
Над ним стоял Лепски, а чуть позади — Беглер. Оба полицейских держали в руках пистолеты.
Кортес был похож на загнанного зверя. Он молниеносно повернул винтовку и выстрелил. Пуля Лепски попала ему между глаз, он откатился назад и упал в море.
— Еще этих двоих вылавливать, — с отвращением сказал Лепски. — Ну, где же Митчелл?
Глядя на все это издали, с края лагуны, скрывшись в тени, Гарри решил, что пора сматываться. Он неслышно нырнул и, невидимый, выплыл из лагуны, направляясь к катеру Соло.
Беглер приказал четверым патрульным раздеться и подтащить два тела и ящики к краю скалы, откуда их можно будет увезти.
Пока патрульные раздевались, Лепски продолжал осматривать поверхность лагуны.
— Думаешь, он все еще в гроте, сержант? — спросил он.
— Кто еще в гроте? — поинтересовался Беглер.
Лепски уставился на него:
— Митчелл, господи ты боже мой!
— А я откуда знаю? — безразличным тоном спросил Беглер. — Вместо того чтобы прыгать вокруг, словно пописать захотелось, может, залезешь в воду и поработаешь немного?
Реакция Лепски была столь бурной, словно до него дотронулись раскаленным железом.
— Кто… я?! Туда? Митчелл уйдет!
— Ты не глухой! — прорычал Беглер. — Давай туда!
Через тридцать минут они с большим трудом вытащили тела Нины и Кортеса на площадку. Наконец стали поднимать ящики.
Во время борьбы с одним из ящиков, Лепски услышал звук заводящегося мотора.
— Это судно Соло, сержант! — завопил он, бросив ящик, поплыл к площадке и вылез на нее.
— Митчелл уходит!
— Тебя это волнует? — спросил Беглер. — Я что-то не припомню, я разве приказывал тебе прекратить работу?
— Но он уходит! — взволнованно закричал Лепски.
Беглер посмотрел на него:
— Да? Мы даже не знаем, был ли он там. У нас есть только показания Соло, а он известный лжец.
Мы даже не знаем наверняка, что Митчелл не убит в бою.
Лепски начал что-то говорить, но взгляд Беглера заставил его прикусить язык.
— Не понял, сержант, — смущенно пробормотал он.
— Относись к этому по-другому, Том. Нам с тобой чертовски повезло, что мы не воевали во Вьетнаме, — сказал Беглер. — Моего младшего брата там убили. Любой парень, отслуживший свои три года в этой бойне, заслуживает передышки. Митчелл все равно невиновен. Если мы его возьмем, он попадет в тюрьму, пока закон точно это не установит. Это испортит ему отпуск. — Беглер посмотрел на Лепски. — Ты хочешь испортить ему отпуск?
Лепски уже не слышал включенного мотора. Он скорчил гримасу, потом пожал плечами.
— Пожалуй, нет, — сказал он. — Я об этом как-то не думал.
— Вот поэтому тебе никогда не стать сержантом, — констатировал Беглер с подловатым удовлетворением. — Может, ты сунешь свое малоприятное туловище обратно в море и достанешь эти ящики?
Солнце садилось, и тени стали длинными, когда Гарри Митчелл добрался до ресторана «Притормози и поешь» — милях в пятнадцати к северу от Веро-Бич, на Первом шоссе. Он доплыл на катере Соло обратно к ресторану. Прошел в свой домик, собрал вещи. Сложив их, он услышал, как в соседнем домике храпит Мануэль. Над рестораном стояла тишина. Пляж выглядел пустынным. Он в последний раз осмотрелся, потом прошел в домик Рэнди, открыл дверь и взглянул на пустую комнату. Одобрительно кивнул. Так, значит, Рэнди послушался его совета… уехал.
Потом вышел на шоссе.
Он шел весь день — ему нравилось идти пешком, и он не пытался остановить какую-нибудь машину. Было воскресенье, шоферы грузовиков отдыхали. Он думал, объявила ли полиция его розыск. Жизнь стала слишком четкой — будто смотришь в сильный телескоп, — чтобы это его сильно интересовало. Он видел, как умирала Нина, и понял, что Кортес ошибся. Он видел, как умер Кортес, и почувствовал удовлетворение. Он хотел солнца и морского воздуха — он их получил: неплохой отпуск!
Он уже захотел есть, когда дошел до ресторана. Было девятнадцать пятнадцать. Он шел без остановки весь день и устал.
Когда он подошел к входу в ресторан, то увидел, что на стоянке занято только одно место — там стоял пыльный голубой «шевроле». Он поднялся по ступенькам, толкнул дверь и вошел в светлую прямоугольную комнату со стойкой и столами — их было около сорока, все не заняты, — два негра, слонялись между ними с печальным видом людей, которым нечего делать.
За стойкой перед стаканом виски со льдом сидел невысокий толстый мужчина с красным добродушным лицом, лысый, в костюме, который не мешало бы погладить.
Когда Гарри подошел к стойке, толстяк посмотрел на него, потом кивнул. Его карие глаза оглядели Гарри пристально — так смотрят люди, желающие оценить собеседника, чтобы решить, как к нему лучше обращаться.
— Привет! — сказал толстяк, улыбаясь. — Дэйв Гаркнесс. Я нарушаю правила… пью один. Спаси меня! — Его улыбка стала еще шире. — Давай я закажу тебе выпить.
— Гарри Митчелл. — Гарри облокотился о стойку. — Спасибо, пиво, пожалуйста.
Гаркнесс подал знак бармену-негру.
— Похоже, они тут все вялые какие-то, — сказал он. — Ты поешь?
— Не прочь.
— Тогда можем вместе надеть нагруднички. Вот что я еще не люблю делать — есть в одиночестве.
— Ну конечно.
Принесли пиво, и Гарри выпил. Он вздохнул, закурил, не предлагая сигарету Гаркнессу, потому что тот курил сигару. Попросил меню.
Гаркнесс наклонился и прочитал меню через плечо Гарри. Они решили заказать на ужин цыпленка.
— Только что из армии? — полюбопытствовал Гаркнесс.
— Похоже, что это известно всем.
— Это несложно. В отпуске?
— Кончился отпуск. Я еду домой в Нью-Йорк.
— Правда? — Гаркнесс снова задумчиво оглядел Гарри. — А я занимаюсь продажей фруктов. Вот уже двадцать лет.
Они перешли за столик и заказали пиво. Гаркнесс говорил о том о сем. Задавал вопросы о Вьетнаме, но, когда увидел, что Гарри устал от этой темы, переключился на расовые проблемы и новые налоги.
Только когда они поели и заплатили по счету, Гаркнесс сказал:
— Я еду в Нью-Йорк. Хочешь со мной?
— Спасибо, но я собирался остановиться в Йеллоу-Экрз. Я хотел навестить друзей. Я обещал, что загляну на обратном пути.
— Йеллоу-Экрз? — Гаркнесс закурил. — Мой родной город. Кто твои друзья? Уверен, что я их знаю. Я всех знаю в Йеллоу-Экрз, прекрасный городок, если жить там не слишком долго.
