— Когда позвонить?
— Стало быть, так! Прямо с утра и звони. Часиков в семь.
— Обязательно, — усмехнулся Акопов. — Спокойной ночи!
Дудки, гражданин начальник, подумал Акопов, вешая трубку. Не буду звонить. Ни завтра, ни послезавтра. Не нравится ваш неожиданный хвост, дорогой начальник! Подозрительно расторопный он, вот что… Везде поспевает — даже пострелять. Судя по тому, что выстрела Акопов не услышал, стреляли с глушителем, берегли покой граждан.
От «Баррикадной» пошел пешком. Поравнялся с зоопарком и вздрогнул от тоскливого далекого воя — какой-то зверь кричал в клетке. Может, есть хотел, бедолага. И Акопову так тоскливо стало почти в центре огромного города, битком набитого людьми… Последняя слабая надежда, что все образуется, едва он свяжется с начальством, эта робкая надежда приказала долго жить. Акопов ощутил себя зверем, на которого открыли охоту. Даже в Сурханабаде подобного чувства не было. А тут накатило. Ощущения прикрытого тыла не осталось.
Может, махнуть к Рахмату, в Ташкент? Однако он быстро отогнал эту трусливую мыслишку. Ну, отлежится у старика месяц-другой… А дальше? Надо Седлецкого дождаться. Не сгинул же он в командировке! Должен когда-то и домой вернуться, к семье…
В тесной железной будке с надписью «Шоп» терпеливо дожидался полуночных покупателей, словно паук мух, парень с мерно двигающейся челюстью — читал книжку и развлекался жевательной резинкой.
— Выпить есть? — спросил Акопов.
— Сколько угодно. Что возьмешь?
— Покрепче чего-нибудь. И побольше.
— Спирт есть. Рояль называется.
Акопов оглядел огромную зеленую бутылку и кивнул:
— Годится. Я, правда, плохой пианист, но попробую…
Парень только хмыкнул, пропихивая в узкую амбразуру бутылку.
— Женщина нужна? — спросил деловито.
— Сестру предлагаешь? — буркнул Акопов. — Или маму?
— Сейчас свистну, — пообещал парень в будке, — тебе пасть порвут.
— А я свистну — тебе порвут задницу… Сиди уж, жуй!
Дома он разделся до трусов, не зажигая света, сел на кровать перед распахнутым окном и стал смотреть на тусклую вывеску магазина напротив. Налил в высокий бокал водички из-под крана, плеснул спирта.
— Будь здоров, не кашляй, дорогой Гурген Амаякович! Спасибо на добром слове, дорогой Гурген Амаякович…
Выпил, на ощупь достал из консервной банки кусок рыбы, зажевал влажный огонь, успокоил взвывший желудок. С кодом я хорошо придумал, похвалил сам себя. Значит, из трех цифр можно составить только шесть вариантов расстановки? А из четырех? Начал считать в уме, сбился. Отправился на кухню, выходящую во двор, ночничок зажег. Бумагу с ручкой достал. И насчитал двадцать четыре варианта. Опять себя похвалил за дотошность, угостил очередной порцией пойла. С новыми силами занялся расстановкой первых шести цифр натурального ряда. Через десять минут закончил расстановку групп, начинающихся с единицы и двойки. Получилось сорок восемь вариантов. Впереди было еще четыре группы комбинаций.
— Приехал, — громко сказал Акопов, отшвыривая карандаш. — С гвоздика поехал, дорогой Гурген Амаякович! Нашел забаву в два часа ночи. Нет, надо либо жениться, либо застрелиться…
С бокалом и консервной банкой побрел в спальню, дабы достойно подготовиться ко сну. Поставил закуску на подоконник, глянул в окно и увидел, как возле магазина осторожно тормозит темная — не то черная, не то синяя — длинная иномарка, отрада кооператоров, удачливых кинорежиссеров и бандитов.
Трое вышли из машины, аккуратно прикрыв дверцы. Один показал на дом Акопова, чуть ли не пальцем в окно квартиры потыкал.
— Милости прошу! — сказал Акопов, отставляя бокал. — Совсем заждался…
Языком он уже ворочал с некоторым усилием, а руками работал сноровисто, привычно, словно они существовали сами по себе: обойму вогнал, трубку глушителя навернул, с предохранителя снял… Дверные замки отщелкнул, встал в простенке, под вешалкой.
Три коротких звонка, один длинный. Пауза. Снова три коротких и длинный. Значит, от Степана… Но на всякий случай спросил:
— Кого несет?
— От Степана Матвеевича, — пробормотали за дверью.
Распахнул дверь рывком, пистолет сунул под ребра визитеру — плотному парнишке в черной рубашке.
— Входи. Где остальные?
— Один в машине, другой подъезд прикрывает, — чуть растерянно улыбнулся парень. — Вы разве нас ждали?
— Вообще-то, нет…
— Весь вечер названивали, но по нулям… Степан Матвеевич послал тачку. Велел дождаться и передать — срочное дело. Очень для вас важное.
— Посиди, — сказал Акопов, пряча пистолет. — Сейчас оденусь. Пушку брать, не знаешь?
— Лучше не надо… Понадобится — организуем.
Через несколько минут они уже мчались в мощной стремительной машине по полупустым московским улицам. Парни в салоне вышколенно молчали. На выезде из Москвы остановили гаишники. Один, с автоматом наперевес, остался у кирпичной будки, второй заглянул в салон. Водитель что-то негромко ему сказал. Гаишник засмеялся и махнул жезлом — проезжай.
Не успел Акопов соскучиться на мягких покойных подушках, как показались ворота дачи Степана. Водитель мигнул подфарниками, ворота поплыли в разные стороны. На сей раз Акопова не пропускали сквозь аэрофлотовский «магнит». То ли некогда было, то ли в полное доверие вошел.
Степан сидел в холле, на том же месте, где его в прошлый раз оставил Акопов. Бывший комбат покуривал душистую зеленую сигару, покручивал в пальцах тонкий фужер с золотистым блескучим вином.
— Что случилось? — бросился к нему Акопов.
— Сначала здравствуй, Гурген! — расплылся в улыбке Степан. — Ты чего такой взъерошенный?
— А каким прикажешь быть, если в два часа ночи из постели вынимают? Впрочем, извини… Здравствуй, Степа!
Степан, не выпуская руки Акопова из своей медвежьей лапы, сказал весело:
— Ну, Гургенчик, бутылку гони! Разганул я твою загадку… Узнал, кто собирался сдать тебя на макулатуру. Правда, не специально шарился, но так уж получилось. Тут, понимаешь, браток, понадобилось арсенальчнк пополнить в связи с некоторыми событиями, про какие тебе знать неинтересно. Ну, связался с нужными людьми, а они…
— Степа! — перебил Акопов. — Кто?
— Я ж подробно хочу доложить. Иначе не поверишь.
— Ошибаешься, — жестко сказал Акопов. — Я теперь во что угодно поверю. В меня вечером стреляли.
— Даже так… — посерьезнел Степан. — Значит, вовремя тебя нашли. Но сначала выпей…
Акопов взял фужер с вином, принюхался:
— Прикажи водки подать! И поесть не откажусь.
…У Степана были свои каналы поставки — из некоторых частей одного округа. Сейчас там, по его словам, совсем озверела военная прокуратура — замела почти всех продавцов. Пришлось выходить на новые связи. И выяснилось, что ниточки теперь держит в руках человек, которого прикрывает — держись за стул, Гурген! — Управление…
— Этого быть не может! — упавшим голосом сказал Акопов. — Твои люди ошибаются.
— А мы проверим…
Степан достал японский диктофон со спичечный коробок величиной, перемотал кассету.
— Запись неважная, но голоса разобрать можно.
Сначала раздалась музыка, громкая и диссонирующая. Потом она уступила место нестройному шуму голосов.
— Ресторан? — спросил Акопов.
— Так точно…
На фоне шума, звяканья и бульканья пошел разговор — напряженный, с недомолвками, с уточнением каких-то цифр. Акопов недоуменно посмотрел на Степана.
— Слушай, слушай, — сказал тот. — Сейчас начнется самое интересное.
— А гарантия где? — спросил кто-то там, в гулком зале ресторана.
— Вот гарантия, — раздался странно знакомый Акопову голос, и в записи по-жестяному зашелестела бумага. — Это номера двух ваших счетов. А это пароли к ним. Сами понимаете, мы могли их арестовать в любое время. И если мы до сих пор не трогали ваши денежки, то только потому, что рассчитываем на сотрудничество. От ареста счетов, как понимаете, прибытка никому не будет — ни вам, ни нам.
— А родное государство? — ехидно спросил кто-то. — Оно бы тут крепко подхарчилось…
— Конечно, — согласился все тот же знакомый голос. — Но государство дышит на ладан… Никто не знает, что будет с нами завтра. Пора и о себе подумать. Видите, как я откровенен, друзья?
— Узнал голос? — спросил Степан.
— Еще бы! — вздохнул Акопов. — Не могу только понять, зачем он это делает…
— Похоже на западню?
— Вряд ли. Он работает в группе аналитиков. Оперативные дела — не его профиль. Для таких дел Акопов существует…
— Знаешь, где живет? Ребята довели до Колобовского и потеряли.
— В Колобовском он работает. А живет в Чертанове.
— Встретиться не хочешь?
— Очень хочу, — медленно сказал Акопов. — Отдай его мне, Степан!
