— Ну и?
Взгляд ее темных глаз был серьезен. Соски на груди заострились и стали жесткими. Может это ночная прохлада приходит сквозь открытое окно?
— Конечно, это не мое дело, — сказала она. — Но вы, кажется, неплохой парень. Наверное, детектив. Если вы когда-нибудь столкнетесь с Эдди Брауном, будьте с ним осмотрительны, чтобы не пострадать.
— Спасибо за совет, — сказал я.
— Может быть, я могу вам чем-то помочь? — Она задумалась ненадолго. — Я ничего не знаю об этой Элисон Вейл. Могу только выразить свое сожаление, что она когда-то была замужем за стариной Дуэйном. Но об Эдди я много чего знаю.
— Спасибо еще раз, — сказал я.
— Не надо связываться со мной через офис Эдди, — сказала она торопливо. — Наверное, будет лучше, если я сама зайду к вам, когда освобожусь, хорошо?
Я вытащил из бумажника свою визитную карточку и передал ей. С еле заметной улыбкой она просунула карточку за пояс своих кружевных трусиков. Карточка там смотрелась к месту. Там ей было уютно и тепло. От этого мне стало даже как-то одиноко.
По дороге домой я наскоро перехватил бифштекс и поэтому, когда я приехал домой, времени было уже половина одинадцатого. Как обычно, я открыл своим ключом входную дверь, как обычно, вошел в прихожую и включил свет. Потом я почувствовал сильный удар по затылку, что было явно необычно. Я упал на четыре точки и получил болезненный пинок ботинком под зад, после которого уже растянулся в полный рост. Казалось, что свет в коридоре попеременно то гас, то снова загорался, и я уже в самом деле ни черта не соображал, где нахожусь. Потом чья-то рука схватила меня за шиворот и приволокла в гостиную. Зажегся свет, и меня швырнули на стул. Голова моя трещала от боли, как черт, со зрением тоже было не все в порядке.
— Вот теперь на душе у меня слегка полегчало, — сказал чей-то грубый голос. — Не сильно, но чуть-чуть.
Еще несколько секунд глаза мои были плотно закрыты, потом я стал медленно поднимать веки. Внезапные вспышки света прекратились, и комната встала на место. В ее обстановке что-то изменилось, правда, очень незначительно. Напротив меня в кресле сидел тот громила с редеющими рыжими волосами и густыми обвислыми усами. Мне не составило затруднений его узнать. Он стащил целофановую обертку с толстой сигары, затем неспешно прикурил ее.
— Наверное, это твой способ ловли кайфа — пинки под зад? — сказал он.
— О чем это ты, черт побери?
— О том, что ты оставил мне свою визитную карточку, и все такое, — сказал он. — Хочешь, чтобы я тебе еще «отвесил», — только попроси. — Он усмехнулся, оскалив свои желтоватые зубы. — Не ожидал я такой прыти от такого лоха, как ты. Сам по себе удар был корявым, но ты, небось, вложил в него всю свою силу, Холман. Но ведь только мазохистам нравится, когда им причиняют боль.
— Я хотел бы выпить, — сказал я ему.
— Кто не хочет? — Он внимательно посмотрел на меня. — Я приготовлю. Ты же не будешь делать глупости, правда? Я хотел сказать, что в следующий раз я сверну тебе шею, черт побери!
Он пошел к бару и налил два бокала. Один потом он принес мне, держа его в левой руке и внимательно наблюдая за каждым моим движением. Я отхлебнул немного, он тем временем сходил к барной стойке за своим бокалом и вернулся в свое кресло.
— Я просто хотел найти укромное местечко, чтобы нам поговорить, — сказал я ему. — Потому я и оставил тебе визитную карточку.
— Ты пошел на это ради того, чтобы мы могли поговорить? — Он снова усмехнулся. — Почему просто не спросил?
— Ты бы и слушать не стал.
— Наверное, ты прав. Ну, говори.
— Мне интересно узнать, — сказал я, — как это Элисон Вейл вдруг стала Глорией Ла-Верн.
— Я не знаю никакой Элисон Вейл, — сказал он. — Ту телку, с которой я был, зовут Глория Ла-Верн. И называл я ее Глорией, потому что это ее настоящее имя, черт возьми!
— Неужели, Пит? — сказал я.
— Пит? — тихо произнес он.
— У Элисон Вейл есть возможность заработать кучу денег на съемках многосерийной телерекламы, — сказал я. — Но ей вдруг становится страшно сниматься. Может быть, это потому, что ты все время беспокоишь ее своими звонками и зовешь ее чужим именем?
— Ах, эта сучка-агент, — сказал он. — Подслушивала по параллельному.
— Она была замужем за Дуэйном Ларсеном, — сказал я. — После развода она пропала из виду на год. Может быть в это время она и стала Глорией Ла-Верн.
— И не думай допытываться, Холман, — сказал он. — А если будешь — ей конец. Так и передай своей любимой сучке-агенту.
— Ты успокойся, — сказал я. — Ради Пита!
— Ты снова хочешь, чтобы я для убедительности взял тебя в оборот?
— Парочка лохов обменялась ударами. Теперь, я думаю, мы в расчете, — сказал я. — Только во втором раунде на корявые удары расчитывать не приходится.
— Так или иначе, а моя все равно возьмет, — сказал он уверенным тоном.
— Но ничего не решит.
— А, испугался!
— А ты проверь.
Несколько секунд мы жгли друг друга испепеляющими взглядами, как два недоделанных боевых бионических петушка, потом его губы медленно растянулись в усмешке.
— Ты прав, — признался он. — Это ничего не решит. Кругом полным полно грязи, Холман. Начнешь в ней копаться — какая-нибудь гадость обязательно выплывет на поверхность. Ты не поверишь, но я пытаюсь предотвратить это.
— Ты прав, — сказал я. — Не верю.
— Можно поискать и другие способы убеждения. Я подумаю над этим.
В дверь позвонили, и он на мгновение замер на месте.
— Ты ждешь кого-то?
— У меня здесь в головной части кушетки, за спинкой, есть такая потайная кнопочка, — сказал я ему. — Когда я ложусь головой на эту спинку, — в штабе департамента полиции раздается сигнал тревоги, и они сразу шлют сюда всю лос-анжелесскую полицию.
Он кисло усмехнулся.
— Окей. Думаю, уйду, как и пришел — через черный ход. У тебя там очень дешевый замок, Холман. Пока. Еще увидимся.
— Жду встречи с нетерпением, — заверил я его.
Он оставил свой пустой бокал на барной стойке по пути на кухню. В дверь снова позвонили, я встал с кушетки и направился в прихожую. Я включил свет на крыльце и открыл входную дверь. Черноволосая смущенно улыбнулась мне. Позади нее на дороге стоял побитый «фольксваген». Я вспомнил, что ее зовут Джули. Теперь она была одета. Черный орлонский свитер выгодно подчеркивал формы ее груди, тесные джинсы плотно стягивали бедра.
— Привет, — скромно сказала она.
— Вот, что называют нежданной радостью, — сказал я. — Ну, входите же.
— Я вас не побеспокоила, или как?
— У меня был гость, которого я не ждал и который был совсем не в радость, — сказал я, — но он только что ушел.
Я закрыл за ней входную дверь и проводил ее в гостиную. Она лениво поправляла волосы рукой, пока ее темно-карие глаза внимательно осматривали комнату.
— Полный шейкер мартини свалит с ног даже Дуэйна Ларсена, — сказала она. — Он не проснется раньше завтрашнего полудня, и вид у него будет кошмарный. А мне одной скучно.
— Как насчет того, чтобы выпить?
— Виски со льдом, если можно.
Я вышел на кухню под тем предлогом, чтобы принести лед, а на самом деле, — чтобы удостовериться, ушел ли мой собиравшийся уходить гость. На кухне никого не было — значит, ушел. Я заполнил ведерко кубиками льда и вернулся в гостиную.
— Я тут подумала, раз уж вы хотели поговорить об Эдди Брауне, то сейчас, вероятно, — самое подходящее время, — сказала Джули.
Я подал ей бокал, и она села на кушетку. Я уселся в кресло напротив.
— Вы не знаете парня по имени Пит, который, возможно, работает на Брауна? — спросил я ее. — Эдакий здоровяк, под сорок лет, с рыжими волосами и рыжими усами. Как будто кончик носа у него загорелся.
— Такого я бы запомнила, — сказала она, — нет, не помню.
— Так чем же занимается Эдди Браун помимо мошенничества с «прокатом» девочек.
— Считается, что он занимается организацией личной рекламы, — сказала она. — Возможно, для тех же клиентов, которые «арендуют» у него девочек, таких, например, как Дуэйн Ларсен? Его офисы очень крупные и расположены прямо в центре дорогого района. Поэтому, я полагаю, что дела у него идут успешно не только в том, что касается «проката» девочек.
— Сколько девочек работает на него?
— Понятия не имею. — Она пожала плечами. — Думаю, много.
— Вы — просто «кладезь» информации, Джули.
На ее лице появилась легкая усмешка.
— Эдди держит всех девушек на коротком поводке. Мне пришла в голову мысль, что если бывшая жена Дуэйна была столь дружна с Эдди, то после развода она вполне могла бы пойти работать на Эдди.
— По словам Дуэйна он дал ей семьдесят пять тысяч долларов в качестве отступных. Что-то не получается, будто она столь отчаянно нуждалась, что была вынуждена податься на работу к Брауну.
