Между домом Терехина и кафе размещался огражденный сквер. Чтобы не привлекать внимания, я не стал перепрыгивать ограду, а обошел ее с левой стороны. Сидя в кафе, я украдкой бросал взгляды то на окна квартиры Терехина, то на его автомобиль. И тут я заметил, что у машины кто-то крутится. Сначала я подумал, что это воры, но потом догадался: машину исследовал один из людей Филатова.
Прошло более сорока минут, пока «Волга» не выехала из двора. А еще через десять минут появился Терехин. Я вышел из кафе и направился к нему, оглядываясь по сторонам. Терехин тоже увидел меня и помахал рукой.
– Давай сюда! – крикнул он мне и подошел к машине.
Я вспомнил, как возле нее крутился какой-то парень, а потом исчез. Мне стало смешно: что он хотел увидеть в салоне? И тут меня, словно током, пронизала ужасная догадка. Нас с Терехиным отделяла всего лишь ограда сквера.
– Нет! Леша, нет!! – заорал я, качая головой. Мой крик утонул в шуме проезжавшей машины.
Терехин повернулся ко мне и кивком головы спрашивал, что я хочу. Одновременно он повернул ключ зажигания Какую-то секунду я стоял в оцепенении, а затем поленом грохнулся на землю. В следующее мгновение улицу потряс оглушительный взрыв. Лежа на земле, я слышал, как задребезжали и посыпались стекла в соседнем доме.
Когда я решился поднять глаза, на месте машины была лишь груда металла, охваченная пламенем.
– Безжалостные скоты! – прокричал я.
Мою душу раздирали боль и безграничная ненависть к тем, кто был по ту сторону баррикады.
– Харкать кровью будете у меня, скоты! – процедил я, повернулся и пошел прочь.
(16 июня, три часа дня)
До Мытищ я добрался на электричке. Винтовка с оптикой, которую я достал у чеченцев, осталась в «Жигулях» Терехина. У меня был только «браунинг» с двумя обоймами патронов. Из такого оружия я мог разве что пугать воробьев, а чтобы выполнить миссию, нужно было приблизиться на двадцать-тридцать шагов к мишени.
Узнав, где находится военный аэродром, я взял такси и отправился туда. Была половина второго дня. Не доезжая до аэродрома, я расплатился с таксистом и направился к кустам, расположенным метрах в пятидесяти от взлетной полосы. Заняв укромное местечко, я стал запоминать расположение строений, ограждений и дорог. Это могло пригодиться мне.
«Через полчаса охрана будет прочесывать все вокруг, – подумал я. – Окрестности будут напичканы автоматчиками. Они могут обнаружить меня. Нужно найти более надежное укрытие».
Стараясь держаться вплотную к кустарникам, я пробрался к ангарам, размещавшимся у взлетной полосы. Если самолет приземлится, то он подрулит к зданию, которое я определил как командный пункт. Там, скорее всего, премьер-министра и будут ждать машины МИДа.
«Значит, цепь охраны возьмет под наблюдение и прилегающие ангары. Мне надо пробраться к зданию и найти там удобное место».
На аэродроме и вокруг него было пустынно. Но мне не хотелось светиться на открытом пространстве. Любой наблюдатель мог заметить постороннего и сообщить в службу безопасности. Я вдруг заметил солдата с автоматом на плече и быстро спрятался за угол.
Меня осенила догадка: это же военный аэродром; здесь, как и положено, есть свой внутренний караул.
Мне не очень хотелось оказывать сопротивление солдатику, который мог пострадать ни за что. Однако, если бы он меня заметил первым, то поднял бы шум или хуже того – стрельбу. Тогда рассчитывать на успех моей миссии не приходилось бы. Я осторожно прокрался к воротам ангара. Они оказались открытыми. Я вошел внутрь. Возле выхода с противоположной стороны работал мужчина в спецовке, больше никого не было. Я с невозмутимым видом пошел через весь ангар.
Услышав шаги, мужчина перестал возиться со своими железками и уставился на меня.
– Здесь больше никого нет, кроме вас? – спросил я, поравнявшись с ним.
Он изучал меня подозрительным взглядом. Я демонстративно поправил «браунинг», который был у меня за поясом.
– А что надо?
– Я из службы безопасности, – сказал я. – Вы слышали, что в пятнадцать ноль-ноль сюда прибывает высокий гость из Таджикистана?
– Ну, – буркнул мужчина.
– Обычная формальность, – с улыбкой ответил я. – Проверяем помещения.
– А сколько можно проверять? – зло спросил он.
– Не понял.
– С самого утра не дают спокойно работать, – продолжал возмущаться мужчина. – То безопасность проверяют, то о террористе предупреждают.
– Служба такая у нас, дорогой, – объяснил я. – Вам платят за то, что вы крутите железки, а нам за то, что мы ловим террористов.
«Они уже здесь были, – подумал я. – Даже успели предупредить персонал о возможном моем появлении. Тем более солдатику не следует на глаза попадаться, а то начнет пулять почем зря, шум поднимет».
– Платят, – продолжал недовольно бубнить мужчина, склоняясь над каким-то механизмом. – У нас до сих пор не за то платят. «Кто не работает, тот ест», одним словом.
– Хорошо, – согласился я. – Ухожу, не буду вам мешать.
Он ничего не ответил, даже не посмотрел вслед, когда я выходил из ангара, оглядываясь, как вор.
Я вышел и осмотрелся. Постового не было видно. Быстрым шагом я направился на командный пункт, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Если со стороны кто-то и следил за мной, то подумал бы, что человек просто направляется по делу из ангара на командный пункт.
У угла здания я немного задержался, и хорошо, что сделал это. По дороге, по которой я приехал на такси, приближалась кавалькада автомобилей. Правительственный лимузин шел за двумя машинами охраны, а за ним – две черные «Волги» и грузовик со спецкомандой.
– Не много ли желающих пострелять? – сам себе сказал я.
Машины обогнули здание и остановились. Из грузовика высадились пятнадцать автоматчиков. Человек в штатском отдавал им приказания, указывая, где нужно расставить посты. Парни в черных масках внимательно слушали. Из первой «Волги» вышел сам Филатов и направился к автоматчикам.
– Да уж, Алексей Петрович, без дополнительных инструкций здесь не обойтись, – снова прошептал я.
Вместе с Филатовым прибыли Никицкий, Выхухолев и трое парней, что побывали на квартире Леши Терехина перед его гибелью. Их я не знал. Последним появился Москвин.
– А-а, вот и командир бригады противодействия собственной персоной, – заметил я. – Что же, поговорим со всеми, но только не сразу, а по отдельности.
И я решил найти какое-нибудь укрытие, а не стоять на открытом месте и постоянно оглядываться, опасаясь быть замеченным. Я пошел вдоль стены командного пункта и открыл первую попавшуюся дверь. Я оказался в коридоре. По обе стороны находились двери. Никаких признаков присутствия человека – только шум работающих агрегатов. Я прошел по коридору и попробовал открыть одну из дверей, но она оказалась запертой. Тогда я направился к другой, третьей, пока не добрался до конца коридора. Крайняя дверь справа оказалась незапертой. Я вошел и увидел, что попал в «насосную», которая, скорее всего, обеспечивала командный пункт водой. Я закрыл за собой дверь и осмотрелся. Почти вся комната была занята трубами, идущими от пола до потолка, и от стены до стены. Бетонный пол был залит водой, по-видимому, никогда не высыхавшей.
– Убежище не самое подходящее, – сказал я себе. – Но другого выхода нет. Придется довольствоваться тем, что есть.
Я подумал, что дверей, ведущих напрямую в командный пункт здесь нет. Взглянув на потолок, я заметил зарешеченное квадратное отверстие. Оно было над дверями и находилось на высоте трех-четырех метров от пола. Я поискал, как туда можно взобраться. Цепляясь за трубы и рискуя сорваться, я стал карабкаться вверх. Я добрался до решетки и попробовал вырвать ее, но она не поддалась. Четыре штыря, на которых она крепилась, были крепко вмурованы в стену. Я ухватился за решетку и повис на ней. Посыпалась известь и в левом верхнем углу штырь оторвался. Я вовремя успел поставить ногу на висевшие подо мной трубы, потому что в последний момент решетка освободилась и с правой стороны. Я пошарил рукой за решеткой. Кроме кирпичного выступа, там не за что было ухватиться. Я стал подтягиваться, но мне мешала свисавшая решетка, она упиралась мне в грудь. Я рванулся изо всех сил и подтянулся на локтях. Потом закинул в проем ногу и оказался наверху. Вся моя одежда была испачкана побелкой и являла собой довольно жалкое зрелище. Поставив решетку на прежнее место, я осмотрелся и понял, что попал на своеобразный чердак. Правда, крыша надо мной шла не покато, а была прямая. В дальнем углу проходила труба отопления. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел крышку люка в потолке. Это было единственное отверстие, если не считать решетки, через которую я сюда забрался. Я стал пытаться открыть люк, но в это время услышал голоса внизу. Я осторожно подкрался к отверстию, заставленному решеткой и стал слушать. Я никак не мог разобрать, о чем шла речь и кто это был, пока дверь не открылась.
