— То есть вы считаете, — подытожил я, — что в это самое время настоящие Фламини и Вудроу спокойно покинули мотель неузнанными?
— Так оно и было. — Грегори немного помолчал. — Давайте вместе поработаем над этим, а, Холман? Ваш работодатель хочет вернуть девушку, того же самого желает и человек, нанявший меня. Правда, я пока не решился сказать ему об ее исчезновении. У меня нехорошее предчувствие: он попытается все свалить на меня.
Обвинить меня в том, что я проворонил ее, или что-то в этом роде. При этом сам Аксель не станет умирать от беспокойства. Нет. Барнаби вполне способен дать здоровенного пинка под зад любому человеку. Да так, что бедняга будет лететь вверх тормашками. Теперь вы понимаете, почему я так нервничаю, а, Холман?
— Конечно, — согласился я. — И я был бы счастлив разделить с вами любую ответственность, но, к сожалению, сейчас ничем не могу помочь.
— Но я абсолютно уверен, что больше никто в этом деле не замешан, — произнес он с унылой покорностью. — Даю голову на отсечение, эта девка Фламини в последнюю минуту просто сдрейфила и решила сбежать.
— Будем надеяться, что так оно и есть, — бодро согласился я. — Это бы значительно все упростило — для нас с вами. Во всяком случае, надеюсь на это.
— Я отправил своих людей в аэропорт, — продолжал О'Нил, — теперь все двадцать четыре часа он будет под наблюдением. Если девчонке придет охота отправиться прямехонько в Рим, мне немедленно станет об этом известно.
— Болван ваш приятель. Ему не пришло в голову похитить одну из этих хорошеньких дамочек прямо в Бель-Эр! — с искренним сожалением сказал я.
— Знаю! — с досадой воскликнул он. — Рад сообщить вам, что больше он мне не приятель. — Грегори О'Нил продиктовал мне номер телефона, по которому его можно было найти в любое время суток, и терпеливо ждал, пока я записывал. — Ну а теперь, Холман, — заключил он, — нам ничего не остается, как просто сидеть и ждать У моря погоды. А там, глядишь, и возникнет какая-нибудь блестящая идея.
— Согласен, — сказал я. — И все же объясните мне кое-что. Вчера вы не пришли на встречу с Винсом Манатти. Если не секрет, почему?
В трубке раздался смех О'Нила.
— Хотел заставить его немного потрепыхаться. Мне нужно было увидеть собственными глазами, что Фламини приехала и он сдержал слово.
— Звучит не очень-то убедительно, — разочарованно произнес я.
— А что вы хотите — в такое-то время, — легко согласился он. — Вы на часы посмотрите: ни два ни полтора. Я даже не успел еще выпить второй мартини. Вот так-то, Холман. Я скоро позвоню.
— Отлично, — сказал я и бросил трубку.
В сложившейся ситуации поправить мое настроение смогла только свежая порция «Том Коллинз». Я как раз готовил себе выпить, когда в дверь позвонили. «С вами не соскучишься», — вспомнил я лексикон Трикси и Дикси и подумал, что он прилип ко мне намертво. Не мешкая, я настежь распахнул входную дверь и ослепительно улыбнулся брюнетке, стоявшей на крыльце.
Описание, которое дал мне О'Нил, полностью совпадало с ее обликом. Только он сделал его, как говорится, в двух словах. Девушка была высокая, темноволосая, с очаровательно пышной фигуркой. Иссиня-черные густые волосы, разделенные аккуратным пробором, зачесанные назад, обрамляли ее лицо подобно крыльям ворона. Тепло сияли большие темно-карие глаза. В них чувствовалась скрытая уверенность в собственной силе и даже власти. Было в них и еще что-то странное и тревожащее. Прямой, аристократический носик, казалось, не имел ничего общего с губами. Рот девушки действительно как-то не вязался с ее обликом. Он вполне мог бы принадлежать какой-нибудь второразрядной шлюхе.
Особенно не понравилась мне капризно оттопыренная нижняя губа.
Белое льняное мини, красиво облегавшее фигуру девушки, едва прикрывало края ее чулок. Платье отлично выполняло двойную задачу: показать в выигрышном свете самые длинные и стройные ножки, какие я видел на своем веку, и выгодно подчеркнуть упругость высокой груди. Словом, заставить меня уделить ее прелестям достаточно внимания, чтобы предположить: их обладательница — яростный противник бюстгальтеров. С левого плеча девушки свисала, раскачиваясь, черная кожаная сумочка на длинном ремешке, который она крепко сжимала в руке, словно ехала городским транспортом в час пик.
— Боже ты мой, какой кошмар! — вскричала она, и я отметил знакомый очаровательный акцент. — Ради всего святого, накиньте на себя хоть что-нибудь!
Я глянул сверху вниз на свои гавайские шорты с веселеньким ярким рисунком, спросил себя: неужто это все, о чем она может думать...
— Я Дафна Вудроу, — объявила она, прежде чем я, откашлявшись, задал ей этот вопрос. — Нам с вами необходимо обсудить кое-что очень важное. Но, естественно, не на крыльце. Я ни за что на свете не стану разговаривать здесь с каким-то волосатым мужчиной, да к тому же наполовину голым!
— А не желали бы вы поболтать с совершенно голым мужчиной? — с некоторой наглостью, продиктованной проснувшейся надеждой, поинтересовался я. — Не стесняйтесь. В конце концов, от меня требуется только скинуть шорты!
— Вы уверены, что это очень смешно? — возмущенно воскликнула она.
Не успел я оглянуться, как эта девица, сбросив с плеча сумочку, крепко зажала в руке ремешок и изо всех сил размахнулась. Сумочка со свистом описала широкую дугу и, как я ни пытался увернуться, обрушилась на мой затылок.
— Вот вам! — Дафна даже не запыхалась. — Надеюсь, Урок пойдет на пользу!
— Войдите в дом и немного расслабьтесь! Даже маньякам иногда нужен отдых, — потирая затылок, прорычал я.
Я ухватился за тонкую материю ее платьица где-то на уровне талии и слегка потянул на себя.
— Оставьте меня в покое! Вы, чудовище! — истошно завопила она.
— Если будете дергаться, мисс Вудроу, — вежливо предупредил я, — ваша одежда будет разорвана в клочья. Вам виднее, что после этого останется на вас...
Вместо ответа, мисс Вудроу испустила отчаянный вопль и позволила мне вежливо проводить ее в дом. Когда мы добрались до гостиной, я разжал пальцы и выпустил скомканную ткань мини-платья. Затем резко толкнул ее в кресло. Растерянно хлопая ресницами, Дафна в недоумении молча глядела на меня.
— Пойду накину что-нибудь на себя, — спокойно сообщил я. — А вы, пока меня не будет, коротайте время, размышляя о Войне за независимость.
Очень скоро, успев только влезть в легкие брюки и тонкую спортивную рубашку, я вернулся. Брюнетка оставалась в кресле, на ее нежных щеках горели два багровых пятна.
— Могу я предложить вам чего-нибудь выпить? — спросил я.
— Знайте, я считаю вас самым грубым, самым неотесанным мужланом, которого я имела несчастье встретить на моем жизненном пути, — проговорила она хриплым голосом. — Я просто в шоке. Поэтому сделайте мне порцию скотча с водой.
Я смешал ей порцию виски, перенес стакан с моим любимым «Томом Коллинзом» поближе к дивану и удобно устроился напротив нее.
— Я пришла сюда из-за нашего с вами телефонного разговора, мистер Холман, — начала она.
— Рик, — поправил я.
Девушка прикрыла глаза, как будто собиралась с силами.
— Если бы это не было вопросом жизни или смерти, ноги бы моей здесь не было. Особенно после вашего беспардонного поведения и тех оскорблений, которые вы мне нанесли. Сама мысль о том, что я могу зайти так далеко, что назову вас по имени, была просто смехотворной. Если не сказать больше — отвратительной. Надеюсь, я ясно выразилась?
— В основном, да. — Я не стал спорить. — На это я могу лишь сказать, что если вы просидите еще немного вот так, замысловато скрестив ножки, то, бьюсь об заклад, вряд ли сможете когда-нибудь ходить.
— Вот ведь что интересно, — кисло-сладким тоном произнесла она, — в Америке мужчины всегда чувствуют себя в своей тарелке, едва лишь дело доходит до совершенной пошлости и вульгарности.
— Такое уж наше счастье, — самодовольно, ухмыльнулся я. — А кстати, что за вопрос жизни или смерти, — о котором вы так мечтали со мной поговорить?
— В телефонном разговоре вы спросили, что я делала в доме Винса Манатти прошлой ночью, — сказала девушка. — Тогда я ответила, что и близко к нему не подходила. И это было чистейшей правдой. Помните, вы интересовались, нет ли у меня двойника. Женщины, которая могла бы воспользоваться моим именем. Что вы имели тогда в виду?
— У Манатти в доме живут две девушки, — ответил я. — Они-то и рассказали мне о молодой англичанке по имени Дафна Вудроу, которую накануне вечером привез Манатти. Девицы даже встревожились, опасаясь, что гостья может составить им конкуренцию.
Словно забыв о моем присутствии, Дафна Вудроу с озадаченным видом покусывала свою вульгарную нижнюю губку.
— Даже не представляю, кому понадобилось связывать мое имя с таким человеком, как Винс Манатти!
— Только меня об этом не спрашивайте, — пожал я плечами.
