Он убрал руку с сигаретой, и лицо Джилбека, искаженное страданиями, снова погрузилось во тьму.
– Хорошо, – сказал Святой. – Я дам вам шанс.
Он вернулся к Чарли Холвуку; тот был в мрачном расположении духа.
– Чарли, – спросил он, – далеко отсюда до ближайшего города, если двигаться по побережью?
Индеец задумался:
– Чоколоски. Может быть, пятнадцать, а может быть двадцать миль вдоль Кэннон-Бей.
– Там есть телефон?
– Телефона нет, но много рыбы.
– А где ближайший телефон?
– Эверглейдз. Три-четыре мили отсюда.
– У причала есть моторная лодка. Ты сможешь в темноте на ней добраться до Эверглейдза?
– Ясное дело. Много рыбачил. Знаю все протоки во Флоридском заливе.
Саймон повернулся.
– Причал находится там впереди, – сказал он громко, чтобы все слышали. – Идемте, только тихо.
Все устремились вперед, вслед за индейцем. Саймон задержался, чтобы загасить в луже грязи свою сигарету. Когда мимо него проходил Лоуренс Джилбек, Саймон обратил внимание на то, что миллионер шагал бодро, словно обретя второе дыхание. Однако то, что он действительно обрел вновь, было душевное равновесие.
Саймон привел их к пирсу, прыгнул в лоцманский кубрик, проверил наличие горючего. На их счастье, бак оказался полным.
Чарли Холвук вскочил в катер следом за Саймоном.
– Сколько человек поплывет со мной? – спросил он.
– Я остаюсь здесь, – ответил Святой. – Сколько можно взять?
– Двоих. Будем идти вдали от берега. Надо взять побольше воды. Путь предстоит долгий.
Саймон вернулся на берег.
– Карина и Юстина, – сказал он, – садитесь.
Юстина Джилбек села в катер; ей помогла мощная рука Хоппи. Но Карина Лейс оставалась стоять рядом со Святым.
– Я слышала, – сказала она, – но я не поеду. Отправьте Джилбека.
– Тебе придется ехать, – ледяным голосом заявил Святой.
Джилбек, стоявший рядом, тронул плечо Саймона дрожащей рукой:
– Пожалуйста, оставьте меня здесь. Отошлите девушек.
– Все остальные должны остаться здесь, как бы трудно им ни пришлось, – твердо провозгласила Карина, хотя ее слова были адресованы только Святому. – Если возникнут непредвиденные обстоятельства, потребуются дееспособные люди, от которых может быть реальная польза. Я умею обращаться с оружием. А какая польза от вас?
– А как же Британская секретная служба? – спросил Саймон.
– Мне нужно только передать сообщение. Этого никто не сможет сделать, даже вы. У вас подмоченная репутация. А вот Джилбек сможет. Он даже вправе вести переговоры непосредственно с Госдепартаментом, чего не может никто из нас. И им придется его выслушать.
Святой не знал, что возразить на это. И так как он не мог ничего придумать, то продолжал молчать, в то время как Карина не теряла времени даром.
– Вы можете оказать мне услугу? – спросила она, обращаясь к Джилбеку. – Я работала против Марча на Британскую секретную службу. Первое, что вы должны сделать, это связаться с послом Великобритании в Вашингтоне или с военно-морским атташе. Меня зовут Карина Лейс. Вы должны сказать мой пароль: «полонез». Запомните?
– Да. Карина Лейс. «Полонез». Но...
– Вы расскажете им все, что рассказали нам. И скажете, что мы все еще находимся здесь. Все. Поторопитесь.
Святой решительно подхватил легкое тело Джилбека, прежде чем тот снова начал протестовать, и легко как перышко перенес в катер. Затем сунул ему в руку пистолет, отобранный у часового.
– Возьмите на всякий случай. И перестаньте спорить. Если вы не хотите упустить свой шанс, делайте то, что вам говорят. – Он обратился к Чарли Холвуку, сохраняя все тот же не допускающий возражений тон: – Сзади есть пара весел. Мотор включите, только когда отплывете достаточно далеко.
Индеец одобрительно кивнул:
– Пойдем на веслах далеко.
– Думаешь, сумеешь уйти, если начнут преследовать?
– Прилив высокий. Белому человеку никогда не догнать меня.
– Хорошо. – Саймон выпрямился и стал откреплять фалинь. – Тогда в путь.
– Одну минуту, – сказал Галлиполис.
Голос грека прозвучал как-то странно: необычный тембр его мелодичного голоса придал фразе неестественность. В нем слышалась скрытая угроза. Саймон Темплер обернулся к греку.
Галлиполис стоял на расстоянии каких-нибудь десяти футов от него и улыбался своей ослепительной улыбкой. Сияние звезд отражалось на стволе автомата, который он держал наготове.
– Ни с места, – сказал он спокойно, – я умею обращаться с оружием. Если сидящие в лодке надеются удрать, то напрасно. В ту секунду, когда катер попытается отчалить от берега, я уложу их всех наповал.
Саймон стоял неподвижно. Чувство горечи, которого он никогда прежде не испытывал, разъедало его душу подобно соляной кислоте. Он хладнокровно оценивал обстановку: есть ли у него шанс преодолеть расстояние в десять футов быстрее, чем просвистит пуля, которая неизбежно уложит его на месте.
– Бросьте, мистер, – посоветовал Галлиполис, словно читая мысли Святого, – вы не успеете сделать и шага, как я выстрелю. Вы обещали мне всего лишь тысячу долларов, Марч же заплатит за вас гораздо больше.
Святой по-прежнему стоял не шевелясь. В висках у него стучало.
Позади Галлиполиса на самом краю причала он заметил какое-то странное плоское животное. Пока Саймон наблюдал за ним, к нему присоединилось второе – такое же. И вдруг он сообразил, что это было не что иное, как две человеческие руки, а то, что он принял за длинный черный нос, было стволом оружия.
Все сомнения улетучились, когда нос изверг красно-оранжевое пламя и раздирающий душу крик поглотил звук выстрела. И сразу же лицо Галлиполиса превратилось в сплошное месиво, – пуля, пробившая затылок грека, раскроила череп и выбила мозги. Грек упал как подкошенный, уткнувшись лицом в доски причала.
Теперь из-за пирса показалась искаженная гневом, но, по крайней мере, целехонькая физиономия мистера Униатца.
– Сукин сын, – произнес Униатц хриплым голосом с чувством праведного гнева. – Водил нас все время за нос. Я хлебнул такой гадости, босс, что не в силах больше терпеть. Хлебнул всего лишь один глоток этих помоев и сразу понял, что он подсунул совсем не то, что у него в бутылках. Это совсем не тот источник, который мы ищем.
Как Саймон Темплер выиграл последний раунд, а Генрих Фрэд получил по заслугам
– Если мы отсюда выберемся, – сказал Святой, – то ты получишь море виски. Если выберемся.
Но он сказал все это скороговоркой. Он хорошо представлял себе, что значит даже один выстрел – для них самих и для всех остальных. Спорить об этом не приходилось. Один выстрел мог принести им спасение и мог всех погубить.
– Быстро спрячьтесь – все, – скомандовал Саймон. – Чарли, давай греби.
Он наклонился и энергично оттолкнул лодку от причала, затем выхватил из безжизненных рук грека автомат и побежал следом за Кариной и Хоппи к постройкам в конце причала. Они укрылись за одной из них, и Святой, вынув пистолет из кобуры, протянул его Карине.
– Ты говорила, что умеешь стрелять, – напомнил он. – Вот теперь и покажи свое умение. Мы предпримем отвлекающий маневр, пока лодка не скроется из вида.
Со стороны якорной стоянки послышалось легкое движение и чей-то крик. Справа от них дверь отворилась, и бледный свет упал на пустынный берег. Саймон вспомнил о втором окне, в котором тоже горел свет. В дверях появился человек, он стоял, стараясь угадать, откуда исходит опасность.
Так продолжалось всего несколько секунд. Вдруг раздался оглушительный треск автомата Хоппи, и человек упал на землю, вскинув, подобно марионетке, одновременно руки и ноги. Он дважды дернулся и затих навсегда.
Мистер Униатц опустил свое оружие, которое держал наготове, чтобы в случае необходимости сделать еще один выстрел.
– Эх, босс, – сказал он с отвращением, – у меня так мало практики. Я думал, мне придется еще целиться в него.
Саймону показалось, что силуэт конусообразной башни подводной лодки изменился. По крайней мере, лишний выстрел не повредит. Он послал пулю вправо от себя, и она рикошетом отскочила в темноту ночи.
Из постройки больше никто не появлялся, и было бы прекрасно, если бы там и в самом деле никого не было.
– Надо срочно перейти в другое место, – сказал Саймон Хоппи, – они еще не знают, кто и откуда совершил нападение. И мы не должны предоставить им возможность поразмыслить над этим.
Мистер Униатц все еще медлил, изображая всемирную скорбь на своем пухлом лице.
– Не понимаю, босс, если это не тот источник, – ворчал Хоппи, – то что они так ерепенятся?
– Может быть, жалеют Галлиполиса, – объяснил ему Саймон. – Трудно сказать наверняка. Поговорим об этом позже. Давай поползли!
– О'кей.
Мистер Униатц начал осторожно отходить. Его представление о том, что означает слово «ползти», полностью соответствовало тому, как передвигается дикий бизон, но вполне отвечало требованиями данной обстановки. Оно, по крайней мере, не нуждалось в детальных объяснениях. Хоппи Униатц, боровшийся против «интеллектуальной зауми» с азартом левиафана, и Хоппи Униатц, выполняющий конкретные задания, вплоть до убийства, хотя и вынужденного, – это были два совершенно разных человека; и в это трудно было поверить. Но именно в таких вот ситуациях мистер Униатц и восходил на свой шаткий трон.
