– Где-то горит,– сказал один гаврош и засмеялся.
– Или наводнение,– добавил его приятель,– с этим ливнем, подвалы…
– Или кто-то надышался газа.
Пожарная машина пронеслась по соседней улице, не переставая издавать жалобный вой, и пропала в наступающей ночи. Я заплатил за выпивку и подошел к телефону. Два раза набрал номер: Тампль 12-12. Два раза звучали звонки там, в темной комнате, и мне казалось, что эта темнота давит мне на плечи. Никакой тип с пышными усами в фетровой шляпе не снял трубку.
Я вернулся к себе и, не поев, лег спать, больной как тридцать шесть собак.
На следующий день я проснулся около полудня.
Дождь перестал. Стрелка барометра показывала на «ясно», что относилось также и к моей персоне. Не считая головной боли, я чувствовал себя несравненно лучше, чем вчера в то же время. Как-никак, а пятьдесят тысяч франков благотворно влияют на здоровье. Тем не менее некоторую слабость я все же ощущал. «Дубинка – не малинка»,– подумал я. Видимо, удары по голове способствуют развитию поэтических способностей!
Прямо из постели я позвонил Элен, чтобы узнать, нет ли чего нового в Агентстве. Ответ был отрицательным. Тогда я сказал своей секретарше, что у меня вроде начинается грипп и она меня сегодня наверняка не увидит. Красотка ответила, что переживет.
Решив этот вопрос, я оделся и вышел позавтракать. В первом же киоске купил еще не распроданные газеты. Там говорилось обо всем: НАТО, ООН, СБСЕ, ФНРЮ, ФРГ… в Бельвиле обманутый муж, защищая свою честь, убил жену; из троих преступников, бежавших из места заключения, задержаны двое, третий – Роже Латюи, известный под странной кличкой женского рода «Шошотт», все еще на свободе; чтобы оставаться в области дам, упомянем о Мэрилин Монро и Джине Лоллобриджиде, решивших сняться вместе в фильме «Орел и решка», наверняка лажа. Сколько я ни искал, нигде не упоминалось об убийстве Кабироля. Первые выпуски полуденных газет также хранили молчание на этот счет. Если никто так и не решится известить полицию или санитарную службу города, то Кабироль протухнет на своем четвертом этаже, разведя чуму во всем квартале. Мысль об этой неприятной перспективе не покидала меня до того момента, пока я не прочитал газету «Крепюскюль», вышедшую в 13 часов 15 мин.
Печатный орган моего старого друга Марка Кове поместил материал под заголовком:
«ОДИН РОСТОВЩИК УБИТ ВЧЕРА В СВОЕЙ КВАРТИРЕ В КВАРТАЛЕ МАРЭ».
В статье говорилось:
«Преступление, обнаруженное слишком поздно, чтобы мы могли о нем рассказать в предыдущих выпусках, посеяло смятение – но не печаль, мы вынуждены это констатировать – в тихом квартале Марэ. Жертва – некий Жюль Кабироль, более известный в малоимущих кругах под кличкой «папаша Самюэль», ссужал деньги под залог на улице Франк-Буржуа. Он был заколот, по всей видимости, вчера днем или вечером кинжалом, принадлежавшим ему самому. Молодой студент Морис Баду, сын известного промышленника, живущий на улице Тампль, пришел к ростовщику, чтобы заложить у него одну вещь, и обнаружил эту драму сегодня рано утром. Он тут же известил полицию, комиссару Флоримону Фару из Центрального Отдела по уголовным делам было поручено это расследование, которое обещает быть трудным, поскольку у Жюля Кабироля было больше врагов, чем друзей. Тот факт, что ни в сейфе, ни в бумажнике, ни в мебели не было найдено хоть какой-нибудь незначительной суммы денег, наводит на мысль, что убийство было совершено в целях ограбления, но не исключается и мотивация мести, поскольку весьма сомнительная профессия Самюэля-Кабироля несет в себе реальную опасность. Само собой разумеется, что следователи в самом начале своей работы не могут сообщить ничего сенсационного. Тем не менее они сказали нам, что, хотя на тщательно протертой рукоятке кинжала не осталось никаких следов, с другой стороны, на месте преступления было взято несколько серий отпечатков пальцев, среди них несколько очень интересных…»
Эти, «очень интересные», отпечатки пальцев мне не понравились. Я сложил газету, вернулся к себе и стал дежурить у телефона с трубкой в зубах. Если он зазвонит, это будет не так опасно, как если постучат в дверь. Через час мурашки стали щекотать мне ноги, руки и челюсти. Телефон не зазвонил, никто не постучал в дверь, но это ни о чем не говорило. Я потянулся, вытащил из кармана бабки, конфискованные у Кабироля, и принялся их изучать. Без сомнения, они воняли так же отвратительно, как и их законный хозяин, трудно было себе представить, как я буду объяснять комиссару Фару происхождение этого засаленного добра. Особенно если наша беседа будет протекать на базе этих самых «некоторых интересных отпечатков пальцев», взятых при помощи дурацкого порошка отделом судебной экспертизы на улице Франк-Буржуа. Мне казалось, я принял все предосторожности, но всегда можно что-то забыть. Я уже приготовил заранее свою защиту на случай обвинения, но для того, чтобы она казалась более или менее эффективной, деньги в моих карманах должны быть менее подозрительными. Я схватился за телефонную трубку и набрал номер одного друга, доктора, живущего в фешенебельном квартале, у которого я ни за что не стал бы брать взаймы, но другого выхода у меня не было.
– Алло, говорит Нестор Бюрма.
– Добрый день, дорогой,– ответил доктор своим душевным голосом.– Как себя чувствуете?
– Должен вас огорчить, прекрасно. У меня только с финансами дела плохи.
– Правда?
– Как я вам сказал. Но я жду поступления на следующей неделе. А сейчас у меня довольно туго с этим вопросом. Поэтому, простите, пожалуйста, но… не смогли бы вы мне помочь?
– Охотно. Сколько вам надо?
– Чтобы хватило до конца недели.
– А точнее?
– Скажем, тысяч пятьдесят.
– До конца недели?
– Да.
– Ну, дорогой, похоже, что вы живете на широкую ногу!
– Послушайте, когда у вас пустые карманы, от этого уже тошно, а если к тому же еще считать франки…
Доктор засмеялся:
– Страшно оригинально.
– Не моя выдумка. Это я тоже одолжил у другого человека.
– Ладно. Я вижу, моральное состояние у вас на высшем уровне. Хорошо. Значит, пятьдесят тысяч? Чеком?
– Меня больше устроили бы наличные. Понимаете, если я обращаюсь к вам, то это значит, что мне нужно срочно. Хотелось бы иметь эти деньги как можно скорее. Я мог бы зайти в ваш кабинет примерно через час, если не помешаю и если, естественно, вы имеете эту сумму при себе.
– Имею.
Сегодня счастье было на моей стороне.
– …Приезжайте, когда хотите.
– Огромное спасибо и еще раз прошу извинения. До скорого, доктор.
Воспрянув духом, я раскурил трубку и снова взял в руки «Крепюскюль», чтобы перечитать статью о бесславной кончине Кабироля. Я кончу тем, что заучу ее. Сказать по правде, она была довольно короткой. В этой истории просматривалась одна оригинальная деталь, вокруг которой представлялась возможность бы травить баланду до бесконечности, но вот как раз об этой-то детали умолчали. Легавые, без сомнения, имели свой резон, так как они не могли ее не заметить. Я взвесил все за и против одного демарша и вдруг, неожиданно для самого себя, решился. Нашли они или не нашли один из моих отпечатков пальцев, от этого не будет ни холодно ни жарко. Лучше схватить быка за рога и узнать, что происходит. Ничто так не давит, как неуверенность и неизвестность. Я снял трубку и набрал телефон Криминальной Полиции.
– Алло,– пробормотала телефонистка.
– Пожалуйста, комиссара Фару.
– Кто его спрашивает?
– Нестор Бюрма.
– Не кладите трубку.
– Алло, Нестор Бюрма?Что вам надо? Давайте быстро,– проговорил голос Флоримона несколько секунд спустя.
Я внимательно слушал этот голос, чтобы уловить малейшие, самые незаметные нюансы. Голос казался нормальным, ворчливым ни больше ни меньше, чем обычно.
– Давайте быстро,– повторил полицейский.
– Не горячитесь,– сказал я.
– Я не горячусь, но у меня работа.
– Вы говорите так всегда, и всегда вас можно найти по телефону.
– Я сыщик в стиле Неро Вулфа. Распутываю преступления, не вставая со своего кресла.
– А? Хорошо. Могли бы принадлежать к худшей школе. Послушайте, я тут узнал из газет об убийстве одного типа, которого немного знал.
– Кто такой?
– Кабироль.
– Вы его знаете?
– Так себе. Мне тоже случалось, гм… ну, в общем… ведь он давал взаймы под залог.
– Да, да.
– Возможно, вы найдете мое имя в его бухгалтерских книгах, в ведомостях, не знаю, как это там называется, не знаю, делал ли он такие записи или нет, просто хочу избавить вас от излишней головной боли без всякой причины. Согласны?
– Естественно. Но ваше имя не фигурирует в его книгах, старина. Во всяком случае, в тех, которые мы пролистали.
– С тех пор прошло один-два года. Возможно, он постепенно уничтожал свои архивы.
