Он остановил такси и назвал водителю адрес в Таунсенде, рядом с Шестой улицей, недалеко от парка Пак-Белл. Соломон снял бейсболку и вытер вспотевшую голову носовым платком. Открыл кейс, убрал туда бейсболку и достал пиджак. Расправил его и положил на колени, чтобы надеть, как только доберется до места.
Отчасти благодаря новому парку-стадиону, район Таунсенд облагораживался. Некогда индустриальная зона в тени эстакад теперь выглядела как весь остальной город — с конторами, шикарными магазинами и модными кафе. Смотри-ка, здесь даже «Старбакс» на углу. Прямо-таки слышно, как взлетают вверх цены на недвижимость.
В середине квартала стояло закопченное кирпичное здание с заклеенными бумагой окнами. С одной стороны к нему примыкала узкая стоянка для автомобилей с площадкой для разгрузки, огороженной забором с колючей проволокой, с другой стороны — дом в лесах.
Кирпичное здание можно было посчитать заброшенным, если бы не постоянный рокот печатных станков внутри. На стеклянной двери имелось единственное указание на некое производство — облупившиеся позолоченные буквы «Валю-Райт принтинг». «Валю-Райт» себя не рекламировала; заказов у компании было больше, чем она могла переработать; основная их часть поступала от «Шеффилд энтерпрайзиз». Многонациональной корпорации требовалось огромное количество печатной продукции, начиная с визитных карточек и фирменных бланков до бесчисленных обычных бланков. Шеффилды много лет пользовались услугами «Валю-Райт». Случалось, типография работала без выходных.
Владелец, Клайд Мертон, беспокойный, нервный человек с редеющими черными волосами, зачесанными назад, казалось, никогда не снимал фартука, изначально белого, но за долгие годы посеревшего от типографской краски и побуревшего от пролитого на него кофе. Ладони Мертона были настолько испачканы, что казались фиолетовыми. Левый мизинец у него отсутствовал, и Соломону всегда приходилось бороться с желанием понаблюдать, как Клайд жестикулирует, курит и берет деньги своими не знающими отдыха руками.
Клайд стоял у входа, когда вошел Соломон. На лице его мелькнула улыбка, обнажившая острые зубы, затем он подошел и протянул Соломону для рукопожатия перепачканную пятерню.
— Соломон Гейдж, — прокричал он, перекрывая грохот станков, голос у него скрежетал, как наждачная бумага по ржавчине. — Давненько не заглядывал.
— Какое-то время не нуждался в твоих услугах, Клайд. Занят?
— Постоянно, постоянно. Ты приехал ко мне по… э… личному делу?
— Если у тебя есть время.
— Конечно, конечно. Идем в мой кабинет.
Клайд торопливо зашагал, и Соломон последовал за ним, лавируя между станками, копировальными машинами, огромными рулонами бумаги и дюжиной рабочих. На грязном бетонном полу валялся мусор. С потолка свисала паутина. Высокие окна подернулись желтой мутью.
Как это ни странно, вся продукция Клайда сверкала девственной белизной. Именно по этой причине «Валю-Райт» двадцать лет оставалась типографией компании. Другая причина была известна совсем немногим в «Шеффилд энтерпрайзиз»: Клайд Мертон был мастером по изготовлению фальшивых документов. Если кому-то требовались бумаги для поездки, свидетельство о рождении или даже кредитные карты, путь лежал к Клайду.
Его кабинет выглядел как после мировой катастрофы — разбросанные повсюду бумаги, переполненные пепельницы, пыль на всем. В воздухе висел запах прокуренного тряпья. Телефон был старинного образца, со светящимися кнопками для каждой линии. Они мигали, но Клайд не обратил на них внимания, садясь за обшарпанный стол. Соломон снял со стула какие-то каталоги и положил на пол, когда Клайд сказал:
— Брось куда-нибудь это дерьмо.
Соломон сел, положив кейс на колени. У Клайда как будто развился тик правого глаза. Этот человек всегда страдал от множества тиков и подергиваний, и дело, по-видимому, только ухудшалось.
— Чем я могу тебе помочь, Соломон?
— Мне нужны новые документы.
— Ага. — Клайд покивал. — Паспорт?
— Пока что только внутренний, — ответил Соломон. — Водительское удостоверение, карточка социального страхования.
— Это легко. Кредитные карты?
— Они ворованные?
— Отнюдь, — оскорбился Клайд. — Мы открываем счета на твое новое имя. Все совершенно законно. Мы даже можем переслать их по настоящим адресам, если компания захочет взять на себя расходы.
— Это не для компании. Это личные.
— А-а. Никаких проблем.
Из внутреннего кармана пиджака Соломон извлек пачку стодолларовых бумажек.
— Сколько?
— Тебе по корпоративной цене. Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать, учитывая, сколько работы ты подбросил мне за последнее время. Скажем, пять сотен? Готово будет через два часа, идет?
— Отлично. — Соломон отделил нужное количество банкнот и передал Клайду — Выйду чего-нибудь поесть и вернусь. — Он заметил у стены камеру на треножнике. — Тебе нужна моя фотография?
— Не-а. В твоем файле есть. Я выведу фото и начну прямо сейчас.
Увечной рукой Клайд убрал в карман рубашки деньги.
— Это исключительно между нами, Клайд. Если кто-то спросит.
— Конечно, конечно. Не волнуйся. Рад помочь.
Глаза-бусинки Клайда принялись шарить по комнате. Он как будто бы мысленно собирал все требуемое, горя желанием приступить к работе. Соломон вышел из комнаты.
Три часа спустя, предъявив новые водительские права и карту «Виза» на имя Сета Максвелла, Соломон поселился в старом мотеле, в паре кварталов к югу от Маркет-стрит. Он дошел туда пешком от типографии, кружным путем, убедившись, что за ним никто не следует.
Мотель ждал только чугунной «бабы». Штукатурка на его стенах пошла пузырями, уподобившись прыщавой коже, и совершенно выцвела, что случилось, наверное, очень давно, потому что приземистое здание было окружено небоскребами и много лет уже не видело солнца. Перила металлических лестниц и балконов были шершавыми от ржавчины и облезающей розовой краски. В номере Соломона на верхнем этаже пол пружинил под ногами, словно в любой момент готов был провалиться и увлечь Соломона в комнату этажом ниже. Осторожно передвигаясь, он поставил телефон на зарядку, снял пиджак, развесил свою одежду и нашел место для ноутбука. Таким образом Соломон тянул время. Он боялся того, что ему предстояло сделать.
Он решил позвонить Дону и рассказать ему о затее его сыновей. Выборы в Нигере приближались. И Соломон мало что мог сделать, чтобы остановить братьев. Это было во власти Дона.
Соломон уставился в окно на лоскуток голубого неба, перебирая в голове то, что знал о Нигере, уране и Шеффилдах, собирая воедино доводы, которые следует привести. Если Дон захочет его выслушать. Если вообще ответит на звонок.
В конце концов он исчерпал все поводы его откладывать. Набрал номер Дона в Приюте Головореза. Старик ответил сам.
— Дон, это Соломон. Нам надо поговорить.
Долгое молчание. Наконец Дон спросил:
— О чем?
— О Майкле и Крисе. — Соломон помедлил, но Дон ничего не сказал. — О том, что они делают. В Африке.
— Я же говорил тебе, что у «Шеффилд энтерпрайзиз» нет никаких дел на этом континенте. Думаю, я бы знал, если…
— Это уран, сэр.
— О чем, черт тебя побери, ты говоришь?
— Они пытаются прибрать к рукам урановую индустрию Нигера. Две шахты и завод, которыми в настоящее время управляют французы. Ваши сыновья планируют сбросить правительство, чтобы получить особые права на урановую отрасль.
Снова долгое молчание. Затем Дон сказал:
— Повтори.
Соломон поведал ему о встрече с Виктором Амаду. О Лоране, Будро, Гоме и выборах. О связи Барта Логана с Африкой. О федеральных агентах, которые посетили его накануне вечером. О таинственном убийстве Лу Велаччи. Даже о своем предположении, что смерть Эбби каким-то образом связана с африканской заварухой.
Когда Соломон уже больше ничего не мог придумать, то сказал:
— Это все.
— Ты закончил?
— Я уверен — есть что-то еще, но они заблокировали мой доступ к компьютерам компании, что затрудняет поиски доказательств.
— И я об этом, — сказал Дон. — Где доказательства? Ты можешь доказать, что Майкл вообще был в Африке? Насколько я понял, это Грейс говорит, а она что угодно скажет. Ты уверен, что не увлекся идеями ее адвоката?
— Все это исходит не от нее, — сухо произнес Соломон. — Спросите Майкла. Спросите Криса. Посмотрите, смогут ли они открыто заявить вам, что не связаны с Нигером.
Молчание.
— Они действуют за вашей спиной, сэр. Ведут «Шеффилд энтерпрайзиз» туда, куда вы никогда не хотели забираться. И нарушают федеральные законы.
— Вечно ты против моих сыновей. Тебе не по нутру, что они очень скоро унаследуют мое состояние, поэтому ты пытаешься утащить их с собой.
