Братья обменялись испуганными взглядами.
— Мы вас защитим, — сказал Барт. — Поставим дополнительную охрану в конторе, в квартире Криса. Мы не дадим этому ублюдку до вас добраться.
Шеффилды кивнули, но без особого облегчения.
— А если это не он? — спросил Майкл. — Если кто-то другой убил этого парня, Лу?
— Дополнительная охрана не помешает в любом случае. Пусть копы гоняются за Гейджем — это нам только на руку. Ему будет не до Дона.
Лицо Майкла просветлело:
— Даже если он и поговорит с отцом, мы сможем сказать, что он сумасшедший, убийца.
Барт кивнул и почувствовал, что ухмыляется. Братья Шеффилды тоже улыбались.
— Однако какое несчастье с твоим парнем, с этим Лу, — сказал Крис.
— Да, это трагедия, — согласился Барт.
Но все они продолжали улыбаться.
Через несколько часов, когда измученный Соломон умывался, чтобы лечь спать, в дверь его номера постучали. Не надев рубашки, он посмотрел в «глазок» и увидел в тускло освещенном коридоре мужчину и женщину. Незнакомых. Соломон оглянулся на лежавший на столе револьвер, но решил оставить его на месте. Открыл дверь.
Перед ним стояла брюнетка с короткой стрижкой перышками. Одета она была в черные брюки, туфли без каблуков и черную футболку, обтягивавшую атлетические плечи. Никаких украшений. Большая сумка типа портфеля на ремне висела у нее на плече. Выражение лица — деловое.
Парень позади нее был примерно того же возраста — лет сорока — и походил на мексиканца: бронзовая кожа и черные волосы. Ростом он был не выше женщины, но шире нее. Культурист в костюме от «Брукс бразерс».
— Соломон Гейдж, — произнесла женщина утвердительно. Осмотрела его, задержавшись взглядом на его перевязанной груди.
— Да?
— Мы работаем на федеральное правительство. Просим уделить нам несколько минут вашего времени.
Соломон посторонился и впустил их. Когда они увидели, насколько мал его номер, культурист, обогнув женщину, сразу прошел к окну, чтобы им всем не толпиться у изножья кровати.
Попросив минуту обождать, Соломон сходил в ванную и натянул черную водолазку. Когда он вернулся, женщина стояла у стола, указывая на револьвер:
— Ваш?
— Нет. Я забрал его сегодня у одного человека.
— Звучит устрашающе.
— Не особо.
Она почти улыбнулась.
— Моя фамилия Харт, — представилась она. — Это Гальегос.
— Агент Харт? — спросил Соломон.
— Пока достаточно «мисс».
— Хорошо, мисс Харт. Чем я могу помочь федеральному правительству поздно вечером в пятницу?
— Вы работаете в «Шеффилд энтерпрайзиз». Правильно?
— Нет.
Женщина вскинула брови.
— Меня сегодня уволили.
— А-а. Но вы проработали у них десять лет?
— Немного дольше.
— Вы близки с Дональдом Шеффилдом?
— Я так считал. До сегодняшнего дня.
— А его сыновей вы знаете? Кристофера и Майкла?
— Зачем вы спрашиваете? Вам же известен ответ.
— Просто пытаемся кое-что установить, — сказала Харт.
— Например?
— Например, зачем вы встречались в кафе с Виктором Амаду из Республики Нигер.
— Кто говорит, что я встречался?
Она сунула ухоженную руку в свою открытую сумку и, достав фотографию восемь на десять, передала ее Соломону. Это был крупнозернистый снимок, сделанный с большого расстояния, но на нем ясно видны были Соломон и Амаду, сидящие в кафе «Оле».
— Вы тоже за мной следили? Похоже, в последние дни кто только за мной не ходил. Как вы только друг друга не перетоптали?
— Мы следили за Амаду, — сказала Харт. — Что вы делали вместе?
— Пили кофе.
— О чем говорили?
Такой поворот дел Соломону не понравился. Он сел на край кровати.
— Прежде чем перейти к этому, мне, пожалуй, следует спросить, какую ветвь федерального правительства вы представляете.
— Это не важно.
— Для меня может оказаться важным.
— Мы не собираемся вас арестовывать.
— Естественно. Я же ничего преступного не совершил.
— Вы когда-нибудь слышали о Международном акте против взяточничества от тысяча девятьсот девяносто восьмого года? Или об Акте против подкупа иностранных должностных лиц?
— Не могу ответить утвердительно.
— Это федеральные законы. Согласно им, американские корпорации совершают преступление, если дают взятки членам правительств других стран.
— В самом деле?
— Корпорации могут быть оштрафованы на миллионы, если правительство уличит их в подкупе ради получения бизнес-контрактов за границей. Руководство корпорации может сесть в тюрьму.
— Надо же!
Она вздохнула:
— У нас есть основания считать, что Шеффилды пытаются подкупом проложить себе дорогу к урановому бизнесу в Нигере. Что они готовят вмешательство в тамошние выборы. О чем-нибудь таком вы слышали?
— Я снова чувствую себя школьником, — сказал Соломон.
— Виктор Амаду работает у посла Нигера в Соединенных Штатах. Мы подозреваем, что он симпатизирует Жаку Лорану, следующему кандидату на пост президента Нигера. Вы вышли из здания «Шеффилд энтерпрайзиз», прошли четыре или пять кварталов и уселись пить кофе с Амаду.
— Это кажется подозрительным, не так ли?
— Незаконным, — раздался от окна голос Гальегоса.
— А я все гадал, когда же мы вас услышим, — сказал Соломон.
Гальегос сощурил темные глаза.
Харт продолжала:
— Важно, чтобы уран в Нигере оставался в надежных, чистых руках, под пристальным наблюдением международных агентств. Террористы с радостью наложили бы лапу на желтый кек. Думаю, вам не хотелось бы, чтобы это произошло, мистер Гейдж.
— Да, мэм. Не хотелось бы.
— Поэтому мы здесь. Нам нужно разобраться в интересах Шеффилдов. Нужно узнать, зачем посол приезжал к Крису Шеффилду. Что еще важнее, нам нужно убедиться, что Шеффилды не вмешиваются в процесс выборов в Нигере.
Соломон молчал — пусть мисс Харт потомится.
— Ставки высоки, мистер Гейдж, — сказала она. — Это игра не для любителей вроде вас.
— Тогда зачем вы мне об этом рассказываете?
— Потому что вы все время всплываете, — сказала она. — Сначала рядом с Шеффилдами. Потом — с Амаду. Вы связной?
— Нет, мэм.
— Зачем вы искали встречи с Амаду.
— Я не искал. Это он шел за мной. Я сшиб его с ног в проулке.
Харт посмотрела на Гальегоса. Ясное дело, от их людей это столкновение укрылось.
— Затем вы отряхнулись и пошли попить кофейку?
Соломон пожал плечами:
— Звучит не слишком правдоподобно, я понимаю.
— Чего хотел Амаду?
— Того же, что и вы. Он хотел знать об интересах Шеффилдов в Нигере, если таковые имеются.
— Что вы ему сказали?
— То же, что говорю и вам. Все это новость для меня.
— Вы спрашивали об этом Шеффилдов?
— Не успел. Они уже уволили меня.
Она минуту его разглядывала, потом сказала:
— Вы знаете больше, чем говорите. Возможно, надеетесь продать информацию тому, кто больше заплатит.
— Тогда почему я не попытался продать ее вам? Наверняка федеральное правительство в состоянии платить информаторам больше, чем правительство какой-то нищей африканской страны.
— А французы? — спросила она. — Они могут щедро заплатить за сведения об угрозе со стороны Шеффилдов.
— Никто из французов в контакт со мной не вступал, — сказал Соломон. — Вероятно, они стоят в коридоре в ожидании своей очереди.
Харт подошла к столу. Соломон подумал, что теперь инициатива перейдет к ее партнеру, и расслабил мышцы, но Гальегос молчал.
— Мы не предлагаем вам деньги, — сказала Харт. — Мы предлагаем вам шанс.
— Сделать что?
— Выполнить ваш патриотический долг. Нам жизненно важно узнать о том, что происходит в Нигере. Пока дело не зашло слишком далеко. Пока кто-нибудь не начал распространять радиацию по всему земному шару.
— Я понимаю, мэм. С удовольствием бы вам помог. Но я не располагаю интересующей вас информацией.
Харт несколько секунд разглядывала носки своих туфель. Затем сунула руку в портфель и извлекла еще одну фотографию.
— Как это ловко у вас получается, — заметил Соломон.
Женщина протянула ему снимок, на этот раз четкий, поражающий резкостью цветов, особенно бьющей в глаза краснотой крови. Лу Велаччи сидел за рулем с закинутой назад головой, с открытым ртом. Его жирная шея была перерезана, открытая рана зияла под подбородком, как алая улыбка. Кровь заливала всю грудь.
— Вы знаете этого человека? — спросила Харт.
— Лу Велаччи. Из службы безопасности Шеффилдов.
— Верно. Он за вами следил.
Соломон ничего не сказал.
— Его обнаружил сегодня в таком виде прохожий рядом с квартирой Шеффилдов напротив парка Лафайет.
Соломон разглядывал фото покойника.
