В больничной регистратуре мне выдали небольшую карту, и по ней я без большого труда смог отыскать Отделение Ф-1. Вход, однако, преграждала запертая двойная дверь. В двери было проделано окошко из толстого стекла, покрытого с обеих сторон стальной сеткой. Через стекло и сетку виднелась длинная комната. Там были несколько человек, кто в уличной одежде, кто — в халатах и пижамах. У двери был звонок, так что я позвонил.
После небольшой паузы появилась сестра, подошла к двери и чуть-чуть ее приоткрыла. Это была тонкая черная женщина в очках с золотой оправой. — Да, — сказала она.
— Я бы хотел видеть Глорию Пиплз, — сказал я.
— Кто вы?
— Я — ее адвокат. Меня зовут Декатур Лукас.
Она покачала головой.
— Я не знаю, — сказала она. — Миссис Пиплз чувствует себя не очень хорошо. Доктор сказал, что ей не следует принимать посетителей.
— У меня для нее есть кое-какие хорошие новости, — сказал я. — Может быть, это улучшит ее самочувствие.
Медсестра все еще колебалась.
— Но ведь уже неприемное время.
— Я не буду надолго задерживаться, и очень важно ее увидеть…
— Так вы ее адвокат, говорите?
— Совершенно верно.
— Ну хорошо, только если ненадолго.
Она открыла дверь, и я вошел. Тут же к медсестре подошел высокий светловолосый юноша лет 24, чье левое предплечье и большая часть руки были в гипсе. Он сказал:
— Я сейчас ухожу!
— Ты никуда не пойдешь, Фредди! — сказала сестра. — Ты сейчас же вернешься в свою комнату!
— Нет, — сказал он. — Я иду сейчас. Ко мне брат пришел!
— Ну, если ты сможешь пройти сквозь эту дверь — давай!
Юноша покачал головой.
— Нет, — сказал он вполне разумным тоном. — Дверь же закрыта. Ты должна открыть ее мне.
— Я тебе сказала: я не собираюсь открывать эту дверь!
— Открой дверь! — заорал юноша.
Медсестра вздохнула.
— Чего ты хочешь добиться таким ужасным поведением? Пойдем!
Она взяла его за правое плечо и повернула кругом. — Пойдем посмотрим телевизор.
— Мой брат пришел ко мне, — сказал он. — Я должен пройти через эту дверь.
— Я дам тебе это сделать попозже, — сказала она. — Сейчас ты идешь смотреть телевизор.
Юноша некоторое время обдумывал сказанное, потом кивнул и направился прочь из зала.
— Что с ним случилось? — спросил я.
— Пытался вены себе резать на запястье. Взрезал хорошо, но как большинство из этих — очень серьезно взялся. Уж вся рука алым окрасилась, а ему все мало казалось. Ну и достал до сухожилия. Сколько потом было мороки это сухожилие вылавливать и связывать!..
— И это все?
— Ох, вы про то, что он всё выступает? Да отходит он только-только после шоковой терапии. Они все так, когда от шоковой отходят. И не помнят временами многое.
Она покачала головой.
— Боже мой, вот собрали мы дурачков в этом отделении! Каких только нет!
Она показала на одну из ряда дверей, шедших вдоль коридора.
— Миссис Пиплз в той палате. Но вы лучше постучите сначала, убедитесь, чтоб она в приличном виде была.
Я постучал, и голос пригласил войти. Войдя, я увидел Глорию Пиплз, сидящую на стуле. Она была в розовом купальном халате и какой-то странного рода голубой пелерине. На ногах были надеты белые пушистые шлепанцы. В комнате была еще больничная кровать, шкафчик, еще один стул, с прямой спинкой и без ручек.
Она сидела сгорбившись, со склоненной головой. Потом медленно подняла голову, чтобы посмотреть на меня. Глаза у нее были красные от рыданий. Таким же был и кончик носа. На голове — полный беспорядок.
— Привет, Глория, — сказал я. — Как ты себя чувствуешь?
— Я не должна быть здесь, — сказала она. — Это психическое отделение. Я не сумасшедшая!
— Кто тебя сюда привез?
Она покачала головой.
— Двое мужчин. Я не знаю, кто это. Пришли ко мне в квартиру сегодня днем и сказали, что они от Луизы Эймс.
— В какое время дня?
— Около двух. Они пришли около двух и сказали, — Луиза хочет, чтобы ты немного отдохнула. Я не знаю, о чем они говорили. Мне не нужен никакой отдых. Я позвонила Луизе, но ее телефон не отвечал. Они сказали, что все уже устроено и я могу поехать в больницу и отдохнуть. Ну да, я была расстроена. Я устала. Поэтому и согласилась пойти с ними, и вот теперь меня тут замуровали!
— Они думают, что ты слишком много пьешь, — сказал я.
— Кто так говорит?
— Миссис Эймс говорила. Она сказала, что ты ей беспрерывно звонила по телефону и болтала всякую чушь.
Глория Пиплз яростно затрясла головой.
— Я ей не звонила! Это она мне звонила!
— И по какому поводу она звонила?
Глория опять покачала головой.
— Не думаю, что хочу говорить об этом.
— Сколько ты уже сегодня выпила, Глория? И не вздумай врать!
— Я выпила пива, когда обедала. И все.
— А как насчет вчера?
Она подумала над этим.
— Прямо перед обедом — два мартини. И все! В последнее время я пью немного. С тех самых пор, как мы встречались. Ты тогда приносил мне какой-то Скотч, правильно?
— Правильно.
— А здорово, если б ты и в этот раз что-нибудь принес с собой. Я хочу!
— Быть может, так и есть, — сказал я.
Ее лицо стало светлеть. Надежда медленно проступала на нем, постепенно добравшись до губ, кончики которых тоже поползли вверх.
— А ты не шутишь, нет?
— Нет.
Она осмотрела комнату.
— Нужны какие-нибудь стаканы. А не можешь сходить и принести стаканы? Да, и еще что-нибудь, чтоб смешивать, тоже захвати.
— Где же мне в таком месте раздобыть стаканы?
— Спустись в кабинет медсестры. Там есть и стаканы, и всякие разные соки. Возьми какой-нибудь фруктовый.
— С виски?!
— Яблочный сок, — сказала она. — Я помню, что там должен быть яблочный. Со Скотчем это не может быть плохо.
Я посмотрел на нее и покачал головой.
— Ну не знаю, Глория. Положено, чтоб ты тут сидела в полном воздержании и трезвела.
— Я ведь тебе сказала, мне совсем не нужно воздерживаться и трезветь! Все, что мне нужно прямо сейчас — это выпивка.
— Что, жажда уже сильно замучила?
Она отвела от меня взгляд в сторону.
— Есть малость…
— Расскажи мне, о чем вы говорили с миссис Эймс, и ты получишь свою выпивку.
Я чувствовал себя ужасно великодушным, произнося последнюю фразу. И не просто великодушным, но еще и беззаветно готовым облегчить муки страждущего. Кто, как не я, пронес в больничные палаты живительную влагу для маленькой печальной женщины, с тем чтобы она могла испить ее и почувствовать себя лучше.
Однако Глория Пиплз не собиралась принимать мои великодушные предложения. Она покачала головой и слегка надулась. Затем сказала:
— СНАЧАЛА ты принесешь мне выпить. Тогда, быть может, и потолкуем.
Я кивнул.
— Гм… Значит, яблочный сок?
— Яблочный сок, — сказала она.
Я вышел в коридор и двинулся к кабинету медсестры. Там на пластиковом столике для посуды я нашел лед, а также бутылки и упаковки с разными соками. Тонкая медсестра в очках с золотой оправой смотрела, как я наливаю яблочный сок в пару пластиковых стаканчиков.
— Она сказала, что хочет чего-нибудь попить, — пояснил я.
— Медсестра одобрительно кивнула.
— Да, ей надо пить побольше жидкости.
— По мне, она довольно неплохо выглядит, — сказал я. — Лучше, чем я ожидал.
Медсестра хмыкнула.
— Видели бы вы ее в районе двух часов, когда ее сюда только доставили. Лыка не вязала. С тех пор она хорошо вздремнула.
— Что, действительно нализалась до чертиков?
— Да уж напилась до бровей, и явно не яблочного сока.
Я принес стаканчики в палату Глории. Увидев их, она зачмокала губами и потянулась к ним. Руки у нее дрожали.
— Стойте там, у двери, — сказала она.
Я остался стоять рядом с наполовину приоткрытой дверью.
— Смотрите, чтоб кто-нибудь не зашел.
Она взяла стаканы и вылила две трети их содержимого в раковину. Потом она протянула их мне, сказав:
— Наполни оба.
Я достал из кармана пинту, откупорил и долил в оба стаканчика Скотча доверху. Один из них Глория протянула мне, расплескав самую малость. Чтобы донести свой стаканчик до рта, ей пришлось зажать его обеими руками. Сделав два глубоких глотка, она вздохнула, села на место и стала шарить в кармане своего халата. Она вытащила оттуда пачку «Кента», вытрясла из нее сигарету и подхватила ее губами.
— Спичка есть? — спросила она. — Мне не разрешают иметь никаких спичек. Там у них есть электрическая зажигалка, приходится пользоваться ею.
Я зажег ей сигарету, а потом еще одну для себя.
— Расскажи мне об этом, Глория, — сказал я.
Спиртное уже начало действовать. На щеках у нее постепенно проявился небольшой румянец. Сигарету и стакан она уже держала поуверенней. Она даже переложила и сигарету, и стакан в одну руку, а другой потом попыталась пригладить волосы — впрочем, безуспешно.
