Он встал на задней площадке, неподалеку от меня, прячась за здоровяком в комбинезоне и поглядывая из-за его спины на Лендвича. Боб, зашедший в вагон самым первым, сидел с таким видом, будто его вообще никто и ничто не интересует. Детектив-любитель (я не сомневался, что встретил профана) в очередной раз вытянул шею, дабы не потерять из виду Лендвича. Я окинул его взглядом: лет этак за пятьдесят, мал и щупл, с крупным носом, вздрагивающим от волнения. Костюм весьма старомодный и потертый.
Понаблюдав пару минут, я пришел к выводу, что о существовании Боба он не подозревает. Все его внимание было сосредоточено на Лендвиче.
Вскоре рядом с Бобом освободилось место, и я, бросив окурок, вошел в вагон и сел. Теперь человек со вздрагивающим носом находился впереди меня.
— Выходи через остановку и возвращайся на квартиру. За Лендвичем следить пока нет смысла. Наблюдай только за его домом. У него на хвосте сидит еще кто-то; хочу узнать, кто и что ему надо.
Все это я проговорил очень тихо, грохот трамвая заглушал мои слова. Боб неопределенно хмыкнул, давая тем самым понять, что все услышал, и вышел на следующей остановке.
Лендвич вышел на Стоктон-стрит. За ним — человек со вздрагивающим носом, а следом — я. В такой связке мы довольно долго бродили по городу. Наш гид не пропускал ни одного увеселительного заведения. Я знал, что в любом из этих злачных мест можно поставить на любую лошадь на любом ипподроме Северной Америки. Но что именно делал Лендвич в этих шалманах, я, разумеется, не знал.
В данный момент меня больше интересовал детектив-любитель, появившийся неизвестно откуда с неизвестной целью. В бары и лавки он, конечно, не заходил, а бродил где-нибудь поблизости, поджидая, пока Лендвич выйдет. Следил он, разумеется, неумело, поэтому ему приходилось очень стараться, чтобы не попасться на глаза Лендвичу. До сих пор ему это, правда, удавалось, но мы находились на многолюдных улицах, где, как я говорил, вести слежку совсем нетрудно.
И все же неизвестный упустил Лендвича. Тот нырнул в очередную забегаловку и появился оттуда с каким-то типом. Оба сели в машину, припаркованную неподалеку, и укатили. Человек со вздрагивающим носом заметался, не зная, что предпринять. Сразу за углом находилась стоянка такси, но либо он этого не знал, либо не мог оплатить проезд.
Я подумал, что он вернется на Лагуна-стрит, но ошибся. Он прошел по всей Варин-стрит, добрался до Портсмут-сквер и улегся там на траве. Закурив черную трубку, он задумчиво уставился на памятник Стефенсону, даже не замечая его.
Я тоже прилег на травке в некотором удалении — между итальянкой с двумя карапузами и стариком-португальцем в своеобразном пестром костюме. Так, в блаженном бездействии, мы провели всю вторую половину дня.
Когда солнце начало клониться к закату, а от земли потянуло холодком, маленький человечек поднялся, отряхнул костюм и отправился в обратный путь. Вскоре он зашел в дешевую столовку, перекусил и двинулся дальше. Добравшись до одного из отелей, он вошел, снял с доски ключ и исчез в темном коридоре.
Я посмотрел регистрационную книгу и выяснил, что он приехал накануне. Номер был записан на некоего Джона Бойда, прибывшего из Сен-Луи, штат Миссури…
Отель этот принадлежал к числу тех, где я не мог безбоязненно задавать вопросы администрации, поэтому я вышел на улицу и выбрал себе неподалеку наблюдательный пункт.
Начало смеркаться, зажглись уличные фонари, ярким светом загорелись витрины. Вскоре совсем стемнело. Мимо меня то и дело проносились по Карини-стрит машины с горящими фарами. Парнишки-филиппинцы в чересчур пестрых костюмах спешили в «Черный Джек», где их каждый вечер ждали азартные игры. Мимо меня проходили женщины, жизнь которых начиналась под вечер, а кончалась утром. Сейчас глаза у них были совсем сонные. Прошел знакомый полицейский в штатском. Видимо, спешил в участок доложить, что часы его дежурства кончились. После этого он отправится домой отдыхать. То и дело мелькали китайцы, снующие в разные стороны. Наконец мимо меня проплыли толпы людей, спешивших в итальянские рестораны.
Время шло и шло. Наступила полночь, но Джон Бойд по-прежнему не показывался. Тогда я решил, что ждать дальше бесполезно, и отправился спать.
Но прежде чем лечь, я позвонил Дику Фоли. Тот сообщил, что миссис Эстеп-первая не совершила в течение дня ни одного подозрительного поступка, ей никто не звонил и писем она ни от кого не получала. Я сказал, чтобы он прекратил слежку — во всяком случае до того, пока я не выясню, что связано с Джоном Бойдом.
Я опасался, как бы Бойд не заметил, что за женщиной организовано наблюдение. Бобу Филу я приказал следить только за квартирой Лендвича — по той же причине Кроме того, меня интересовало, когда тот вернется домой и вернется ли вообще.
Мне почему-то казалось, что этот Бойд работал вместе с женщиной и именно по ее поручению следил за Лендвичем Видимо, женщина тому не доверяла. Но, как я уже сказал, это были всего лишь предположения.
На следующее утро я нахлобучил старую выцветшую шляпу, надел гимнастерку, оставшуюся у меня после армии, высокие сапоги — старье и хлам. Теперь я выглядел не лучше, чем Бойд.
Тот вышел из своего отеля в начале десятого, позавтракал в той же столовой, где вчера ужинал, а потом направился на Лагуна-стрит и, остановившись на углу, стал поджидать Джекоба Лендвича. Ждать ему пришлось довольно долго — почти целый день, ибо Лендвич вышел из дома лишь с наступлением сумерек. Что ж, этого человечка нельзя было назвать нетерпеливым. Он то ходил взад и вперед по улице, то стоял, прислонившись к стене, иногда на одной ноге, чтобы дать отдохнуть другой.
Мы с Бобом просидели в комнате целый день, покуривая и перекидываясь ничего не значащими фразами, поглядывая на маленького человека, который упорно ждал появления Лендвича.
Как я уже сказал, тот вышел, когда начало смеркаться, и сразу же направился к трамвайной остановке. Я выскользнул на улицу, и мы снова образовали «гусиное шествие» — впереди Лендвич, за ним Джон Бойд и наконец я. Так мы прошли несколько десятков ярдов, и тут мне в голову пришла неплохая мысль.
Гениальным мыслителем меня, конечно, не назовешь. Если я успешно справляюсь со своей работой, то в первую очередь благодаря терпению и выносливости. И отчасти — везению Но на сей раз меня действительно осенило…
Лендвич находился впереди меня на расстоянии квартала. Я ускорил шаг, перегнал Бойда и вскоре поравнялся с Лендвичем. Тут я снова замедлил шаг и, не поворачивая головы, сказал:
— Послушайте, дружище, это, конечно, не мое дело; но имейте в виду, что у вас на пятках висит ищейка!
Лендвич чуть было не испортил мне все дело. Он на мгновение остановился, но сразу опомнился и зашагал дальше, как будто ничего не произошло.
— А кто вы такой? — наконец буркнул он.
— Ай, бросьте вы! — прошипел я в ответ, продолжая идти рядом. — Какая вам разница, кто я такой? Просто случайно заметил, что эта ищейка пряталась за фонарем и ждала, пока вы пройдете… вернее, выйдете из дома.
Эти слова подействовали на него.
— Вы серьезно?
— Какие уж здесь могут быть шутки! Если хотите убедиться, сверните за ближайший угол и проверьте.
Я был доволен спектаклем и сыграл его, как мне показалось, неплохо.
— Нет, не нужно! — сказал он сухо. Маленький рот презрительно скривился, а голубые глаза небрежно скользнули по мне.
Я распахнул куртку, чтобы он мог увидеть рукоятку револьвера.
— В таком случае, может быть, одолжить вам эту штучку? — снова спросил я.
— Нет. — Он продолжал оценивающе поглядывать на меня, пытаясь понять, что я за человек. Ничего удивительного — на его месте я бы поступил так же.
— Но, надеюсь, вы не будете против, если я останусь здесь и посмотрю эту комедию?
Времени для ответа уже не было — Бойд, ускорив шаг, сворачивал за угол. Нос у него продолжал вздрагивать, как у настоящей ищейки.
Лендвич неожиданно встал поперек тротуара, так что маленький человечек, издав какой-то хрюкающий звук, натолкнулся прямо на него. Какое-то время они безмолвно смотрели друг на друга; я сразу же пришел к выводу, что они знакомы.
В следующую секунду Лендвич неожиданно схватил маленького человечка за плечо.
— Зачем ты следишь за мной, погань? — прошипел он. — Я же сказал тебе, чтобы ты не совался во Фриско!
— Простите меня, — запричитал Бойд. — Но я не хотел причинять вам никаких неприятностей. Я просто подумал, что…
Сильно встряхнув, Лендвич заставил его замолчать. Тот замолк, а Лендвич повернулся ко мне.
— Оказывается, это мой знакомый, — насмешливо сказал он. В его голосе снова прозвучало недоверие, и он внимательно осмотрел меня с ног до головы.
— Что ж, тем лучше, — бросил я. — Всего хорошего, Джекоб…
Я повернулся, собираясь уйти, но Лендвич остановил меня:
