Ганнисон шепотом посовещался с Ларсеном и подошел к арестованным.
– Ну что ж, – сказал он, глядя на листок бумаги в руке, – кто из вас Дэнни Ди Паче?
Арестованные нерешительно молчали. За их спиной дождь монотонно струился по стеклам. Уже наступила ночь, на окна ложились цветные пятна неонового света. В комнате царила странная тишина, нарушаемая шумом дождя по асфальту снаружи.
– Вы что, не слышите? – спросил Ганнисон.
Арестованные молчали. Самый высокий, широкоплечий юноша с темно-карими глазами, стоявший между своими товарищами, из-за своего роста казался естественной вершиной этого треугольника. Лейтенант шагнул к нему:
– Ты Дэнни Ди Паче?
– Нет.
– Кто же ты в таком случае?
– Меня зовут Артур Рирдон.
– Сколько тебе лет, Артур?
– Семнадцать.
Кивнув, лейтенант повернулся к рыжему подростку, который стоял слева от Рирдона:
– Ну а ты?
– Меня зовут Ди Паче.
– Почему же ты не ответил, когда я тебя спрашивал?
– Мне только пятнадцать, – сказал Ди Паче. – Шестнадцать мне будет в сентябре. Вы не имеете права задерживать меня. Вы даже не имеете права меня допрашивать. Я несовершеннолетний нарушитель. Я знаю свои права.
Ганнисон хмуро кивнул в сторону помощника прокурора.
– У нас тут есть юрист, – сказал он. – И еще я могу сообщить тебе новость, сынок, которую стоит внимательно выслушать. В штате Нью-Йорк преступник считается несовершеннолетним до шестнадцати лет.
– Я же это и сказал.
– Заткнись и слушай меня, – рявкнул Ганнисон. – Уголовный кодекс штата Нью-Йорк определяет малолетнего преступника как ребенка, который нарушает какой-либо закон или муниципальное постановление, либо совершает действие, каковое, будучи совершено взрослым, составляло бы серьезное преступление. Исключение составляют те случаи – слушай хорошенько, сынок! – когда пятнадцатилетний подросток совершает действие, каковое, будучи совершенно взрослым, квалифицировалось бы как преступление, караемое смертной казнью или пожизненным тюремным заключением. Ну, а убийство, к твоему сведению...
– Простите, лейтенант, – решительно вмещался помощник прокурора.
– Ну? – сказал Ганнисон, поворачиваясь к молодому человеку, не снимая рук с бедер.
– Мне неприятно вмешиваться в допрос, но я обязан указать, что арестованному еще не предъявлено никакого обвинения.
Ганнисон несколько секунд молчал, взвешивая годы, проведенные им на полицейской службе, неопытность стоявшего перед ним юнца, а также служебное положение. В конце концов он сказал сдержанно:
– Речь идет об убийстве.
– Это правда. И мальчика доставили сюда для допроса в связи с этим убийством. Он еще не был зарегистрирован ни как обвиняемый, ни как свидетель. Кроме того, вы процитировали статью Уголовного кодекса не полностью.
– Неужели? – сказал Ганнисон, надеясь, что его голос прозвучал не слишком иронично.
– Вот именно. Вы забыли при этом упомянуть о том, что судья может передать дело в суд для несовершеннолетних.
– Тем не менее, – сдержанно возразил Ганнисон, – убийство – это преступление, которое карается смертной казнью или пожизненным заключением, и я не собираюсь позволять всяким пятнадцатилетним соплякам учить меня, как надо понимать Уголовный кодекс.
При этом он свирепо взглянул на помощника прокурора, словно говоря, что не позволит этого и всяким двадцатипятилетним соплякам.
Помощник прокурора сохранял полную невозмутимость.
– Могу я поговорить с вами минутку наедине, лейтенант? – спросил он.
– Да, конечно, – сказал Ганнисон. В его глазах таилась еле сдерживаемая ярость. Он решительно направился к столу за перегородкой, отделявшей приемную от коридора.
– Так в чем дело? – спросил он.
Помощник прокурора протянул руку:
– Мы ведь не знакомы. Моя фамилия – Сомс.
– Раз познакомиться, – механически сказал Ганнисон.
– Так вот о процедуре допроса: я ведь только предвосхищаю возражения их будущих адвокатов. Вы ведь не хуже меня знаете, что пятнадцатилетних мальчишек не положено допрашивать в полицейском участке. Да, конечно, для таких допросов вообще не предусмотрено никакого места, это все больше теория. И все же большинство полицейских офицеров...
– Большинство полицейских офицеров проводят такие допросы в отдельном помещении. Так что это правило в известной мере соблюдается. Мне это хорошо известно, мистер Сомс. Однако, с вашего позволения, я только сию синуту узнал, что мальчишке пятнадцать лет.
– Я вовсе не имел в виду...
– Конечно, не имели. Но я предпочел бы сначала узнать возраст третьего, а уж потом отделять взрослых убийц от несовершеннолетних. С вашего разрешения, конечно.
– Что ж, давайте, – сказал Сомс.
– Благодарю вас.
Ганнисон вернулся к арестованным и остановился перед третьим из них – смуглым брюнетом с карими глазами.
– Имя? – сказал он.
– Апосто, – отвечал тот. – Энтони Апосто.
– Сколько тебе лет, Энтони?
– Шестнадцать.
– Ну ладно, – сказал Ганнисон и обернулся к Ларсену. – Вот что, Майк, поговорите с этим парнишкой Ди Паче в регистратуре, хорошо? А я пока допрошу здесь остальных. И пока на нас не напустилось общество охраны животных, позвони-ка родителям Ди Паче и скажи им, что их малютка арестован.
– Хорошо, – сказал Ларсен и увел Ди Паче.
– Так значит, – обратился Ганнисон к двум оставшимся, – так значит, вы убили человека, так?
Арестованные молчали. Высокий покосился на Апосто.
– Или вы не знаете, что он умер? – спросил Ганнисон.
Рирдон, высокий юноша, сказал:
– Мы подрались, только и всего.
– С ножами, а?
– Ножей вы у нас не нашли, – возразил Рирдон.
– Да, не нашли, потому что вы опустили их в канализационный люк или передали какому-нибудь дружку на улице. Но не беспокойтесь, мы их найдем. Да и без них достаточно того, что ваша одежда пропитана кровью. Ну и долго ли вы к этому готовились, а, Рирдон?
– Ни к чему мы не готовились, – сказал Рирдон и опять покосился на черноволосого испуганного Апосто.
– Так, значит, не готовились? – переспросил Ганнисон. – Значит вы просто случайно гуляли по улице, потом увидели этого мальчугана и убили его, правильно?
– Он начал первый, – ответил Рирдон.
– Вот как? Да неужто?
– Да, – сказал Рирдон. – Правда, Бэтмэн? Чумазый начал первый, так?
– Верно, – сказал Апосто. – Он первый начал, лейтенант.
– Ах, как интересно! – сказал Ганнисон. – Как же это он начал? Ну-ка расскажите.
– Мы значит гуляли втроем по улице, вот как вы сказали. А он остановил нас и стал задираться, – объяснил Рирдон.
– На нем была стильная шляпа, – вставил Апосто.
– Какая шляпа? – спросил стенографист, поднимая голову.
– Стильная, – пояснил Ганнисон. – Шляпа с высокой тульей и с узкими полями. – Он снова повернулся к ребятам. – Так значит, на нем была стильная шляпа, и он вас остановил, так?
– Да, – сказал Рирдон.
– Ну а потом?
– Он вылупил, на нас глаза, – сказал Рирдон.
– Вот-вот, – кивнул Апосто.
– И еще сказал, чтобы мы убирались с его улицы, и всякое такое. А потом вытащил перо.
– Ах вот как?
– Да. И бросился на нас. Ну, и нам, значит, пришлось защищаться. Не то бы он нас подколол. Вот мы и защищались, ясно?
– Защищались от мальчика, который остановил вас
