Его мысли перенеслись к Лусинде Крус, к ее умелым действиям в суде, к тому, как она обыграла юридическую команду Майкла, к ее темно-карим глазам, к ямочкам на щеках, когда она улыбается…
Соломон поймал себя на том, что уже тянется к телефону. В приемной ответили, что у мисс Крус совещание и беспокоить ее нельзя. Он назвал свое имя и попросил поинтересоваться еще раз. Через минуту послышался голос Лусинды:
— А я гадала, позвоните ли вы сегодня, — сказала она.
— Я позвонил бы и раньше, но был занят, потому что меня увольняли.
— Ну да!
— Они следили за мной. Щелкнули нас, когда мы вместе обедали.
— Вас не могут уволить за это.
— Они могут сделать все, что им вздумается. Они — Шеффилды. На земле нет власти выше.
— Простите. Никогда не думала, что они…
— Это, вероятно, не навсегда. Я тут кое-что расследую. Как только я прижму их к стенке и расскажу Дону, меня восстановят.
— Зачем вам это? После того, как они с вами обошлись.
Хороший вопрос. Соломон не знал, что ответить. Не знал, есть ли у него ответ. И просто спросил:
— А как у вас дела?
— Без конца звонят репортеры, но я с ними не разговариваю. Отсылаю их к материалам суда.
— Что равносильно натравливанию их на Шеффилдов.
— Боже мой, — проговорила она с улыбкой в голосе. — Думаю, это возможно. Какой ужас!
— Как Грейс?
— Я велела ей залечь на пару дней на дно. Прийти в себя. Ей нужно собраться с силами. Такой публичный развод требует больших эмоциональных затрат.
— Какие-нибудь новости от адвокатов Майкла?
— Нет, но я и не ждала. Это нормально. У меня куча другой работы.
— Надо вас отпустить. Мне просто хотелось… мм… сказать вам, что я думал о вас.
— Как мило. Я тоже думала о вас.
— Послушайте, — сказал Соломон, — а может, снова пообедаем вместе? Или поужинаем? Если вы не против трапезы в компании безработного парня…
Это ее развеселило.
— Платить, видимо, буду я.
— Мы по-прежнему можем платить каждый за себя. По крайней мере, пока у меня не кончатся деньги.
— Позвоните мне завтра, — сказала Лусинда. — Что-нибудь придумаем.
— Хорошо, позвоню.
Пауза. Ему действительно следует повесить трубку.
— Лусинда?
— Да?
— Берегите себя. Шеффилды вышли на тропу войны. Если они следили за мной, то, вероятно, кто-то следит и за вами.
— Вы так думаете?
— Вы видели, на что способен Майкл, когда теряет голову. Он может совершить ошибку. Послать человека с приказом причинить вам вред.
Она помолчала, потом спросила:
— Вы пытаетесь напугать меня, Соломон? Потому что выполняете мерзкую работу.
— Я говорю, чтобы вы были осторожны.
— Буду.
Он попрощался и отключил телефон. На столе тихонько урчал компьютер. Соломон ввел пароль и стал ждать, когда дорогое устройство соединит его с главным компьютером «Шеффилд энтерпрайзиз». На экране появилась надпись: «Ошибочный пароль. Введите снова». Ничего себе. Он набрал снова. Появилась та же надпись.
Соломон ругнулся.
Сотрудники службы безопасности компании заблокировали его доступ. Похоже, Крис и Майкл обо всем позаботились. Соломон спросил себя, как давно они планировали его увольнение и не сыграл ли он им на руку, ворвавшись в кабинет Логана.
Тем не менее дело нужно было делать. Он принялся обзванивать своих информаторов внутри компании, людей, которые могли знать о Майкле, Гоме и уране. Почти всю вторую половину дня он провел на телефоне, пытаясь нащупать какую-нибудь ниточку. Многие из сотрудников разговаривали с ним осторожно, и Соломон догадался, что до них уже дошел слух о его увольнении. Другие просто понятия не имели, о чем он спрашивает.
Однако в конце концов ему повезло — он попал на аналитика из «Шеффилд икстрэкшн индастриз», Одри Хэмилтон, стройную блондинку, с которой познакомился на прошлой рождественской вечеринке. Они немного пофлиртовали, пока пили эггног,[9] и девушка дала Соломону свой телефон, но он так ей и не позвонил. Она, похоже, не таила на него зла. И осталась такой же болтушкой, какой он ее запомнил.
Покончив с положенными приветствиями, Соломон спросил, что она знает про уран.
— Забавно, что ты спросил, — ответила Одри. — Никто вокруг никогда не интересовался урановым рынком, и вдруг меня начинают постоянно об этом спрашивать.
Соломон постарался не выдать своего волнения:
— В самом деле? Постоянно?
— С тех пор как урановый рынок начал восстанавливаться, я пыталась хоть кого-нибудь заинтересовать, но никто и слушать не хотел. И вдруг несколько месяцев назад Майкл Шеффилд прямо помешался на желтом кеке и стал требовать, чтобы я буквально носом нарывала для него информацию.
— Это правда?
— Конечно, когда Майкл чем-то загорается, все остальные встают на уши. Очень скоро копии моего исследования у меня начали из рук рвать. Даже из офиса Криса Шеффилда звонили.
— Это, наверное, было очень увлекательно.
— Поначалу, — ответила девушка. — Но они просили уйму информации, а потом ничего с ней не делали.
— Ты уверена?
— Ну, ко мне они с ней больше не обращались. Мой шеф приходит пару недель назад и говорит — забудь об уране и занимайся углем. Углем! Мы что, в девятнадцатом веке живем? И с тех пор никаких подвижек.
— Может, они им и не нужны, — пробормотал Соломон.
— Почему? Я же дала им именно то, что они хотели!
— Ты же знаешь это начальство, — сказал Соломон. — Краткие периоды внимания. Жди. Твои труды даром не пропадут.
— Надеюсь, ты прав, — отозвалась она. — Я тут уже шесть лет. Мне есть что терять.
«Да, — подумал Соломон. — Мне тоже».
Барт Логан сверился со своими часами, идя по длинному коридору к кабинетам своего начальства. Почти пять часов. Ему повезло, что Крис и Майкл все еще в здании; обычно к этому времени в пятницу большого начальства и след простыл.
Он дважды постучал в дверь Криса, вошел. Крис сидел за письменным столом в противоположном конце комнаты, у окна, из которого открывался вид на усеянный парусниками залив. Майкл развалился в кресле рядом. У обоих ослаблены галстуки, в руках стаканы.
— Лучше, чтобы новость была доброй, Барт, — сказал Крис. — Неделя и так уже была чертовски длинной.
— Это новость, но недобрая. — Барт остановился перед столом по стойке «смирно». Братья сердито на него смотрели. — Вы знаете Лу Велаччи? Того толстого парня, что на меня работает? Кто-то его убил.
Шеффилды подняли брови, но не слишком опечалились.
— Думаю, это сделал Соломон Гейдж, — сказал Барт.
Ага. Наконец-то всполошились. Майкл вздрогнул, накренив стакан и выплеснув часть его содержимого на ковер. Крис откинулся назад в своем вращающемся кресле.
— Лу следил, по моему приказу, за Гейджем, — продолжал Барт. — Это он снял его с той адвокатшей. Сегодня Лу наблюдал за квартирой у парка Лафайет, смотрел, чтобы Гейдж не вернулся, не затеял скандала.
— И? — встрял Майкл.
— Пару часов назад он мне позвонил. Сказал, что Гейдж и в самом деле возвращался. Но пробыл там всего несколько минут. Выходя из дома, Гейдж заметил Лу, подбежал к нему и чуть его не задушил.
— Господи боже, — произнес Крис. — Этот человек лишился рассудка.
— Он велел Лу передать мне, чтобы мы от него отстали, иначе он сообщит в средства массовой информации все, что знает о «Шеффилд энтерпрайзиз».
— Он не может этого сделать, — выпалил Майкл, — он подписал договор о конфиденциальности…
— Подождите, — перебил Барт. — Это не все. Он забрал у Лу револьвер и исчез.
— Но этот Лу, — заметил Крис, — был все еще жив, когда звонил тебе.
— Недолго, — сказал Барт. — Со мной только что связались из полиции и сообщили, что найдено тело Лу. Оно было в машине, припаркованной около нашего дома. Кто-то перерезал ему глотку.
— Боже, — проговорил Майкл.
— По автомобилю, который принадлежит компании, они вышли на нас и позвонили сюда, — объяснил Барт.
— Ты сказал им про Соломона? — спросил Майкл.
— А как же. Сказал, что сегодня утром после увольнения он приходил по мою душу, избил местного охранника, угрожал оружием. Он главный подозреваемый в убийстве Лу.
— Но ты сказал, что Соломон лишь придушил этого парня, — напомнил Крис. — А потом ушел.
— Наверное, вернулся, — сказал Барт. — Этот человек неадекватен. Я сказал об этом полиции. Они объявили Гейджа в розыск.
Крис залпом осушил свой стакан. Потом заметил:
— Не нравится мне это. Мне кажется, на Соломона это не похоже.
— Не похоже, — согласился Барт. — Но нам не стоит рисковать. Вы уволили Гейджа. Если он сошел с ума, кого, по-вашему, он попытается убить следующего?
Братья обменялись испуганными взглядами.
